Поговорите со мной про зверушек

Есть у меня традиция - спрашивать у людей, про что они б хотели почитать. а потом всё равно это не писать.
Давно я эту традицию не подновляла, а душа чего-то просит, хотя руки по-прежнему делают криво.
Одну АУшку по "Тварям" я уже придумала, спасибо артеру Klodwig, и в голове она уже живёт и крутится, а не слишком удачно вынесенное в вордовский файл - вон оно, парой постов выше.

Проблема в том, что организм хочет флаффа, мимими и прочего, причём здесь и сейчас. А по "каноничному хэдканону", то есть по оригинальной вселенной, у меня лежит некий текст с кучей набросков и потугами на ангст, политый розовыми соплями, всё как я люблю. Но хочется-то флаффа.

Так вот, дорогие сотоварищи по крену крыши, может, у кого-нибудь есть идея АУшки али кроссовера по "Тварям", которые вам хочется почитать, а мне внезапно захочется написать? Ну или просто обсудить? A вдруг?

UPD. Ну, первая заявка.
AU: Криденс - студент Ильверморни. А Персиваль Грейвз - это Персиваль Грейвз.

~ 1000 слов

- Я бываю в Ильверморни не меньше четырёх раз в год, а тебя я прошу об этом одолжении всего раз в год! Один раз, Перси. Это, в конце концов, одна из твоих обязанностей.
- Я прекрасно осведомлён о перечне своих обязанностей, Сефи.
- Тогда не делай каждый раз такое лицо, как будто я прошу тебя совершить публичную казнь, а не выступить перед детьми в родной школе.

Дело было не в детях, конечно. И даже не в школе. Ильверморни Персиваль Грейвз любил. Сложно не любить место, где провёл семь разных, но в общем-то неплохих лет жизни. Но теперь каждый раз возвращение в Ильверморни давалось Персивалю слишком тяжело. Потому же, почему он уже много лет не доставал школьные альбомы. В Министерстве тоже стояла стела с колдографиями героев войны, но здесь, в Ильверморни, сами стены слишком сильно напоминали о тех, с кем он опирался на них спиной, обсуждая квиддичный матч. Серафина не могла понять этого в полной мере – Рогатые змеи хорошо преуспели в искусстве выживания и редко бывали на передовой, в отличие от Вампусов. Из тех, с кем учился Грейвз, уцелело меньше половины.

В зал, где по традиции собрались ученики всех факультетов, Грейвз входил дурном состоянии духа. При его появлении собравшиеся разразились бурными аплодисментами. Грейвз только сухо кивнул головой и встал за кафедру. Он не собирался произносить воодушевляющих речей, за него с этим справился директор, вышедший вперёд и подробно, в течение едва ли не четверти часа, прославлявший великого и мудрого главу департамента магбезопасности, перемежая детали биографии байками из школьного прошлого. Никакого школьного прошлого Грейвза этот директор помнить не мог, он учился позже, и для него Грейвз был героем войны и большим человеком из министерства. Здесь, за кафедрой, Грейвз и чувстововал себя начальником, снизошедшим до визита в родную школу, а не семнадцатилеткой, в которого он всегда превращался рядом со стариком Фолдербертом. Под славословия нынешнего главы Ильверморни Грейвз скользил взглядом по лицам, не останавливаясь ни на одном, и перебирал в голове документы, которые нужно будет обязательно сдать в архив вечером. К бессмысленной болтовне, которой обязательно должно предваряться любое официальное мероприятие, он давно привык, как к проклятию, пришедшему вместе с должностью, но меньше она его раздражать от этого не стала.

- Чтобы не задерживать нашего важного гостя дольше, чем нужно, перейдём сразу к вопросам. И для начала предоставим слово вашему родному факультету, вы не против, мистер Грейвз?

Грейвз наклонил голову и даже заставил себя слегка улыбнуться.

Первым вскочил светловолосый парень, шестикурсник или семикурсник, явно гордость и звезда факультета, капитан квиддичной команды, а может, и нынешний чемпион дуэльного клуба.

- Мистер Грейвз, мы все здесь хотим поступить в МАКУСа и оказаться под вашим началом, - девичье хихиканье и шепотки вокруг, мальчишеские одобрительные возгласы. - Скажите, что именно нам нужно учить, чтобы стать достойным аврором?

Грейвз ещё раз обвёл взглядом зал.

- Вам достаточно учиться хорошо, чтобы потом никому не пришлось тратить время на то, чтобы учить вас заново. Как пользоваться знаниями, вы научитесь сами. Или не научитесь, но тогда ваша карьера будет короткой.

Шепотки и хихиканье затихли, и Грейвз понял, что перегнул палку. Всё-таки это дети, а не его подчинённые. С детьми надо… Надо как-то иначе. Он ещё раз вспомнил Серафину, по чьей милости он сейчас торчал здесь в полном одиночестве, раздираемый двумя сотнями пар любознательных глаз. Публичная казнь? Да вот же она.

На помощь ему пришёл директор.

- Спасибо Даррену Сэйлзу, нашему выпускнику, надеюсь, его мечта служить рядом с вами исполнится, мистер Грейвз. Перейдём к Паквиджу. Илейна Маргулис, наша лучшая ученица, тоже хочет задать вам вопрос.

Хорошенькая полненькая девчушка поднялась со скамьи, приложила палочку к горлу и под очень неплохо наложенным Сонорусом спросила, не считает ли мистер Грейвз, что колдомедицине нужно уделять больше внимания. Мистер Грейвз считал, что это необходимо, однако средств на увеличение этой статьи расходов в бюджете не было. Мозг Грейвза был занят чем-то совершенно другим, пока он вываливал на детей сведения из докладов, десятками и сотнями читанных им на совещаниях. Потом было ещё несколько вопросов от таких же правильных и ясноглазых мальчиков и девочек, они находились каждый год, и вопросы почти не менялись, Грейвзу нужно было только перелистнуть нужную страницу в памяти.

- Мы благодарим вас за интереснейшие ответы, мистер Грейвз. И последний вопрос – может быть, вы выберете сами того, кто его задаст?

Зал на мгновение замер, а затем зарябил вскинутыми в воздух трепещущими ладонями. Грейвз ещё раз прошёлся взглядом по лицам, и вдруг остановился на гладкой темноволосой макушке. Мальчик стоял, ссутулившись, среди громких и ярких Вампусов, и хмуро озирался вокруг. Грейвзу показалось, что только они двое здесь понимают бессмысленность происходящего, и вдруг, по какому-то наитию, не раз его выручавшему, указал на паренька:
- Вампусы, юноша в третьем ряду, с левого края.

Головы однокурсников как по мановению палочки обернулись к темноволосому.

- Криденс Бэрбоун, - Грейвз уловил в голосе директора тщательно подавленный вздох. – Пятый курс. У вас есть вопрос к мистеру Грейвзу?

Мальчик медленно, всё так же глядя в пол, встал. Потом вскинул глаза на Грейвза и спросил:
- А это страшно – быть аврором?

Зал неодобрительно загудел. Возгласы «Как тебя такого Вампус выбрал» и «Позор факультета» были не единичными. Грейвз обвёл зал тяжёлым взглядом, под которым затихли даже самые буйные.

- Быть аврором очень страшно, - он сделал паузу, и, убедившись, что в зале воцарилась мёртвая тишина, продолжил: – Но не потому, почему думает большинство из вас. Столкнуться лицом к лицу с чудовищем сильнее тебя или оказаться под Непростительным – это не страх, хотя этого можно и нужно бояться. Можно и нужно бояться потерять друзей и близких, но и не это самое страшное. Постоянно ощущать, что от твоих действий зависят жизни множества людей, что судьбы всех, кого вы знаете, в ваших руках, - вот что страшно. Знать, что у тебя нет права на ошибку. А если непоправимое случилось, то у нет права сидеть и упиваться собственным горем, надо проглотить все свои переживания, распрямиться и идти работать дальше, потому что твоя ответственность никуда не делась. Это и значит - быть аврором. Именно поэтому быть аврором очень страшно, и если вы не задумывались об этом раньше, теперь у вас есть время поразмыслить.

Грейвз сошёл с кафедры под гробовое молчание. Не аплодировал даже жизнерадостный директор. Грейвз снова нашёл в толпе уже ставшее знакомым лицо.
- А вы, Криденс Бэрбоун, если надумаете поступать в аврорат, найдите меня и напомните о себе.

Директор всё-таки взял себя в руки и зал начал хлопать. Грейвз уходил, чувствуя облегчение – ещё и оттого, что он был уверен: сейчас черноволосый мальчишка смотрит ему в спину, гордо расправив плечи.

запись создана: 27.02.2017 в 21:10

@темы: AU-ау и тёмный лес, crossover and over, and over, Фантастические зверушки, fanfiction

---

Колин Фаррелл у Джеймса Кордена

А мы продолжаем нести в массы... сейчас определюсь, что именно. Явно не разумное и доброе оно весьма условно. Насчёт вечности тоже вопрос спорный.
Короче, мы тут напереводили опять. То есть напереводили давно, но процесс выкладки затянулся. Итак, группа ударенных на голову переводчиков им. Колина Фаррелла с гордостью и фэйспалмом (с) представляет: спецвыпуск Late Lte Show Джеймса Кордена с Колином Фарреллом, Вандой Сайкс и Деми Ловато.

Перевод и субтитры:  Staisy_,  Nitocrisss,  Левая бровь Колина Фаррелла и  Amnezyna
Беспалочковая магия, самое эротичное описание процесса поедания печенья в истории, рассказ о трёх мужчинах в разных позах (и позор тому, кто подумает об этом дурно!), а также игра в прятки и забытый в шкафу Колин Фаррелл.
Смотреть в порядке выкладки или в любом порядке.

плюс ещё три!

А, голосовалку-то по-модному забыла прикрутить.

Вопрос: Кто поехал крышей?

1. мы поехали!		5	(16.67%)
2. куда поехали?		3	(10%)
3. хорошо едете!		11	(36.67%)
4. давайте два!		11	(36.67%)
Всего:		30 Всего проголосовало: 13

@темы: субтитры, отпустите меня в кобелятню, засвунился сам - засвуни товарища, свуны мои тяжкие, ай ноу инглиш вери бэд, мистер Фаррелл, Фантастические зверушки

---

Но если вы думаете, что после предыдущей графомани я успокоилась, то зря вы так хорошо обо мне думаете. А всё почему. А всё потому, что  Klodwig выдал на-гора второй арт, и вот тут я просто не смогла не. Такой Ньют! Такой Ньют! Я влюбилась.
Этот текст мне нравится чуть больше предыдущего, особенно если из него выкинуть середину. Начало и особенно эпилог, ради которого всё, как выяснилось, и писалось. А теперь кто-нибудь, выбейте у меня из головы эту AU-шку, я ещё не потеряла надежды дописать хоть что-то в типасерьёзный фик! А художник же дальше рисует! Уже и третий арт готов!
И да, с названиями у меня традиционно даже больший караул, чем с текстами.

Название: Разделённый цвет
Канон: Fantastic Beasts and where to find them
Персонажи: Персиваль Грейвз / Криденс, Ньют Скамандер
Жанр: флафф
Размер: мини ~3100 слов
Предупреждение: Tattoo-AU
Примечание: 1. Противоестественное продолжение "Подари мне цвет".
2. написано по арту от  Klodwig

Стартовый однострочник

"Ньют Скамандер выглядел как человек, в чьи руки попал целый чемодан переводных картинок. На его руках было ВСЕ: звездочки, листочки, какие-то флажки, перья и прочие мелочи, едва ли не каждая руки другого мастера, веточку черники у локтя бил сам Грейвз. Впрочем, самоирония у Ньюта тоже имелась - рядом с черникой под пленкой блестела заживляющей мазью свежая татуировка с развеселым бутербродом.
- О, какие люди! - улыбнулся Ньют и резко изменился в лице, заметил рисунок в руках у Персиваля. - Мне кажется или... не, ты шутишь, мужик, ты шутишь, я был свято уверен, что не доживу до этого дня!"

Ньют Скамандер слыл странным даже по меркам странного неформального сообщества Нью-Йорка, а это почётное звание надо было заслужить. Но несмотря ни на что, Саламандру любили, и очередь к нему подчас выстраивалась нешуточная. При этом практически любой, кто шёл к нему за очередной тату, знал, чем рискует. Да, у Ньюта была очень лёгкая рука, он словно не бил иглой, а рисовал кистями по коже. Да, он потрясающе работал с цветом. Но Ньюта, как бы это сказать, заносило. Иногда он начинал бить один рисунок, а в процессе его могло накрыть вдохновение, и потом клиент рассматривал получившееся с огромным удивлением.Но недовольных не было. Каждый словно уносил с собой частичку самого Ньюта Скамандера, Ньюта-Саламандры, человека с живым огнём в волосах, в глазах и в душе.

Сам Ньют выглядел как школьник, в чьи руки попало сокровище в виде чемодана переводных картинок. Ньют считал, что каждый из тех, кто ему дорог - или кто в принципе попался ему на жизненном пути, - должен оставить на нём память о себе. Поэтому его рукава выглядели как тетрадь первоклассника. На них было всё: звёздочки, листочки, какие-то флажки, перья. Веточку черники у локтя бил сам Грейвз, который не сумел отмахнуться от нахального рыжего приятеля вовремя и предупредил, что набьёт ему первое, что придёт в голову. Почему это оказалась именно черника - Аврор, хоть убей, не объяснил бы. Впрочем, Ньют был совершенно счастлив. Впрочем, совершенное счастье было обычным агрегатным состоянием Ньюта, и вышибить его из этого состояния, равно как и стереть с его лица широчайшую улыбку, граничащую с безумием Чеширского кота, было так же невозможно, как погасить солнце.

Поэтому Грейвз не удивился, когда с порога его окатило искрящейся радостью: Ньют встречал так любого, старого ли знакомого или же человека, впервые вошедшего в его студию. Студия была под стать самому Ньюту. Оказаться в ней было словно попасть внутрь вихрастой головы или очутиться в центре одного из ньютовых рукавов: все цвета радуги на стенах, эскизы, прицепленные кое-как в хаотичном порядке, соединены поверх бумаги - и через стену - мотивами, превращающими их в единое непрерывное полотно. Грейвз не раз ловил себя на том, что немного завидует способности Ньюта соединить несоединяемое, причём делать это так, словно это и было изначальным замыслом.

- Ох, кого к нам занесло! Какие люди!
Персиваль вынул из кармана листок. Ньют изменился в лице - вечная улыбка никуда не делась, но глаза округлились под поползшими наверх бровями.

- Мне кажется или... не, ты шутишь, мужик, ты шутишь, я был свято уверен, что не доживу до этого дня!
- Я тоже, - беззлобно хмыкнул Грейвз.

Ньют шагнул к Грейвзу, одновременно протягивая длинную руку, с которой Грейвзу подмигнули чьи-то глаза. Аврор вложил лист в ладонь, не разворачивая, Ньют вцепился в него, как ребёнок - в долгожданную игрушку. Грейвз подумал, что Ньют легко мог порвать эскиз от нетерпения, а второй раз он бы рисовать не стал. Этот-то получился почти случайно, из полубессознательных почеркушек, которые он машинально рисовал во время разговора по телефону. Когда Грейвз вдруг понял, что у него вышло, он бросил трубку, едва не забыв попрощаться, и быстро вписал в середину получившегося орнамента слово. А потом быстро поднялся, убрал эскиз в карман и вышел из студии, перевернув табличку на двери.

Тем временем брови Ньюта вновь пришли в движение, и он перевёл взгляд на Грейвза, уже успевшего по-хозяйски устроиться в одном из ньютовских разномастных кресел.

- “Вера”? Аврор, ты что, в религию ударился? “Скромность” и “целомудрие” добавить не хочешь?

Грейвз показал Ньюту средний палец и, в свою очередь, улыбнулся:
- Ну что?

- Чувак…

Ньют потёр лоб тыльной стороной ладони, оставив на коже разноцветную полосу. Грейвз наблюдал редчайшее явление: Саламандра растерянный.

- Оно… твоё. Очень твоё. Даже слишком. Я же не ты.
- Поэтому я к тебе и пришёл, Тритончик.

Давным-давно, в прошлой жизни, в студию Грейвза заглянул встрёпанный парень, с порога заявивший: “Я хочу у вас учиться”. Обычно Грейвз таких с порога же и разворачивал, но этому вдруг захотелось кивнуть. “Я Ньют”, - заявил парень. “Ящерица, что ли?” - рассеянно уточнил Грейвз. Это уже потом, после десятков фантастических узоров, Ньют стал для всех Саламандрой. Для Грейвза он навсегда остался Тритончиком.

Сейчас Тритончик смотрел на него с выражением крайней задумчивости на физиономии - ещё одно редчайшее явление, лицезрения которого удостоился лишь Персиваль Грейвз. Но как все земные чудеса, длилось это недолго, на лице Ньюта вновь засияла озорная улыбка.
- Лады, Аврор. Только с тебя тогда одна из твоих фантастических тварей.

Чего-то подобного Грейвз и ожидал.

- На тебе свободное место-то ещё осталось?
- Для тебя берёг! - гордо ответил Ньют и потянул себя за футболку, видно, чтоб продемонстрировать сбережённое место, но на полпути передумал и вновь впился глазами в эскиз. - Слушай, Аврор… Меня ж может… Ну, ты знаешь…
- Знаю. Ещё раз, Тритончик, я пришёл к тебе. В том числе и за твоим “тебя ж может”.

Ньют вдруг быстро привстал на одно колено и прикоснулся лбом к лежащей на подлокотнике ладони Грейвза.
- Благослови, сенсей.

Свободной рукой Грейвз потрепал и без того взъерошенные волосы.
- Благословляю, юный падаван.

Ньют распрямился, в очередной раз разгладил многострадальный эскиз и начал разглядывать его, наклоняя голову то вправо, то влево. Наконец он хлопнул себя по коленке и сказал:
- Хорошо, сенсей. Я готов. Где?
- Дверь закрой, - бросил Грейвз.

Ньют понёсся запирать дверь, а Грейвз стянул рубашку и аккуратно положил её на соседнее кресло. Вернувшийся Ньют вытянулся перед ним по струнке, и Грейвз похлопал ладонью по левому бицепсу.

- Эх, сенсе-ей, - протянул Ньют. - А как же твои шикарные вампусы?

Грейвз лукаво улыбнулся.

- А вот теперь уже не мне тебя учить, Тритончик.

Ньют был единственным, кто знал имена всех тварей, вышедших из-под карандаша Грейвза. Грейвз думал, что Ньют даже знал их лучше, чем он сам, их создатель. У них даже была игра: Грейвз набрасывал контуры фантастического создания и задавал вопрос, например, “Где живёт птица-гром?”. И Ньют, ни секунды не задумываясь, рисовал, будто знал привычки и повадки птицы-грома назубок.

Вот и сейчас склонившийся к плечу Грейвза Ньют был очень похож на себя в такие моменты. Наверное, размышлял, как лучше всего изобразить местообиталище вампуса, спускавшегося по левой руке Аврора. Машинка зажужжала, и Грейзв закрыл глаза.

Для мастера-татуировщика Грейвз был потрясающе чист. В том смысле, что на нём было всего четыре тату, три из которых он выставлял на всеобщее обозрение, а одну прятал там, где увидеть её не мог никто - на черепе, под копной волос. Он лежал и думал о том, как неожиданно он принял решение о новой тату - обычно он ничего не делал наспех, но сегодня это было как озарение. Он попробовал представить себе лицо Криденса, когда тот обнаружит уже законченную тату, и понял, что не может предсказать его реакцию. Пожалуй, это и завораживало его в Криденсе. Каждый раз, когда он думал, что уже понял этого диковатого и нелюдимого юношу, тот удивлял его.

Грейвз не планировал влюбляться в Криденса. Если на то уж пошло, он вообще не планировал заводить отношения, хотя желающих было хоть отбавляй. Грейвз не был душой компании, как Ньют, но мрачноватый ореол, окружавший Аврора, притягивал к нему людей. К нему шли за серьёзным советом, за уроком, за решением проблемы. Все знали, что Аврор может уладить вопросы с нагрянувшей проверкой, помочь перебить неудачную тату, успокоить распсиховавшегося клиента или, ещё хуже, родственника клиента. Почти во всех случаях достаточно было одного присутствия Грейвза, чтобы ситуация начала улаживаться будто сама собой.

Грейвз это своё качество любил и ненавидел одновременно. Глаз на его груди с окружавшей его надписью “Всегда оставайся бдителен” был данью именно этой способности, напоминавшей и об отце, и о бунте против него.

Многие из тех, кто был Грейвзу обязан, считали, что должны как-то его отблагодарить, но дальше предложения постельных утех у большинства фантазия не заходила. Грейвз окорачивал их парой фраз. Кто-то пытался играть в недотрогу, надеясь увлечь мастера, но и их усилия пропадали даром.

С Криденсом всё было иначе. Он не притворялся недотрогой, он просто не умел притворяться. Он много чего не умел из того, что должен уметь восемнадцатилетний парень. Грейвза не оставляло ощущение, что он - первый в жизни Криденса, кто просто дотрагивается до него. И поэтому, когда Криденс на последнем сеансе поцеловал его, Грейвз ответил скорее от неожиданности. Он-то был уверен, что этот парень даже за руку никого взять не решится. Но в тот момент они оба были словно в трансе, от которого Грейвз очнулся только проводив Криденса, а Криденс, кажется, не очнулся до сих пор.

Грейвз пытался понять, зачем ему этот израненный душевно мальчишка, но вопросы растворились в воздухе, когда Криденс вошёл в его студию впервые после того памятного сеанса. Он был таким жалким, нелепым и трогательным одновременно, что выгнать его не поднялась рука. А ещё он светился. Грейвз всегда считал, что это метафора, но он ощущал исходящий от Криденса свет почти физически. Этот несуразный парень смотрел на Грейвза так, что у Грейвза заканчивались слова. Это было не желание секса, не подобострастное благоговение, а восхищение и искренняя детская радость.

Разумеется, Грейвз разрешил ему прийти ещё раз. И ещё раз.

А потом Грейвз заглянул через плечо Криденсу, скорчившемуся на стуле и что-то увлечённо черкавшему на листе, и осознал, что Криденс - художник. С большой буквы. Из тех, кому не нужны ни академические знания, ни посвящения в технику. Он умел то, чему учились десятками лет, и не могли научиться - он ухватывал суть мгновения. Грейвз, в меру собственных сил и способностей, пытался объяснить Криденсу азы, но натыкался на удивительное: Криденс был способен нарисовать полную народа площадь, почёсывающую за ухом собаку, Бруклинский мост. Но срисовать лежащее перед ним яблоко, как учат в художественной школе, было для него задачей непосильной, хотя он старался, сидя в отведённом ему уголке студии , он очень старался.

Наверное, в таланте Криденса и заключалось зерно той мистической силы, тянувшей к нему Грейвза. А ещё - поразительное сочетание жизненного опыта и наивности, замкнутости для всего мира и открытости для Грейвза, внутренней тьмы и того самого поразившего Грейвза света. Криденс был сочетанием несочетаемого, и это несочетаемое смотрело на Грейвза так, что у того теплело в груди, за вытатуированным оком.

Криденс не рассказывал ни о детстве, ни о своём прошлом. Грейвз не спрашивал, прошлое Криденса лежало перед ним, как на ладони, пока он бил поверх него вампуса. И не надо было быть прорицателем, чтобы понять, чем было заполнено это прошлое. Достаточно было видеть, как он вздрагивает от резкого движения рядом, как горбится его спина, стоит кому-то повысить голос, как прорезают лоб страдальческие морщины, которые Грейвзу хотелось стереть, как стирают неудачную линию, потому что им не место на лице восемнадцатилетнего парня.

А потом Грейвз поймал себя на том, что оглядывается на угол, где обычно сидел Криденс, и в его отсутствие.

- Половина готова, сенсей.

Грейвз очнулся от дремы. Ньют рядом с ним потягивался, как выспавшийся кот, и разминал затёкшие плечи.

- Половина? Не то ты поднатаскался в скорости за последнее время, не то ты набил мне что-то непотребное.
- Обидеть художника может каждый, - скорчил рожицу Ньют.

Грейвз покосился на левое плечо и окончательно убедился в том, что пришёл к нужному человеку. То, что начиналось, как цветы, превращалось в орнамент с острыми углами, перекликающийся с оком на его груди. Внизу - дикие джунгли, наверху - режущие кромки, а где-то в середине в это вплетались буквы. Это был его и не его эскиз одновременно, Ньюту удалось сплавить воедино несочетаемое.

Телефон в кармане завибрировал. В двух словах Грейвз объяснил Криденсу, как добраться до ньютовской студии, которая была в двух шагах от грейвзовской “Авроры”, и через несколько минут Грейвз поймал Криденса у дверей. С Ньютом он уже попрощался, но зря он думал, что сможет ускользнуть от острого глаза любопытного бывшего ученика незамеченным.

- Сенсей, а познакомить?
- Ньют, это Криденс, Криденс, это Ньют. А теперь прости, но нам пора.

Довольное фырканье Ньюта было слишком громким, чтобы Грейвз не обернулся. Ньют стоял в дверях студии и демонстрировал Грейвзу сердечко из сложенных пальцев. Грейвз поднял было руку, но, передумав, просто отсалютовал Ньюту двумя пальцами и подмигнул.

После второго сеанса Грейвз оглядел вышедшее из-под иглы Ньюта, и последние сомнения отпали. Если до этого он ещё размышлял, не поторопился ли он, то теперь он видел, что эта тату стала такой же частью его, как и хищники на руках и око на груди. Что же до букв… Может, это и отдавало розовыми сердечками и дурацкой мелодрамой, но они чем-то успокаивали Грейвза. А ещё ему совершенно по-детски не терпелось посмотреть лицо Криденса, когда он увидит тату у него на плече.

Грейвз взглянул на приплясывающего от нетерпения Ньюта, и свёл брови к переносице. Поддразнивать Саламандру было очень весело, тем более, что он всё равно не обижался. Но сегодня он даже улыбаться перестал.

- Ты крут, Тритон, - серьёзно сказал Грейвз.

- А теперь поставь меня на место, - ещё серьёзнее попытался сказать он, пока Ньют таскал его по студии, подхватив за талию.

Попытка позорно провалилась, и они ржали на два голоса, потому что ньютовой эйфории хватало на двоих.

- Аврор, расскажешь, как прошло?
- Что прошло?
- Ну, демонстрация?
- А тебе не кажется, что это уже немного не твоё дело?

Ньют неопределённо пожал плечами. При всей своей взбалмошности и бескостности языка, чужие секреты Ньют хранил гораздо лучше, чем свои. С ним Грейвз мог быть уверен в том, что о его тату никто не узнает, пока он сам не решит её показать.

- Ладно. Когда придёшь ко мне свою фантастическую тварь бить.

Лицо Ньюта засияло, как у ребёнка, увидевшего Санту.

- Когда? Когда-когда-когда?
- Через неделю-полторы, как моя заживёт. А то ж так и не узнаешь, как прошла демонстрация.

Через полторы недели Грейвз удержал за руку Криденса, который собирался попрощаться с ним как обычно, на перекрёстке, на котором они расставались, расходясь по домам. Криденс посмотрел на ладонь Грейвза, обхватившую его ладонь, со смесью недоумения и испуга во взгляде.

- Может, наконец, зайдёшь ко мне?
- А можно?

Вопрос был таким естественным и ненаигранным, что Грейвзу даже не пришло в голову засмеяться.

- Конечно. Если хочешь.
- Хочу, - очень серьёзно ответил Криденс и кивнул в знак подтверждения серьёзности своего заявления.

Грейвз жил в небольшой квартире-студии, очень напоминавшей по интерьеру “Аврору” за минусом лежанки и готовой к работе машинки. Крохотная кухня, шкаф, пара полок, широкий подоконник, заменявший собой и диван, и обеденный стол, и три сложенных друг на друга матраса, накрытых простынями, вместо кровати.

- Добро пожаловать, - сказал Грейвз, распахивая дверь перед Криденсом.

Тот робко остановился у порога. Грейвзу пришлось обнимать его за плечо - он уже понял, что так Криденс чувствует себя уютнее всего, - и почти силой втаскивать в квартиру.

- Располагайся. Чай, кофе, может, пиво или что-нибудь ещё?

Криденс помотал головой.

- Значит, будет кофе, - заключил Грейвз и пошёл включать кофемашину.

Когда он обернулся, Криденс так и стоял посреди комнаты, где он его оставил, и озирался, как человек, попавший в музей. Комната Грейвза не была завешана эскизами, как его студия, однако Криденсу хватило и той пары набросков, что были прицеплены к стене у изголовья кровати. Он так и застыл, наклонив голову набок.

- Куда сядем? На подоконник или на кровать? У меня тут гости почти не бывают, поэтому отдельных стульев не держу.

Грейвз балансировал двумя чашками с кофе, но Криденс не отзывался. Ему даже пришлось поставить чашки на стол, сделать несколько шагов и обнять Криденса со спины.

И тут Криденс задрожал. Грейвз судорожно развернул его к себе лицом, Криденс смотрел на него во все глаза, и только его тело продолжала сотрясать крупная дрожь.

- Что с тобой? - спросил Грейвз.

Вместо ответа Криденс вдруг боднул его лбом в плечо и крепко обнял, так, что едва не хрустнули рёбра. Грейвз гладил Криденса по спине, по голове, всюду, куда дотягивались руки, но тот всё не отрывался от его плеча и не ослаблял хватку.

- Всё хорошо, - шептал Грейвз, - всё хорошо. Тихо, тихо.

Он осторожно опустился на кровать, всё так же поглаживая Криденса по спине. Тот поднял голову через несколько долгих мгновений, глаза блестели, по щекам сбегали мокрые дорожки. Криденс попытался отстраниться от Грейвза, но на этот раз он его не отпустил. Грейвз медленно погладил Криденса по щеке, стирая большим пальцем слёзы, а потом наклонился и осторожно коснулся его губ своими.

Грейвз не знал, сколько они просидели, обнявшись, пока Криденс робко гладил его запястье большим пальцем, но вдруг он тем самым шестым чувством понял, что сейчас то самое время. Он аккуратно отстранился от Криденса и сказал:
- Я хочу тебе кое-что показать.

Криденс широко распахнул тёмно-карие глаза, наблюдая за тем, как Грейвз расстёгивает рубашку. Скулы Криденса запылали багровым румянцем, брови сошлись над округлившимися глазами, и Грейвз вдруг понял, что сейчас творится в голове у Криденса. Он быстро сорвал рубашку с руки и повернулся к Криденсу левым плечом.

- Вот, - произнёс он, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Криденс разомкнул губы, словно пытаясь что-то сказать, и поднял руку, но тут же отдёрнул её и вскинул взгляд на Грейвза, словно прося разрешения. Тот кивнул, и Криденс невесомо коснулся цветов, спускавшихся к лапе вампуса, провёл линию вдоль листьев до острых зубцов наверху. А потом он разобрал буквы, и его губы разомкнулись вновь. “Я?” - беззвучно спросил он. “Ты”, - так же беззвучно ответил Грейвз.

Пальцы Криденса потянулись к вороту рубашки, запутались в пуговицах, но он не смотрел на свои руки, его взгляд метался от татуировки к лицу Грейвза и назад. Наконец он справился с застёжками, отбросил рубашку и прильнул к Грейвзу, обхватив его вокруг рёбер, как несколько минут - или часов, Грейвз не мог определить, - назад. Криденс неловко повернул голову, глядя на собственное плечо, кивнул сам себе, и выдохнул куда-то в сердце Грейвзу: “Так правильно”. И прижался щекой к оку на его груди.

Вампус с плеча Криденса тянулся лапой к цветам на плече Грейвза, татуировки сплетались, продолжали друг друга, словно у них теперь была одна кожа на двоих.

- Так правильно, - улыбнулся Грейвз в макушку Криденсу и обнял его покрепче.

***
На следующий день в “Аврору” влетел оранжевый вихрь, с порога завопивший:
- Я хочу хлеба и зрелищ!
- Сэндвич сам знаешь где взять, а за зрелищами дуй на юг, Бродвей там.
- Ты зануднее энциклопедии, Аврор, - Ньют плюхнулся на стул и закинул ноги на соседний. - А я пришёл за обещанным.
- Тогда показывай, какое место ты для меня оставил.

Ньют с готовностью развернул левую руку тыльной стороной вверх. Грейвз с удивлением понял, что левая рука у Ньюта действительно была практически пустой - только пара звёздочек на неровно размытом зелёном фоне у самой кисти.

- Отлично, - улыбнулся Грейвз. - Но ты же понимаешь, что ни драконов, ни мантикор, ни химер у тебя не будет?
- Понимаю, признаю, отказываюсь от претензий и принимаю всё, что дарует мне твоя рука, о сенсей! - Ньют вскочил со стула и дурашливо поклонился, едва не подметя чёлкой пол.

В течение последующих двух часов Ньют старательно разглядывал стены студии, словно видел их впервые, болтал без умолку, совершенно не требуя ответа, но на руку, над которой склонился Грейвз, не смотрел. Только после того, как Грейвз выключил машинку и распрямился, горящие зелёные глаза впились в изображение.

- Ух, - шёпотом сказал Ньют, и это было единственное произнесённое им слово.

Он согнул руку в локте, упёрся подбородком в запястье и оказался нос к носу с существом, смотревшим с его предплечья чёрными бусинками глаз.

- Знакомься, Ньют, - улыбнулся Грейвз. - Это нюхль.

@темы: AU-ау и тёмный лес, Фантастические зверушки, fanfiction

---

Мистер Грейвз и платочки

На самом деле я тут не только графоманю, но иногда ещё и наношу немножко пользы в составе группы долбанутых на всю голову очень свунящихся переводчиков им. Колина Фаррелла. Справедливости ради: переводила тут в основном Staisy_, а я просто мимопробегала.

26.02.2017 в 21:52

Пишет  Amnezyna:

Вырезанные сцены: мистер Грейвз (русские субтитры)
Вселенная Warner Brothers принесла прекрасного в виде вырезанных сцен и всяческих допов, душа поэтов не выдержала и для начала прикрутила субтитры к самому родному и дорогому их сердцу: кусочку с мистером Грейвзом и его шикарным платком.

Перевод и субтитры:  Staisy_ и  Amnezyna

@темы: субтитры, ай ноу инглиш вери бэд, мистер Фаррелл, Фантастические зверушки

---

Рассматривала я сообщество "Зверушек", никого не трогала, вижу - арт симпатичный, классный такой арт, и подпись к нему, зарисовка-однострочник. А звёзды в тот день сошлись в какое-то непотребство, поэтому мне настала эта самая АУшка. Во всю голову. До состояния "я не хочу записывать, но надо". Понимаете, на фоне отвращения от собственных текстов такой категоричный ультиматум - это просто праздник мазохизма какой-то.
Из этого получилось следующее в классическом стиле "много пафоса, текст наполовину состоит из метафоры (одной), и повторов (сильно больше одного)".
Спасибо автору арта  Klodwig, подарившему прекрасное, саму идею, да ещё и выдержавшему получившийся пафосиоз.

Название: Подари мне цвет
Канон: Fantastic Beasts and where to find them
Персонажи: Персиваль Грейвз / Криденс
Жанр: флафф
Размер: мини ~2500 слов
Предупреждение: Tattoo-AU
Примечание: написано по арту от  Klodwig

Стартовый однострочник

"— Эскизы мои и только мои, — буркнул Грейвз, не поднимая головы, в ответ на бряцанье дверного колокольчика. — Да, дорого. Да, больно. Нет, анестезию не применяем. Да, все стерильно. Да, на всю жизнь. Сводить тоже больно. Надписи не бью. Бабочек на пояснице не бью. Да, вот такой я...
Персиваль наконец-то удосужился поднять глаза и столкнулся взглядом с парнем, который был уже настолько бледен, словно пришел не в его студию, а куда-нибудь в пыточную.
— Мне бы... — выдавил он. — Мне бы роз."

Криденс уже не первый раз стоял и смотрел на это здание. На улице их было много, мимо сновали люди в разноцветной одежде, с разноцветными волосами, разноцветной кожей и разноцветными мыслями. Они не такие, как Криденс, в мире которого всего два цвета. Вернее, один. Чёрный. И отсутствие чёрного. Но Криденс настолько привык к этому, что даже не чувствовал себя обделённым, просто не знал, как бывает иначе, по-другому. Пока не увидел людей, выходящих из старого здания, которое когда-то было не то магазином, не то кинотеатром: на фасаде уцелели только четыре буквы, побитые, пыльные, тусклые. Между ними зияли дыры, но вместе они складывались в слово «AURA». Криденс знал, что такое аура, и он думал, что у него она такая же чёрная, как и всё остальное в его жизни. И он знал, почему его тянет в это здание: входящие туда выходили иными. Они словно светились изнутри, они свободны, будто сбросили что-то там, в недрах дома со старыми буквами, оставили там что-то, что их тяготило. Криденс понимал, что не сможет сбросить всю свою тьму, но может, ему удастся избавиться хотя бы от её части?

Наверное, всё это время он ждал какого-то знака. Он не знал, сколько простоял напротив «Ауры» сегодня, но стоило ему сделать шаг из-под навеса, как на него обрушился ливень. Настоящий, холодный, шумный, вымывающий все мысли, оставляющий только инстинкты. Инстинкт подтолкнул его к двери, и вот он уже стоял на пороге комнаты и озирался, как впервые увидевший свет. Стены были тёмными, наверное, кирпичными, ему не было видно, но снизу доверху, насколько хватало глаз, они были заклеены листами бумаги. Вернее, обрывками листов с рисунками – цветными, однотонными, разной формы, какие-то были обтрёпаны по краям, какие-то – совсем новыми, но казалось, что каждый рисунок жил своей собственной жизнью.

- Работаю только по своим эскизам, дурацких надписей не бью, бабочек на пояснице не бью. Не нравится – разворачиваемся, уходим и никогда не возвращаемся.

Криденс с трудом отвёл взгляд от огромной раскинувшей крылья золотой птицы и посмотрел в глубь комнаты. Спиной к нему стоял человек, видны были только спина, обтянутая простой белой рубашкой, да затылок, обильно тронутый серебром. Человек отличался от всех, кого Криденс видел на улице. Те люди были шумными, суетливыми, они носили открытую вычурную одежду, выставляя себя напоказ. От этого человека, от его спины и седого затылка веяло силой и уверенностью. И в этот момент человек обернулся.

- Кто ты? – спросил он.

Не «привет», не «как тебя зовут». «Кто ты». Криденс не смог даже разомкнуть губ, потому что карие глаза смотрели на него и видели всё. Они изучали, оценивали, ощупывали каждую его мысль, каждое устремление. Они видели, кто такой Криденс, видели всю тьму в его сердце, всё, что он совершил. Криденс не знал, кто он, и не мог ответить этому страшному человеку. Он сделал единственное, на что хватило сил – оторвался от этих пронизывающих, всевидящих глаз и перевёл взгляд ниже, туда, где сходился клином расстёгнутый ворот рубашки.

Это было ошибкой, потому что оттуда на Криденса смотрел ещё один глаз, вытатуированный посреди груди. Ещё более безжалостный, чем карие живые глаза над ним.

- Эй, - щелчок пальцев прозвучал, как выстрел.

Криденс вздрогнул. Человек опустил ладони на пояс, отчего ворот рубашки разошёлся ещё больше и глаз уставился на Криденса, словно ещё недостаточно узнал о нём.

- У меня тут не музей. Так ты кто?

- Криденс, - с трудом выдавил Криденс.

Собственное имя застряло в горле, оно не подходило этому месту, этим рисункам, этому человеку с глазом на груди. Оно подходило только ему, Криденсу, и его тьме, но здесь даже ему самому оно показалось чуждым.

- Кри-денс, - по слогам повторил человек.

И развернул руки.

С предплечий скалились пантеры – одна взбиралась вверх по правой руке, вторая – спускалась вниз по левой. Нет, не пантеры, какие-то другие, похожие на пантер, звери.

- Так чего ты хочешь, Криденс?
- Мне бы… Я хотел розы.

Человек поднял тёмные брови и улыбнулся. Губы остались неподвижными, улыбнулись только глаза, но они улыбались именно ему, Криденсу, и тёмный сгусток в душе словно стал не таким плотным. Губы Криденса дрогнули, но так и не вспомнили как это – улыбаться.

- Олдскул, значит, - хмыкнул мастер. – Ты не похож на человека, которому подошёл бы олдскул. Где бить хочешь?

Криденс вздрогнул снова, его будто ударило наотмашь. Но глаза продолжали смотреть на него и улыбаться, поэтому он овладел собой и произнёс:

- На спине. Я… там…

- Старая тату? Шрам? – мастер вновь скрестил руки, пантеры улеглись одна поверх другой ,око с его груди изучало Криденса.

Криденс кивнул.

- Чего киваешь? Показывай!

Рука Криденса судорожно схватилась за ворот. Об этом он не подумал. Он не подумал, что ему придётся раздеваться перед кем-то, не просто перед кем-то, а перед этим человеком, его оком и его пантерами.

- Если тебе даже раздеться страшно, что же будет, когда я за машинку возьмусь?

Насмешка. Но не злая, чёрная, а тёплая, как ореховый цвет его глаз. Криденс глубоко вдохнул, приказал рукам перестать дрожать и начал расстёгивать пуговицы. Ему показалось, что время растянулось, как тогда, когда мать – приёмная мать, одёрнул он себя, - начинала изгонять из него грех.

Мастер зашёл ему за спину и положил руку на плечо. Криденс осторожно скосил глаза. Оскаленная морда пантеры оказалась совсем рядом с его лицом.
- Ничего себе, - тихо произнёс голос у него над ухом.

Криденс почувствовал слова вместе с дыханием, коснувшимся кожи. Никто и никогда не оказывался так близко к нему обнажённому, не желая причинить боль.
- Отец?

Криденс не сразу понял, что это вопрос и на него нужно ответить.
- Это с тобой отец сделал?

Рука на плече сжалась сильнее, пантера шевельнулась, словно пытаясь заглянуть Криденсу в глаза.

- Мать. Приёмная.
Ещё какое-то слово, неразборчивое, прокатившееся по коже волной вместе с горячим дыханием. А потом пришло прикосновение.

Криденс никогда не видел своих шрамов. Только несколько, те, что были ближе к плечу. Он только знал, что они наверняка уродливы, как то, что свернулось тёмной спиралью внутри него. Сейчас он чувствовал каждую из своих отметин, пока тёплые пальцы осторожно прослеживали их, едва касаясь.

- Розы, - еле слышно шептал мастер. – Нет, не розы…

Криденс закрыл глаза, позволяя пальцам исследовать себя. Это казалось почти бесстыдным, греховным, как будто мастер касался не его кожи, а чего-то внутри него, и Криденсу хотелось податься назад, чтобы рука прошла через его спину, через рёбра. Может, тогда тьма распалась бы от прикосновения, испугалась пантер, отпрянула от всевидящего ока.

Тепло, окутывавшее Криденса, уступило место привычному ознобу. Он боязливо оглянулся – пантеры больше не было на его плече. Мастер стоял за его спиной, отступив на шаг, глядя на него и сквозь него, не видя Криденса, но вглядываясь во что-то внутри него. Он грыз костяшку пальца, перевёрнутая пантера карабкалась вверх, к его лицу.

Криденс не шевелился, боясь разорвать невидимые нити, тянувшиеся от него к мастеру, растерять последние крупицы подаренного ему тепла и света. Вдруг мастер резко дёрнул головой, будто стряхивая что-то, и его взгляд вновь сфокусировался на Криденсе.

- Ты доверишься мне, Криденс?

Никто и никогда не говорил ему таких слов. Никто и никогда не произносил его имя так, что звуки словно ласкали его изнутри, распускались розами поверх тёмного сгустка в груди.

- Ты достоин большего, чем просто цветы. Кажется, ты достоин одного из лучших моих эскизов.

Криденс кивнул. Он всё равно не смог бы произнести ни звука, горло перехватило, и он боялся, что вот-вот из глаз потекут слёзы.

- Хочешь увидеть, что это будет?

Криденс мотнул головой. Он надеялся, что мастер прочитает всё по его глазам. Губы мастера нервно дрогнули, словно он хотел улыбнуться, но передумал, и он быстро заговорил снова.

- С первого раза не получится. Рисунок слишком большой, я не смогу набить тебе его в один приём. Но я начну сегодня, если ты хочешь.

Криденс кивнул снова.

- Идём.

Криденс с трудом воспринимал услышанное, звуки не желали складываться в слова, слова не хотели делиться с ним смыслом. Только когда он увидел приглашающе протянутую руку, он понял, что надо сделать шаг вперёд.

Мастер уложил его на кушетку, и куда-то отошёл. Криденс чувствовал, как натягиваются связывающие их нити, как отдаляется свет, как вновь накатывает холод. Но мастер возвращался – и тепло накрывало его, будто мягким одеялом. По спине вновь пробежали пальцы.

- Расслабься. Я не собираюсь тебя… - Голос прервался. – Просто расслабься.

На его лопатку легла ладонь, и вдруг всё оказалось неожиданно легко. Поддаться. Представить, что он – глина, которую разминает руками мастер. Представить, что ладонь погружается в плоть и начинает переделывать его, лепить нового Криденса.

- Сейчас я начну. Будет больно. Если станет нестерпимо – скажи мне. - Ладонь прикоснулась к его шее, мягко разворачивая к себе. – Понял? Скажи.

Криденс облизнул губы, но язык по-прежнему его не слушался. Он сумел выжать из себя слабый звук, который вызвал у мастера улыбку.

- У тебя такой вид, как будто ты пришёл на пытку, но тебе внезапно понравилось.

Видимо, Криденс должен был что-то ответить, но ладонь всё ещё лежала на его шее, и он знал, что пантера взбирается вверх, отталкиваясь задней лапой от его уха.

Прикосновение игл было неприятным. Наверное. Криденс его не заметил, потому что между лопатками, на позвоночнике угнездилась ладонь, просвечивавшая его насквозь. Он приоткрыл глаза – чуть-чуть, чтобы видеть сквозь ресницы, но взгляд упёрся в обтянутое джинсой колено. И тут он понял, что доверился человеку, даже не узнав его имени.

- Как вас зовут?
- А ты не знаешь? – Опять мягкая насмешка. – Я Грейвз.

Ему подходило это имя – рычащее, как хищники, обвивающие его руки.

- Но обычно меня зовут Аврором.

- Как? – одними губами переспросил Криденс.
- Видел, как буквы на крыше этой берлоги? Раньше здесь был кинотеатр, назывался «Аврора». А я, стало быть, Аврор.

Аврор Грейвз. Человек, несущий свет и свободу. Криденс был в руках божества рассвета, и он растворился в струившемся от него тепле. А божество творило.

Под его пальцами распускались розы, опутывали каждый шрам и прорастали вглубь, вовнутрь, вгрызаясь в его тело, шипы сжимались вокруг сердца Криденса, вокруг тьмы, лежавшей в его душе. От Грейвза пахло джунглями – Криденс никогда не был в джунглях, но они должны были пахнуть именно так – травой, солью и сладковатым деревом, и в этих джунглях бродили пантеры. Пантеры шли среди роз, проросших между его рёбрами, обвивших его позвонки, и скалили клыки, и от их рыка тьма отступала всё дальше, обращаясь в серый туман.

- На сегодня хватит, - произнёс голос, отозвавшийся в пустоте, которая сейчас была Криденсом.

Криденс разомкнул веки и попытался повернуть голову. Тело не слушалось. Оно было мягким, словно расплавившимся, и неожиданно лёгким. Чужим. Криденс никогда не чувствовал такого.
- Чёрт, я ведь даже тебя не перекладывал. Увлёкся. Прости. Давай помогу.

Перед глазами опять появились пантеры, и Грейвз снова начал лепить из Криденса кого-то. В кожу впивались крохотные искры, будто свет, которым наполнил его мастер, рвался наружу, выходил через мельчайшие отверстия, пробитые иглами. Криденсу казалось, что он светится сам.

- Ты как будто обкурился, - засмеялся Грейвз. Аврор. – Посиди немножко, приди в себя. Давно меня так не переклинивало. Чай будешь? Или воды?

Ещё одна улыбка – и Криденсу уже не нужно было ни воды, ни чая, он стал розой. Розам не нужны слова, они только тянутся к свету.

- Спиртное не предлагаю – и учти, если кто предложит, беги от такого мастера. Если ты, конечно, решишь мне изменить.

Изменить ему? Даже перестать смотреть и ощущать его близость было немыслимым. Где-то на задворках сознания билась мысль, что сейчас придётся уйти отсюда, и она причиняла боль, тупую и тянущую вниз. Но пока Аврор был рядом, и улыбалось даже его око, которое видело всё, о чём думает Криденс. А значит, оно видело, что тьма в Криденсе начала отступать. Рядом с Аврором не было места тьме, даже в таком греховном человеке, как Криденс.

- Посмотришь, что вышло? Или потом, когда я всё закончу?

Криденс-роза впитывал слова и звуки, но розы не умеют говорить. Тогда на его плече оказалась рука - у него есть плечо? Да, у него есть руки, потому что в них оказалась чашка с чем-то горячим.

- Земля вызывает Криденса. Ты и правда странный, парень.

Чашка дрожит в руках, он сейчас выплеснет её содержимое на пол, и опять будет виноват. Он опять всё испортил. Искры гаснут, тьма вновь захлёстывает его, утвердив свои права. Он принадлежит ей и только ей. Он глупец, думавший, что сможет изгнать то, что является его сутью.
В его глаза заглядывает око, а потом – карие живые глаза.

- Не хотел обидеть. Просто ты словно здесь и не здесь одновременно. У меня такое тоже бывает – ты меня вышиб, парень, вышиб в другую реальность. Я не помню, когда последний раз работал по четыре часа не разгибаясь. Ты, случайно, не волшебник?

Волшебник? Он?

- Я дурной человек, - вырывается у Криденса.

- Кто это тебе сказал? – Карие глаза холодеют. – Тот, кто бил тебя до полусмерти?

Криденс опускает голову. Слышится шорох, стук, он осмеливается бросить короткий взгляд – Аврор садится напротив него.

- Твоя суть – это не то, что о тебе думают другие, парень.
- Я совершал страшные поступки. Вы меня не знаете.
- Я чувствую, - Аврор хмыкает и стукает раскрытой ладонью по груди, прямо по оку. – Я всё чувствую. Мой отец хотел, чтобы я пошёл в полицию, как он. «Твой долг - помогать людям», - так он говорил. Помогать можно не только гоняясь за оступившимися людьми по улицам. Нужно просто держать глаза открытыми и видеть, кому нужна помощь. Тебе – точно нужна.
- Помогите мне, - просит Криденс.
- Я могу скрыть твои шрамы от окружающих. Но избавиться от них полностью только в твоих силах. Для этого надо прекратить бичевать себя самостоятельно. Понимаешь, Криденс?

На ладонь Криденса ложится чужая ладонь. Пантера что-то мурлычет, Криденсу безумно хочется прикоснуться к ней, прижаться щекой, вслушаться в её голос.

- Подумай об этом, парень.

Криденс возвращается ещё дважды. Всё повторяется – пальцы, которые расплавляют Криденса и перелепливают его во что-то иное, в кого-то иного, рвущиеся наружу искры, горячая кружка после, горячая ладонь поверх его собственной. Он впитывает в себя Аврора, как иссохшая земля впитывает дождь. И из него вырастают розы. Даже когда он закрывает за собой дверь, он, как стрелка компаса, может безошибочно сказать, где сейчас Аврор, он настроен на него, как тончайший инструмент, золотые нити дрожат в воздухе, натягиваются – но не рвутся.
На третий раз Аврор отрывается от него, Криденс чувствует не его пальцы, но его взгляд, обнимающий его израненную спину. Нет, не израненную – излеченную. Аврор подводит его к зеркалу, поворачивает лицом к себе и подтягивает второе зеркало, в человеческий рост. И отступает. Криденс остаётся в зеркальном коридоре, из которого на него смотрит пантера – сестра-близнец тех, что оберегают руки Аврора. Передняя лапа тянется к его плечу, жёлтые глаза горят, и пантера излучает свет, как птица, поразившая его в первый раз. Вокруг неё джунгли, цветущие всеми известными, а может, и неизвестными в природе цветами. Криденс не может понять, есть ли там розы, но это уже неважно. Время останавливается. Криденс осторожно двигает плечом – пантера оживает и движется вместе с ним. Джунгли шумят, залитые рассветными лучами, где-то в их глубине прячется тьма, но у неё больше нет власти над этими цветами, над этими красками.

Вторая пантера входит в джунгли, Криденс поворачивается – сложно дышать, когда ты насквозь пророс корнями и ветвями, - и вдыхает запах травы, соли и сладкого дерева. Он тянется к его источнику, всё его существо раскрывается навстречу рассвету. Пантеры кружат по джунглям под всевидящим оком, Криденс видит их сквозь сомкнутые веки.

- Ты странный, - слова щекочут ухо, - но я этому рад.

Криденс счастливо улыбается. Теперь они вместе - Аврор и укрощённая им тьма.

@темы: версия 1.0, AU-ау и тёмный лес, Фантастические зверушки, fanfiction

---

Сходить с ума всегда интереснее и веселее в компании. Кинетическая энергия съехавшей крыши генерит море другой энергии, которую хочется немедленно к чему-нибудь приложить. В нашем со  Staisy_ случае прикладывается обычно к какому-нибудь переводу. Под раздачу попал Колин Джеймс Фаррелл и его многочисленные видеоэкзерсисы, где он вытворяет... всякое. Только выбирай. Вот, скажем, шоу Эллен Дедженерес: вдвоём эта парочка как "Ментос", брошенный в "Пепси", - фонтанируют так, что живот от смеха болит. Этот отрывок ещё из того, что поспокойнее. Это мы ещё вам про секси-коллегу со съёмок не переводили. Только про то, как любознательный младший сынишка Колина выяснял, отчего Дональд Трамп плохо относится к котятам. (Да, мы тоже неиспорченные и не сразу допетрили, пока нам, как тому сынишке, не объяснили).
Инжой.



Бонус: про секси-коллегу. Пока без субтитров. Но мы работаем над этим. То есть начнём работать, когда проржёмся.





А чтоб высота захлестнувшей волны стала более обозрима, прилагаю ссылку. Да, мы опять сделали это. Да, мы завели группу в ВК, чтобы было, куда складывать переведённое. Fangirl and proud, угу.

@темы: субтитры, услада для глаз, засвунился сам - засвуни товарища, невероятной любви пост, ай ноу инглиш вери бэд, наговорила роща золотая, мистер Фаррелл

---

Честно скажу: не эти герои занимают меня в последнее время. Но за этот текст, написанный под влиянием фильма и момента в прошлом году, аж в июне, мне, пожалуй, не стыдно.

По заявке на фесте в сообществе Captain America & Iron Man Community 11-16. Тони пишет Стиву ответное письмо. И Стив ему отвечает. И Тони пишет ответ. Откровенная переписка, в которой все встает на свои места, обиды и недомолвки разрешаются.
Заявку я извратила, но вот так я их вижу. Пусть это будет вместо отзыва и краткого изложения того, что мы так долго обсуждали это как минимум с двумя людьми (Staisy_, я сейчас смотрю на тебя).

Название: Абонент недоступен
Канон: Avengers
Персонажи: Стив Роджерс, Тони Старк
Жанр: флафф, харт/комфорт
Размер: мини ~1100 слов
Предупреждение: два письма от первого лица

Позвони, если я буду нужен. Пару недель назад я бы рассмеялся в ответ на твою реплику, день назад я готов был бы тебя за неё убить. Сейчас я не знаю, к чему я готов. К тому, чтобы нажать две кнопки на телефоне? Вряд ли. К тому, чтобы выкинуть этот телефон? К этому я тоже не готов, в этом я признаюсь себе, и да, признаюсь без отвращения и угрызений совести. Моя совесть… Многие говорят, что у меня её нет. Я и сам так думал до недавнего времени, но самоуверенность наказуема. У моей совести такой же паскудный характер, как и у меня. Она просыпается невовремя, задаёт неловкие вопросы и ждёт ответа на них. Я не хочу отвечать. Я хочу, чтобы на вопросы моей совести ответил ты. Потому что раньше у моей чёртовой совести был твой голос.

Я просыпаюсь по ночам, потому что мне снятся трупы. Кто-то лежит у меня на руках, чаще всего Наташа, иногда Брюс. Никогда – Тор. Сейчас я просыпаюсь с твоей кровью на руках. Моё подсознание упорно винит во всём меня. А я виню тебя.

Знаешь, чего я не могу тебе простить едва ли не больше, чем твоего молчания о моих родителях? Твоей принципиальности. То, что всегда умиляло окружающих и заставляло всех широко тебе улыбаться. Ах, наш Капитан, наш непоколебимый оплот добра, признающий только белое и чёрное. Это она, твоя дурацкая принципиальность, твоя кристальная, адамантиновая, вибраниумная твердолобость лишила нас всего. Лишила меня всего. У нас была команда. Мы бывали правы и неправы, мы совершали ошибки, порой чудовищные, но мы были вместе и держались друг за друга. У нас были мы. Ты и только ты со своей бескомпромиссностью разрушил всё. Наташа замахивается на Клинта. Роуди гонится за Соколом. Вижн, святой Вижн, борется с Вандой. Мы с тобой вколачиваем друг друга в асфальт. Сначала это была игра, как в детстве, догонялки – ты за Север, я за Юг, ты за немцев, я за наших, ты за ковбоев, я за шерифов. Мы и били друг друга если не вполсилы, то понарошку. Когда кончилась эта игра? Почему мы не поняли, что зашли слишком далеко? Почему, чёрт побери, ты этого не понял?

Ты передал мне этот телефон, чтобы я сделал первый шаг. Чтобы я пришёл к тебе и сказал, что прощаю тебя. Прикрылся своей виной, как щитом, и хочешь вернуться с ним или на нём. Только вот ты взял не тот щит. Ты испытываешь вину не за то, за что должен. Но ты так упиваешься ею, так отчаянно самобичуешься, что случайно переложил её искупление на меня. Мне не нужна твоя вина, мне хватает своей, моё кладбище ничуть не меньше твоего, а может, и побольше.

Мне не хватает моей совести. Мне не хватает её голоса. Мне не хватает того, за что я не могу тебя простить. Мне нужен тот, кто твёрдо знает, что такое хорошо, и что такое плохо, кто видит в мире только белый и чёрный цвета. И именно поэтому ты никогда не признаешь своей истинной вины, не только передо мной – перед нами всеми, кому ты был нужен именно таким, какой ты есть.

А без этого я не смогу нажать на проклятую кнопку вызова. Хотя кого я обманываю.

Пятница, стереть запись.

***

Я жду твоего звонка. Я мог бы позвонить сам, спросить, как Роуди, как Нат, как Вижн. У меня нет права донимать тебя извинениями, да я и не представляю, как и за что я должен просить прощения. Нет, не так. Список того, за что я должен просить прощения, слишком длинен, и я не знаю, с чего начать. Я мог бы попросить извинить меня за то, что я не выдал тебе Баки. Но нет, за это я не стану извиняться. Ты тоже не выдал бы своего старого друга, я тебя знаю. Ты тоже бы стоял за него горой.

Хотя нет, в этом я уже не уверен. Ты предал нас. Ты продал нас. В обмен на фальшивые заверения в защите от нас самих, ты решил набросить удавку каждому на шею. Ты начал с себя, показательно и прилюдно. Затянул петлю и предложил нам радостно примерить такую же, чтобы мы стали цепными псами, бросающимися на врага по первой команде хозяина. Напомнить тебе, какие приказы отдавало правительство во время Второй Мировой? Напомнить, какие оно отдаёт сейчас? Разве не от них и последствий их приказов нам зачастую приходилось защищать людей?

Мне тоже страшно от того, к чему могут привести наши действия. Я скорблю о тех, кто погиб в Заковии и Лагосе, в десятке других стран, но разве погибших не было бы больше без нас? Мы поступаем правильно именно потому, что прислушиваемся только к себе, своей совести и своему сердцу. Пока они нас не обманывали, но ты решил иначе. Один раз ты уже решил за всех, но мы стараемся не вспоминать, к чему это привело. В конце концов, благодаря этому у нас появился Вижн. И он единственный, кто может поверить в сказки о благе, которое принесёт нам контроль политиков. Вижну простительно, он не человек. Но мы-то люди. В этом наша сила, в том, что мы, несмотря ни на что, остаёмся людьми, и думаем о людях, а не о безликих единичках и крестиках потерь, как это делают в больших кабинетах большие начальники, в жизни не видавшие вблизи поля боя.

Ты знал, что многие из нас не согласятся на твою сделку. Ты знал, но всё равно пошёл на неё, потому что тебе так было бы проще. Нам всем было бы проще переложить ответственность на кого-то другого, но не так, не такой ценой. Но ты решил за нас. Ты вывел нас на поле боя, тех, кто предпочёл чистую совесть, и тех, кто предпочёл спокойствие. Ты разделил нас, поддавшись искушению. И самое ужасное, что ты не можешь этого не понимать. В глубине души ты наверняка хотел бы, чтобы все мы остались на одной стороне, на той, на которой и были, на единственно верной. Но сейчас на этой стороне нас осталось только четверо.

Я смотрю на нас - на Клинта, Ванду, Сэма, - и вижу в их глазах одно и то же. Они не говорят об этом вслух, но нам не хватает тебя, Нат, Роуди, Вижна. Мы вместе, но мы похожи на солдат, потерявших половину взвода. Это больно и страшно, и это до боли неправильно.

Я жду твоего звонка, потому что когда ты позвонишь, я буду знать, что ты готов выслушать меня. Если ты позвонишь, это будет означать, что ты готов вновь встать на правильную сторону, чтобы мы вновь стали собой – командой, друзьями, семьёй. Я попрошу у тебя прощения, и ты поймёшь меня.

Но пока я не могу набрать твой номер. Мы оба не готовы, и пропасть между нами пока слишком широка. Я не хочу, чтобы она стала ещё шире, я не смогу. Пожалуйста, позвони.

@темы: Доктор, меня вылечат?, SHIELD happens, fanfiction

---

Прекрасное для себя

Кажется, настала пора и мне завести кладовочку для понравившихся интервью.

Одно из моих любимых на данный момент, прекрасны все трое, чистый позитив. Винс Вон, Колин и Джимми Фэллон в роли добрых и злых копов выясняют, что с кем произошло много лет назад. Скандалы, интриги, расследования - и я изложила, ни грамма не преувеличивая.

ещё немножко

О тяжести отцовства и о том, как нелегко впечатлить собственных детей. Оффтопик: сразу вспоминается рассказ Аффлека о том, как его сына спросили в школе, какой его любимый супергерой. Ребёнок ответил, что Супермен. На вопрос "а как же Бэтмен?", дитя махнуло рукой и ответило: "а, Бэтмен - это мой папа".


Очень интимное интервью о том, где и в каком виде Колин хотел бы видеть Конана О'Брайана

И приквел - собственно приглашение на свидание аж трёхлетней давности


Печальные истории из детства, или как бедному юному Колину приходилось зарабатывать на жизнь "кое-чем, что в некотором роде включает в себя нечто напоминающее ирландские танцы"


Ну и ещё по мелочи про то-самое-кино и потенциальной роли мистера Грея


Иии плюс один просто так.



И немножко guilty pleasure, хотя какое уж тут немножко и почему только это. В общем, не интервью как таковое,тут не слушать, тут смотреть: Колин образца 2003 года курит на камеру и вдумчиво, художественно бухает. За кадром. Но очень вдохновенно. Текущая вода, горящий огонь и вот это.


Вот даже не знаю, заводить ли тэг Mother Oireland, или какой-нибудь отдельный тэг под её очередного особо отличившегося сына.

@темы: услада для глаз, отпустите меня в кобелятню, засвунился сам - засвуни товарища, свуны мои тяжкие, мистер Фаррелл

---

Я просто оставлю это здесь

Вообще-то я хотела зайти сказать, что доперевела сериал Paranoid и выложу, если кому-то вдруг это творение нужно.
Но по пути я споткнулась об Колина Джеймса Фаррелла.
Нет, не потому, почему вы подумали, хотя и поэтому тоже.
В общем, вглядитесь в два этих фото. На первом - известный тем, кто заглядывает в этот дневник больше года, Эмметт Сканлэн, которого дала миру прекрасная страна Ирландия и конкретно славный город Дублин. На втором - Колин Фаррелл, которого дала миру прекрасная страна Ирландия и который прожил некоторое время в славном городе Дублине.
Скажите, люди добрые, ношение сланцев с любой одеждой, включая демисезонное пальто и классические брюки и жилет - это дублинское тонкое чувство вкуса, или любовь к сланцам просто встраивают в уроженцев Ирландии на генетическом уровне?

">

@темы: засвунился сам - засвуни товарища, свуны мои тяжкие, Горе-Поттер

---

Римляне! Сограждане! Трекки! Друзья!
В моей космоопере "В поисках Спока" силы Федерации наконец-то победили силы ПочтыРоссии и всё закончилось нашим благополучным воссоединением. Но о мистере Споке (вулканец, характер нордический, не женат, рост 6 дюймов) я расскажу потом. Сейчас же мне очень требуется помощь зала.
Вместе с мистером Споком ко мне приехал кусочек коллекции некоего безвестного человека с ибея. Кусочек включает в себя наборчик от Hallmark, с которым всё ясно, совершенно винрарнейшую инсигнию The Next Generation 1988 года издания, и нечто, прибывшее с ней в одной коробочке. Кто-нибудь может опознать это самое нечто с альфой и омегой? Или оно вообще оказалось здесь случайно залетело из другой временной линии?
Я готова к побитию камнями за нубство, но моё знакомство с ST весьма олдскульно, и даже The Next Generation я пока смотрела кусками и только пододвигаюсь к нему для полноценного просмотра от и до. Просто мне действительно страшно интересно, что это за значок.

[L]Amnezyna[/L] <a href="http://amnezyna.diary.ru/p211259537.htm">просит помощи</a> с опознанием значка, купленного на eBay. 

@темы: Star Trek

---

Рыдательное

Поймала сегодня. Не знаю, как вы, а я слышу этот текст, произносимый голосом Карла Урбана, Боунза ребутного. Почему-то он мне тут больше видится.



Перевод:

Почему Боунзу никогда не дают прочитать интро:

Космос - последний самый ужасающий и пугающий рубеж. Это путешествие звездолёта "Энтерпрайз". Его пятилетняя миссия: исследовать самые гнусные уголки бездны, искать новые жуткие болезни и новые цивилизации, желающие нашей смерти. Смело идти туда, куда не ступала нога ни единого, блин, человека в здравом уме - чёрт побери, Джим, какого хрена мы вообще сюда припёрлись?

[L]Amnezyna[/L] <a href="http://amnezyna.diary.ru/p210511300.htm">приносит картинку</a> с объяснением, почему Боунзу никогда не дадут прочесть интро. 

@темы: Star Trek, in Soviet Russia series are watching you, I need a doctor call me a doctor

---

Star Trek Rewatch: Сезон 2, серии 1-3

Второй сезон: теперь и с песнями. Я про заставку, конечно.




S02E01 Amok Time
Сезон открывается прекрасной серией под кодовым названием "Все бабы - дуры".

Спойлерные рассуждения

С психологической точки зрения мотивация невесты Спока: "Я сильная женщина и не хочу быть в тени известного супруга" понятна, и даже логика беспрецедентна, куда ни кинь - дева действительно в выигрыше, но неужто на Вулкане действительно настолько не ценится жизнь, что она была готова пойти на убийство как самый логичный выход из сложившейся ситуации? Или проще грохнуть самого известного сына Вулкана, чем попереть против традиций и нарушить брачный договор? Я бы склонилась к версии о расчётливой стерве. Или же безумие и на вулканских женщин действует, только вот таким хитрым образом. Да, "Трек" - шовинистический сериал, несмотря на всю свою продвинутость, и пусть он идёт семимильными шагами в деле прогрессивного отношения к людям и даже к женщинам (я специально, ага), но всё-таки шовинизм даже не сквозит - он дует с силой баллов в пять, одна форма чего стоит. Хотя, по зрелом размышлении нужно признать, что в серии и в сторону мужчин смачно плюнули. Ибо либидо застит глаза до полной невменяемости именно мужикам. Женщины остаются в полной психологической сохранности - по крайней мере, внешне.
Кстати, когда я говорила про "прекрасную серию", это был не сарказм. Серия действительно хороша, несмотря на, как бы это сказать, фантазийную условность сеттинга. Древние обряды вулканцев совершенно неприкрыто напоминают сцену из любого "Конана-варвара", но чудесные моменты раскрытия Спока и отношений главной троицы целиком и полностью искупают эти мелочи.

диалоги

Диалог серии, разумеется, этот:
Спок: По традиции, мужчину сопровождают его ближайшие друзья.
Кирк: Спасибо, мистер Спок.
Спок: Я также прошу Маккоя сопровождать меня.
Маккой (с трудом отойдя от шока): Это большая честь, сэр.

оригинал, расширенная версия

SPOCK: Then would you beam down to the planet's surface and stand with me? There is a brief ceremony.
KIRK: Is it permitted?
SPOCK: It is my right. By tradition, the male is accompanied by his closest friends.
KIRK: Thank you, Mister Spock.
SPOCK: I also request McCoy accompany me.
MCCOY: I shall be honoured, sir.

И чуть не забыла - уникальный случай разрывания капитаном формы по отличной от стандартной схеме - рукава на месте, ворот тоже.




S02E02 Who mourns for Adonais?

про серию и диалог

Мифологическая теория замечательная. Одиссея "Энтерпрайз", наложенная на первоисточник. Хотя, если честно, я соглашусь с критиками, которые считают, что серию писали спустя рукава и можно было развернуться и поинтереснее, тема-то благодатнее не придумаешь. Но что выросло, то выросло. Заодно обогатилась знанием ещё одного произведения Перси Б. Шелли - я сразу заподозрила, что название на самом деле цитата, так и вышло.
Ну и Скотти-плейбой/рыцарь без страха и упрёка - это то, на что стоит посмотреть.



И Пашенька Чехов. Вот за что его люблю, так это за незамутнённую наивность. Просто дитя тайги, воспитанное неиспорченными медведями.
Капитану надо уболтать даму. Ну, Кирку. Даму. Сами понимаете, при непревзойдённых и не подвергаемых сомнению талантах Кирка в этой области, это даже не задача, а так, чихнуть - и то сложнее. И тут на сцену выходит Пашенька.
Диалог привожу в примерном пересказе, потому что так нагляднее.

Кирк: Я пойду с ней поговорю.
Чехов: Я с вами, капитан! Вам нужна будет поддержка!
Кирк: Чехов, сколько вам лет?
Чехов: 22!
Кирк: ...в общем, я сам справлюсь.

Фраза "яйца курицу не учат, юноша" с лица Кирка считывалась очень чётко.

S02E03 The Changeling

про серию и диалоги

По задумке это одна из лучших серий из мной пересмотренных на данный момент. Никогда не знаешь, что вернётся к тебе из глубокого космоса. Обожаю такие выверты. Единственное, что портит эту задумку, так это развязка по уже использовавшейся схеме. Увы, этим ТОС вообще грешит: по одному шаблону набросанные завязки и развязки встречаются чуть чаще, чем хотелось бы, то есть более одного раза.



В первой сцене я глубоко посочувствовала Споку, ибо логика капитана временами выдаёт потрясающие кульбиты.
Ситуация: по кораблю фигачит неведомым оружием неведомая фигня, сносящая щиты мало что не под ноль. Энтерпрайз фигачит в ответочку торпедами. Неведомой фигне глубоко по барабану и она продолжает своё чёрное дело. И только после этого Джеймсу свет Тиберию приходит светлая мысль попробовать достучаться до неведомой фигни по рации и сказать, что мы, мол, выполняем мирную миссию. Мирную. Это после торпедного-то залпа.

Ну и как обычно, пара диалогов.

spoiler

Nomad(о Боунзе): Оно функционирует неразумно.
Боунз: (возмущённое молчание)
Кирк: Иногда. И тем не менее, изложи ему своё назначение.

оригинал

spoiler

Nomad: It functions irrationally.
KIRK: Sometimes, but tell him your function nevertheless.

И мой фаворит:
Спок: Поздравляю, капитан. Блестящая демонстрация логического мышления.
Кирк: А ведь вы и не думали, что я на такое способен, верно, Спок?
Спок: Не думал, сэр.

оригинал

SPOCK: My congratulations, Captain. A dazzling display of logic.
KIRK: You didn't think I had it in me, did you Spock?
SPOCK: No, sir.



На самом деле вру, фаворит - это те несколько реплик, что последовали за этим диалогом. И я не хочу портить никому первое впечатление от них при просмотре. Кирк - счастливый отец. То есть мать. Нет, правда, смотрите сами.

[L]Amnezyna[/L] <a href="http://amnezyna.diary.ru/p210448938.htm">продолжает просмотр TOS</a> с цитированием наиболее понравившихся диалогов

@темы: Star Trek, in Soviet Russia series are watching you, Star Trek Rewatch

---

Я просто оставлю это здесь, потому что Карл Урбан - лапочка и зайчик. Просто подпись.



Я понимаю, что стою на платформе поезда, неспешно ушедшего три, если не все семь, лет назад, но меньшим зайчиком Урбан от этого не делается. А Маккоя я люблю любым.

@темы: Star Trek, отпустите меня в кобелятню, свуны мои тяжкие, I need a doctor call me a doctor

---

Star Trek Rewatch: S01 E28-29

Сегодняшние две серии Трека были прекрасны: одна чуть более чем полностью под скриншоты, вторая чуть более чем полностью под запись.



S01 E28 The City on the Endge of Eternity

с цитатами

Серия рекомендована к просмотру даже тем, кто Трека вообще не видел. Хотя нет, вру: пару серий для разгона всё-таки нужно, иначе зрительный контраст будет не так силён и Спок в шапочке-менингитке будет восприниматься не с таким истеричным ржачем.
Сама по себе серия с нашей колокольни смотрится избито: что стоит одна жизнь против миллионов и миллиардов, но помним: Трек был одним из первых, если не самым первым. Всё то, что сейчас для нас навязло в зубах, тогда было свежо и оригинально. Это почти как в пересмотре "Баффи", с той лишь разницей, что многие сюжетные повороты "Баффи" до сих пор смотрятся гораздо круче иных своих последователей.
Цитату, объясняющую происхождение ушей мистера Спока, приводить не буду, чтобы не портить радость от просмотра другим. Оставлю другую.



Цитата серии, выражение лица представьте сами, а вот последующая мимику капитана представить уже сложнее. Так что вот она.



SPOCK: Captain, you're asking me to work with equipment which hardly very far ahead of stone knives and bearskins.
(заглядывает Эдит, квартирная хозяйка и благодетельница)
EDITH: What? What on Earth is that?
SPOCK: I am endeavouring, ma'am, to construct a mnemonic memory circuit using stone knives and bearskins.

перевод

Спок: Капитан, вы просите меня работать с оборудованием, которое недалеко ушло от каменных ножей и медвежьих шкур.
Эдит: Что это ещё такое?
Спок: Мэм, я пытаюсь сконструировать мнемоническую схему памяти при помощи каменных ножей и медвежьих шкур.



S01 E29 Operation: Annihilate

с цитатами

Тут про сюжет говорить почти бессмысленно, чтобы не проспойлерить. Хотя можно сделать пару заметок на манжетке: с семьёй Кирка в сериале обошлись как-то совсем сурово. А капитан человек твёрдый и закалённый в боях, ему уже в последних кадрах хоть бы хны. В предыдущей серии из-за

спойлер

смерти чужой бабы, которую знал пару недель, переживал в разы больше, чем за

спойлер

родного брата. Да, положа руку на сердце, психологический рисунок персонажей - не самая сильная сторона сценариев Трека, включая отложенную реакцию на происходящее (то бишь не прям-сейчас-в-кадре, а скажем, через пару часов - дней по местному времени).

Но финальные диалоги! И просто попытайтесь представить себе бесценные выражения лиц, их произносящих. Вечная издевательская полуухмылочка Кирка, за которую иногда хочется въехать в зубы, приподнятая в благородном возмущении бровь Боунза и ангельски-ехидная улыбка Спока.



KIRK: Mister Spock. Regaining eyesight would be an emotional experience for most. You, I presume, felt nothing?
SPOCK: Quite the contrary, Captain. I had a very strong reaction. My first sight was the face of Doctor McCoy bending over me.
MCCOY: 'Tis a pity your brief blindness did not increase your appreciation for beauty, Mister Spock.

перевод

Кирк: Мистер Спок, обретение зрения для большинства стало бы эмоциональным потрясением. Но вы, полагаю, ничего не почувствовали?
Спок: Как раз напротив, капитан. Я отреагировал весьма остро. Первым, что я увидел, было лицо склонившегося надо мной доктора Маккоя.
Маккой: Какая жалость, что ваша кратковременная слепота ничуть не усилила вашей тяги к прекрасному, мистер Спок.


KIRK: What's that, Doctor?
MCCOY: I said, please don't tell Spock I said he was the best first officer in the fleet.
SPOCK: Why, thank you, Doctor McCoy.
KIRK: You've been so concerned about his Vulcan eyes, Doctor, you forgot about his Vulcan ears.

перевод

Кирк: В чём дело, доктор?
Маккой: Пожалуйста, не рассказывайте Споку, что я назвал его лучшим первым помощником во всём флоте.
Спок: О, спасибо, доктор Маккой.
Кирк: Вас так поглотила забота о вулканских глазах, доктор, что вы позабыли о вулканских ушах.

@темы: Star Trek, in Soviet Russia series are watching you, невероятной любви пост, Star Trek Rewatch

---

Страшно подумать, какими цифрами ворочают два моих самых любимых сай-фая. Вот сегодня полтинник разменял и Star Trek, любовь старая и долгая.



Пожалуй, сегодня-то я и начну то, что хотела сделать довольно давно. Запишу свои впечатления по итогам про- и пересмотра TOS, где я с сожалением досматриваю первый сезон.

заметки на манжетке

The Cage
По уму, серия нулевая и говорить о ней нужно не здесь, а в The Menagerie, частью которой она стала, но я начала с неё.
Ладно капитан Пайк, почти такой же прекраснодушный самоубийца, как Кирк (и не знаю, кажется, все капитаны "Энтерпрайз" вместе с должностью получают абилку "красиво лежать на кровати аки древний грек на симпосиуме"). Ладно, что эту серию называют "серией, в которой Спок ещё смеётся". Но самый прекрасный здесь - это доктор. Если бы многоуважаемый Филип Бойс подзадержался бы на пару серий, я не ручаюсь, не потеснил ли бы он в моём сердце Боунза Маккоя. "Энтерпрайз" - это всё-таки в первую очередь корабль, и что Боунз, что Бойс оба классические корабельные хирурги, готовые лечить что скальпелем и микстурой, что добрым словом и виски. С одинаковым успехом, кстати.

The Man Trap
Серия, с которой мне с размаху и в лоб "Трек" заявил о своём отличии от "Доктора". Всё-таки "Трек" - это не история о путешественнике, принадлежащем к иной расе, стремящемуся обеспечить равновесие и сохранность всех и вся. Это в первую очередь история о человеческой расе, о первопроходцах, которые, одни против всего космоса, вынуждены иногда подчиняться "закону джунглей", "или мы - или нас". Даже если это грозит кому-то истреблением. Увы, но такова суровая реальность. Можно как угодно относиться к Кирку, но железное правило "сначала команда и корабль, а потом всё остальное" он держит любой ценой.



Charle X
Эту серию можно любить хотя бы за Кирка в роли папочки. И Маккоя в роли няни. И Спока... Ну который просто Спок. Папочка из Кирка фиговый, обучение обращению с девушками достойно войти в анналы "Легенд пикапа". Возможно, просто боялся конкуренции, а то несмотря на женскую форму одежды, на женщин на корабле обращают внимание разве что Кирк да Маккой. Ну и ещё пара эпизодических персонажей, один из которых собрался жениться, но в тот же день помер.
Но для меня Charlie X идёт в паре со следующей серией.

Where No Man Has Gone Before
Эти две серии - примерно об одном и том же. О силе, с которой нельзя совладать. На место этой силы можно подставить всё что угодно - природу, космос, великое и всеобъемлющее знание. Но если всё это попадает в руки человека...
А ещё эта серия по-своему красива. Эстетически.


The Naked Time и Enemy Within
Их я тоже объединяю в диптих, потому что тут тоже одна тема: человек и его маска. Джекилл и его Хайд. Поданы они по-разному, может, чуть наивно, но The Naked Time по мне прошлась сильнее из-за монолога Кирка об "Энтерпрайз". Для меня-то всегда ОТП были "Энтерпрайз" и Скотти, но у Кирка со своим кораблём отношения почти как у Доктора с Тардис. С той лишь разницей, что Доктор доподлинно знает о том, что Тардис - живая, а вот любовь Кирка гораздо сложнее и необъяснимее. Один из самых сильных моментов сериала.

What Are Little Girls Made Of?
О, а вот это вторая моя любимая тема, и сразу после Джекилла с Хайдом. Андроиды. Такие очаровательные и милые. И с вечными вопросами о том, снятся ли андроидам электроовцы и могут ли они чуйствовать. Забавный круг совершила андроидная тематика в сай-фае: начали с того, что искуственный интеллект превзойдет людей, но если он научится чувствовать, то ему наступит немедленный крендец по причине замыкания в так сильно превосходящим человеческий мозге (кстати, не так уж и сильно). А сейчас наоборот, андроиды в сериалах вовсю учатся испытывать эмоции, а тема единичного "восстания машин" уже воспринимается как очередной ремейк "Терминатора" - вроде и интересно, но уже сколько можно. Восстаёт у нас теперь ИИ, только научившийся идеально имитировать человека, вплоть до полного замещения. Или ИИ, стремящийся переделать мир в идеальный - но это уже совсем другая история, и она тоже будет в "Стар Треке".

@темы: Star Trek, in Soviet Russia series are watching you, невероятной любви пост

---

Star Trek: и сия пучина поглотила ея в один момент

Третий "Трек" подтолкнул меня к тому, что я давно намеревалась сделать. Я села смотреть TOS как положено, с первой, то есть нулевой, серии. Поскольку предыдущие опыты просмотра - это разрозненные серии, виденные в далёкие доинтернетовые времена. Стыд и позор для человека, который имел звания лейтенанта инженерной службы в одной из древних форумных ролёвок.
Так вот.
Сказать, что я в восторге - это не сказать ничего.

короткие заметки

Конечно, заметно, что сериал вышел в шестидесятые. И заметно даже не сколько и не столько по представлениям о передовых достижениях науки (брызгалки для стёкол в качестве обстановки в медотсеке умилили почти до слёз), сколько по женщинам. По отношению к женщинам. Шуточки Кирка на тему "кто дал мне бабу в помощники", форма, которая, по меткому выражению подруги, больше похожа на костюм для сай-фай порно. Но что характерно - это первые серии. Дальше женщины становятся всё меньше похожи на предмет интерьера и больше - на людей. И ещё интересно, что исключение составляет Ухура. У неё, конечно, задача "включить-выключить канал связи", но зато по поводу неё и шуточек не шутят.

И команда

Ох, капитан, мой капитан. Перед уложенной чёлочкой и ясным взглядом Джима падают все: от земных бабушек до инопланетных несовершеннолетних детей. Уровень охмуряжа Кирка настолько заоблачен, что плавит микросхемы даже андроидам.
И заметьте, этой магией владеет только Кирк! Пресловутые венерианские наркотики у этого мужчины в крови, он их выдыхает и транслирует взглядом.
Форма не выдерживает блистательности капитана и норовит упасть с него при каждом удобном и неудобном случае: обнажённый торс Кирка мелькает в каждой второй серии, кроме него без верхней части одежды появлялся разве что Сулу, и то по состоянию здоровья. Зато Джим! Швейный цех работает только на капитана (примечание для юной ребутной версии: плохо рвёте форму, юноша. У вас даже рукав ни разу целиком не оторвался. Учитесь у профессионалов).
Но вот что касается отношений с женщинами, то блистательный капитан по-джентльменски себя ведёт разве что с "Энтерпрайз". В серии "The Dagger of Mind" Кирку честно хочется заехать в зубы за классическую историю с новогодним корпоративом и "девушка, я вас не знаю" после.
Отдельно доставляет страсть капитана к привлечению проблем на свою накачанную задницу. Неизведанная планета? Кирк первый, и даже без фазера в руке. Невнятный прибор с непонятными функциями? Конечно, Кирк в него полезет и прямо бедовой головой. Опасность? Одной рукой Кирк прижмёт к себе оказавшуюся поблизости даму (за неимением дамы может сойти Спок), второй рукой будет от него отбиваться. Да, именно рукой. Про оружие капитан обычно вспоминает в последний момент. Как Энтерпрайз ещё не осиротела при таком суициднике - непонятно.
Мысль вслух: одной мне привиделось на

спойлере

могильном камне в Where No Man Has Gone Before надпись James R. Kirk вместо James T. Kirk? Поменял папу на переправе? Или просто не определился?


Никогда не была мейнстримной поклонницей Спока. Вот как-то равнодушна я была к этому персонажу даже при наличии моего любимого конфликта двух противоположностей внутри одного индивида.
Но вот тут на него смотреть одно удовольствие. И пока складывается впечатление, что мистер Спок просто-напросто грамотно троллит окружающих теоретическим отсутствием эмоций, получая от этого совершенно запретную для вулканца эмоцию - удовольствие. О, этот всепонимающий взгляд, устремлённый на Кирка, в очередной раз положившего глаз на очередную особу женского пола. О эти дивные замечания на тему "как я счастлив, что моё строение организма отличается от вашего". О эти неподражаемые перепалки с Боунзом.

Ох. Да.
Боунз



Что я могу сказать о любви всей моей жизни, кроме того, что он - любовь всей моей жизни? Только то, что он прекрасен во всех ипостасях. Я даже не знаю, с чего начать. А ни с чего не буду. Просто удивительно, что он ещё не спился, с такой-то любовью дорогого капитана и друга к самодеструкции. И второй вопрос: куда смотрит весь женский состав "Энтерпрайз"?




Насколько мне никак Ухура ребутная, потому что у ребутной Ухуры остались только функции, как человека ей себя проявить, считай, не дают, настолько мне симпатична Ухура ТОСная. Эта женщина флиртует со Споком. Нет, это ж сколько надо иметь пороха в пороховницах, чтобы флиртовать со Споком и - внимание! - чтобы Спок на это реагировал?
И да, это единственный на данный момент персонаж, который меняет службу в среднем раз в две серии. Видимо, в зависимости от того, какая форма в стирке - инженерная или командная.

Отдельно хочу отметить помощницу Рэнд.
Поразительная женщина. В критический момент, когда корабль без трёх минут уничтожен, она приносит кофе. Вскипячённым фазером. Фазером! Кофе! Моя героиня! Дважды героиня, если учесть, с какой причёской ей приходится ходить всё это время.

@темы: Star Trek, Доктор, меня вылечат?, in Soviet Russia series are watching you, невероятной любви пост, свуны мои тяжкие

---

Я пишу не чернилами, я пишу кровью моего сердца

Сейчас я попробую собрать из алфавита буквы в порядке, имеющем смысл, и вставить свои пять пенсов в общий гул по поводу Star Trek. Beyond. "Аыыыыыыыууууууооооооонеттакихслооооооовввв" - добуквенный ответ на вопрос подруги "Ну как, поход удался?". И это после просмотра в озвучке. А потом же был ещё и оригинал.

Если вкратце - то я совершенно фангерлически счастлива. Первый раз настолько чистым и кристальным счастьем за не знаю уже сколько лет.
Потому что ребут-вселенная "Стар Трека" наконец стала настоящей. Я не знаю, что сделал Пегг, я не знаю, что сделал Лин, я не знаю, на какой необитаемый остров засылали основную команду, я не знаю, сколько копий первых фильмов они принесли в жертву, но как с первого кадра я шагнула из зала в ТОС, так там и осталась.
Я ржала и рыдала попеременно. Я не фанат Антона Ельчина, но каждый раз при появлении в кадре Чехова хотелось плакать. При упоминании посла Спока - тоже. Но это было правильно, к месту и вовремя - я про Спока сейчас, конечно.
А теперь поимённо.
Кирк. Удивительно, но Кирк. Отдельный привет бубляжу, с этим тембром голоса Кирк становился совсем блондинкой. А тут Крис Пайн усилием воли скинул с себя костюм бревна и внезапно превратился в Джеймса Т. Кирка. Капитана Джеймса Т. Кирка.
Спок. Куинто мне и так нравился больше, чем основной части фандома, но тут он окончательно воспитал в себе вулканца.
Скотти. Погодите, проморгаюсь. Скотти. Скотти и так был ван лав, но тут эта лав переросла по размерам "Энтерпрайз". Бессовестно со стороны Пегга писать себе настолько прекрасную роль. Но ладно, Боунзу он тоже отстегнул.
Боунз.
БОУНЗ.
Нет, я не буду укрупнять шрифт дальше, и так понятно.
Во всех вселенных сай-фая Аза всем сердцем любила двоих: киборгов и доктора Маккоя. Киборгам несть числа, а вот докторов Маккоев у меня два - Леонард "Боунз" и Хэнк "Зверь". И Леонарду, в отличие от Хэнка, в киноверсии повезло на 200%.
Боунз и Спок - это даже не песня, это мюзикл с элементами кабаре.
Боунз и Кирк - это уже даже не кабаре, это стрип-клуб с табличкой "18+ нас не спасёт".
Боунз сам по себе - это горящий огонь, текущая вода и скачущий радужный единорог. Поставьте его в кадр, медленно обведите вокруг камерой и продавайте на это билеты. Ему даже говорить необязательно, он может просто выразительно молчать. Он умеет.

Сулу. Ну просто Сулу. Чехов просто как всегда Чехов. И Ухура стала совсем няшечка. И новая милая полосатая девочка, до сих пор интересно, был ли её папой какой-нибудь залётный забрак типа Дарт Мола. Кстати, это многое объяснило бы при выборе оружия.

У меня, пожалуй, только одна претензия к "Бесконечности". Я весь фильм ждала фразы "I'm a doctor, not a..." - и такой облом!

@темы: есть ли жизнь в оффлайне?, Доктор, меня вылечат?, без вина и домина, невероятной любви пост

---

Запись просто потому, что хочется поорать.
Приключилась со мной неделя... Хотелось бы сказать "знакомства с классикой кино и гениальными режиссёрами", но будем честны - это просто неделя под знаком юного Роба Лоу.
Я, если соберусь, напишу более или менее вдумчивое по "Изгоям" Копполы, но после них и "Огней святого Эльма" Джоэла Шумахера (фразу про гениальных режиссёров временно забудем) у меня пока одно заключение. Юного Роба Лоу надо показывать с навешиванием ярлыка "18+ вас не спасёт", потому что зрелище это крайне непристойное. Лоу и сейчас-то sex on legs, но в возрасте лет эдак 20 с небольшим...





Свун. Просто свун. Во все поля и раскадровки. И это ж я ещё не начинала Bad Influence, где в придачу идёт юный Джеймс Спейдер.

@темы: отпустите меня в кобелятню, без вина и домина, засвунился сам - засвуни товарища, свуны мои тяжкие

---

О молчании

Пришла я неделю назад с "Гражданки" и мне хотелось поговорить об этом. В частности, хотелось поговорить про ОТПшечку, потому что Вижн, полагающий, что он ухаживает за Вандой, представлял собой зрелище ещё более душераздирающее, чем если бы этот ромком был более ром и менее ком. Но поскольку мою нежную любовь к Вижну разделяют... в общем, никто не разделяет, то я накинулась на первого, кто оказался в этот недобрый час онлайн. Под раздачу попала  Staisy_, а дальше разговор незаметно превратился в горячий спор "нехороший ли человек Стив Роджерс или всё-таки просто дурак". Беседовали мы долго, и в конце я, как любой графоман, почувствовала непреодолимое желание поговорить об этом ещё и с "вордом". Захотелось что-то написать. Как заказывала - что-то и написалось.
Если бы у меня сейчас было поменьше косноязычия и затыка, то это был бы достаточно развёрнутый текст с взаимоотношениями Стива, Тони и Баки под названием "Золото дураков". Но - см. выше.

Картинку я искала другую, но нашла вот эту. Пусть будет.



© smlshin @ Deviantart

А вот эта ссылка на арт просто пусть полежит.

Канон: Avengers
Персонажи: Стив Роджерс, Баки Барнс, Тони Старк
Жанр: флафф, харт/комфорт
Размер: мини ~1800 слов
Предупреждение: это мой первый второй текст по "Авенджерам", и первый был внятнее

Опять этот стук. Мерный, гулкий, как будто в стену бьётся что-то тяжёлое.

Первый раз, когда он услышал этот стук, он вбежал к Баки в комнату, но тот встретил его ненавидящим взглядом. Таким, что Стив понял - следующий удар будет по нему, если он не уйдёт.

Тогда он отступил, а потом корил себя за слабость. Надо было остаться, уговорить высказаться. Принять удар, дать, наконец, в морду, самому Баки, если бы понадобилось. Ему-то что, он Капитан Америка, у него железная челюсть, и всё остальное тоже. Пресс, нервы, воля. А ведь он был нужен Баки, это должно было прятаться за ненавистью в его глазах.

Обнаружить, где Баки залёг на дно, было сложно, Стив не знал, что тогда помогло ему больше - разведданные или чутьё, подталкивавшее туда, где надо было их искать.

Первый раз он пришёл, постучал, точно зная, что Баки дома, но тот не открыл. Стив постоял под дверью и ушёл. Потом вернулся. А потом просто влез ночью в окно и сел в соседней комнате за стол на единственную колченогую табуретку. Он знал, что Баки не мог его не услышать, значит, знал, что он здесь. Стив просидел до утра и ушёл так же, как и входил - через окно.

В следующий раз он вскрыл замок на двери, мимоходом удивившись, что Баки спокойно обходится таким хлипким. Да и дверь можно было вынести, просто посильнее на неё облокотившись. Тем не менее, дверь он закрыл и снова уселся на ту же табуретку. Проснулся он уже утром. Спальня Баки была по-прежнему заперта.

Так он и взял себе за правило - каждую ночь, когда он был не на задании и не ждал срочного вызова, он проводил на кухне с мебелью, которая казалась сделанной для карликов. Однажды он прихватил с собой спальник, а потом не стал его забирать, просто скатал утром и прислонил скатку в углу. Зелёная блестящая ткань притягивала к себе внимание, как магнит, потому что казалась единственной новой, и оттого неуместной здесь вещью. Он был готов к тому, что вечером спальника не найдёт. Но жизнерадостно цветной свёрток стоял там же, где он его и оставил.

Иногда он думал, что будет, если оставить Баки записку. Что-нибудь вроде “привет”. Или “принести кофе?”. Или что-нибудь ещё, такое же безобидное. Но он прекрасно понимал, что если бы Баки хотел, он бы давно вышел к нему, или хотя бы оставил открытой дверь в спальню.

В одну из таких ночей, вытянувшись на жёстком полу, Стив и услышал стук. Спросонья он вообразил разрывы снарядов, и подскочил, одновременно выпутываясь из спальника, однако быстро сообразил, где он находится и откуда идёт звук. И побежал туда, где был нужен.

Не вышло. Не был.

Баки всегда был упрямым, но Стив помнил, что обычно ему удавалось его переупрямить. Баки хватало упёртости, но не хватало стивовской уверенности в результате - если попробовать подтянуться тысячу раз, на тысячу первый у тебя получится оторваться от земли.

Поэтому он даже не удивился, когда, уже привычно вскрыв замок и войдя в квартиру, он обнаружил на своей табуретке Баки. Удивился он другому - почему он назвал табуретку своей. Баки сидел, ссутулившись, скрестив руки, живую поверх железной, и смотрел на него исподлобья. Стив постоял немного, а потом сел - как есть, на пол. Баки не пошевелился, только опустил взгляд, следя за ним.

Сколько они так сидели молча, Стив не знал - чувство времени ему отказало. Баки смотрел то на него, то сквозь него, не то на стену, не то на стоявший у неё спальник, Стива всё подмывало оглянуться, вдруг Баки видит там что-то ещё, кроме линялых обоев и зелёного нейлона, но он поборол это желание. Потом Баки встал и пошёл в спальню. Дверь осталась открытой, но Стив не стал проверять, было ли это приглашением. Он лёг там же, где всегда.

А утром проснулся и, оперевшись на локоть, следил за тем, как Баки ходит по кухне, доставая из ящичков банку с кофе, сковородку, яйца. Баки покосился на него, ткнул вилкой в ответившую шипением сковороду. Сделал два шага, которых ему хватило, чтобы обойти стол, перешагнул через Стива и скрылся в спальне. Вернулся он оттуда, неся за спинку стул.

Тарелку он поставил между ними. Кружка - тоже одна, стояла там же, на равном расстоянии от обоих. Одна половина яичницы была почти полностью залита кетчупом, вторая осталась чистой, тёмно-коричневая корочка по краю изгибалась, как карта Флориды.

- Ну я, в отличие от тебя, не кулинар.

“Да ты с кетчупом даже тарелку съешь!” - Стив едва не произнёс это вслух, но первой фразы, которой обычно сопровождался стук тарелки с яичницей о стол семьдесят лет назад, не прозвучало. Во время еды Баки орудовал правой рукой, вот только по рёбрам, как раньше, он Стива ни разу не задел. И ни разу на него так и не взглянул.

Стив встал из-за стола.

- Спасибо.

Это было первое слово, повисшее между ними за последние полтора месяца. Баки кивнул, забрал тарелку с кружкой и повернулся спиной.

Вечером Стив вернулся с четырьмя маленькими бутылками кока-колы. Баки в комнате не было, поэтому он поставил их на стол, взял одну в руку и поднёс к глазам. Бутылка казалась совсем крохотной, не то, что когда-то.

Он взял вторую бутылку и подошёл к приоткрытой двери в спальню, встал в проёме. Баки сидел на кровати - почти так же, как тогда за столом, сгорбившись, руки сцеплены, живая обхватывает железную. Стив сделал ещё один шаг, опустился на кровать рядом. Поставил одну бутылку на пол перед Баки, под сцепленными ладонями, так, что костяшки пальцев касались металла крышечки. Баки повернул голову, Стив увидел движение кадыка. Пересохшие губы Баки разомкнулись.

Стив даже не предлагал Баки сменить квартиру. Тот всё равно бы послал его куда подальше, что-что, а посылать далеко Баки не разучился. Говорил он теперь более отрывисто и кратко, но пару раз Стиву удалось поймать его улыбку. Это не было полноценное возвращение, это не был Джеймс Бьюкенен Барнс, более известный как Баки, но это уже не был и Зимний Солдат. Это был даже не тот человек, который сидел за столом в кухне, глядя на Стива.

И однажды, когда Стив услышал мерный стук, он просто распахнул дверь в спальню и, останавливая очередной удар, схватил Баки за руку. Здоровую. Не железную. Прислонился ко лбу, холодному и скользкому от струящегося пота. Обхватил за плечо и с трудом усадил рядом с собой.

Стив держал Баки за руку с ободранными костяшками. У Баки всегда была плохая память, он даже не помнил имён своих подружек, Стиву приходилось подсказывать, пока очередная из них не давала Баки пощёчину. Их имена Баки не помнил и сейчас, в отличие от других имён - тех, кого он видел по нескольку минут.

- Я помню. Всех. Лица, одежду, свои движения, как будто я сделал это вчера, или как будто делаю это сейчас. Забавная штука, я помню их - но не помню, что мы с тобой делали тогда в клубе. Как его… “Розовая лагуна”? “Розовый фламинго”?

- “Фламинго”, - машинально ответил Стив.

А дальше Баки просто перечислял, ненадолго замолкая, словно перещёлкивая что-то в перечне, выбирая следующую запись. Потом они просто сидели, рука в руке, пока Баки вдруг не шевельнулся.

- Иди, - Баки толкнул его плечом. - Опоздаешь.

Такие ночи - со стуком по стенам, окровавленными руками и списком, бесконечным списком имён, - повторялись. Но следующим утром Стив видел, или ему казалось, что он видел, что-то новое, похожее и не похожее на прежнего Баки Барнса, с каждым разом этих черт становилось всё больше. Зимний Солдат уходил, уступая место кому-то другому, кого Стив по привычке звал “Баки”.

Это продолжалось, пока наконец Стив не услышал.

- Говард Старк, - сказал Баки. - В девяносто первом. И его жена.

Стив почувствовал, как сердце, не дающее сбоев, словно онемело. Он знал и ждал этого момента - когда Баки расскажет о том, что сделал что-то непоправимое. Но теперь стало легче, потому что это произошло.

На смену томительному ожиданию падения пришло другое ожидание, ноющее и дёргающее, как больной зуб, вот только болело что-то, чему не было названия. Тони не должен узнать об этом. Тони должен узнать, Тони имеет право знать. Но каждый раз, как только Стив думал о том, как он заговорит об этом со Старком, перед глазами вставало лицо Баки - пустые, расфокусированные глаза, размеренный голос, будто воспроизводящий записанную плёнку. И другие глаза - живые, почти весёлые. Как он мог привести в команду того, кто, пусть и невольно, не осознавая, сделал непростительное? Сейчас, когда он вновь обрёл Баки, до сих пор не смея поверить в свершившееся чудо, он не мог пожертвовать им вновь.

Но всё чаще его взгляд задерживался на Тони Старке. Он смотрел на него уже не как на соратника по команде, на друга - он смотрел на Тони так, как изучают больного. Когда Тони никто не видел, он застывал, как остановленная запись. Когда Тони никто не видел, его взгляд становился таким же - пустым и расфокусированным, и Стиву каждый раз казалось, что он слышит чужие мысли. Ноющая боль в несуществующей части тела усиливалась, он почти готов был встать и сказать: “Тони, нам нужно поговорить”, - и каждый раз в этот момент он вспоминал себя. Когда он первый раз взглянул в глаза Зимнего Солдата и понял, что Баки жив - но это не он, и никогда им не будет. И как многие недели после этого он задавал себе вопрос: может, лучше было не знать? Может, так было бы проще? Если бы Баки действительно остался на дне той пропасти, если бы он не видел чужого холодного взгляда в таких знакомых голубых глазах. Стив пугался этих мыслей, того, что они вообще могли прийти ему в голову, они были такими же чужими, как взгляд Баки.

И всё-таки - если? Если бы у него был выбор, что бы он предпочёл - знать или не знать? Выбрать ответ Стив не мог, потому что это означало бы предать Баки ещё раз. Но Баки был жив. Родители Тони - нет.

Что было бы, если бы Стив узнал, кто сотворил с Баки то, что превратило его в машину с отсутствием всего человеческого в глазах? Ответ на этот вопрос, в отличие от предыдущего, был однозначным и более того - он был дан Стивом со всей отпущенной ему силой. Что сделал бы Старк на его месте? Наверное, то же самое. Вот только не Баки убил Говарда Старка и его жену. Чужая рука лежала поверх руки Баки, когда он направлял машину Старков в дерево, незримо, но оттого не менее ощутимо. Настоящего Баки тогда не существовало.


Существует ли он сейчас?

Яичница, залитая кетчупом, только наполовину. Вглядываться дальше Стив боялся, ненавидел себя за это, и за то, что опять, снова и снова, сомневается в Баки.

Вот потому, когда он услышал имя Баки Барнса из уст Рамлоу, все эти вопросы словно обрушились на Стива одновременно. Он дрогнул.

Этого было достаточно.

Со всей ясностью Стив осознал это только спустя неделю после всего произошедшего безумия - в комнате с огромным панорамным окном, за которым раскинулся сад посреди пустыни.

Он смотрел на неестественно яркую, чуждую этому краю зелень, и вспоминал всё, что случилось с момента, когда он впервые вошёл в кухню с мебелью, казавшейся слишком маленькой для нормального человека. Первые слова Баки, их размеренность, точность, военная чёткость. Взгляд Баки. Взгляд Тони. Тогда, в башне Мстителей, и потом. И собственное молчание, которым он думал спасти всех троих.

Тогда стук и раздался вновь, мерный и глухой. Стены особняка Т’Чаллы хорошо гасили звук.

Только когда кулак Стива поймала чужая рука, он понял, что кто-то всё-таки его услышал.

@темы: Доктор, меня вылечат?, SHIELD happens, fanfiction

---

"А мелодия, конечно, народная"

Для себя на манжетке. Аччивмент анлокд, спасибо  koroleva mab. Первый раз за - страшно сказать - 16 лет, если я правильно посчитала, сколько времени прошло с моего десятого класса.
Если расшифровать - я побывала на живом концерте Лоры Провансаль, Лоры Бочаровой. Несмотря на то, что ощущение осталось странное (незакрытого гештальта), это было прекрасно.
Летающие с пюпитра страницы, подпетые хором из зала слова, трогательно упакованная под стул Чеширу бутылка, в общем, вся атрибутика "домашнести" действа.
Автор нарисовал мне на афише жопу. В смысле, сердечко, но мне обозначили его именно так, добуквенно. Кто я такая, чтобы спорить с автором?

Главное - я услышала вживую две арии из Тампля, оба Псалма (это ладно, это ностальгия), главное - "Тик-так". Вот пусть она тут и будет.


Cкачать Малфой закончил школу бесплатно на pleer.com

Попыталась перечислить трек-лист, в процессе осознала две вещи: 1) я почти не помню порядок, 2) на концерте было ощущение, что спето очень мало, что только начали, а если посчитать, загибая пальцы, выходит, что очень много, и это ещё я практически стопроцентно потеряла что-то по дороге.

трек-лист

Первое отделение
Псалом №1 (Всё будет после)
Малфой закончил школу
Блюз Сириуса Блэка
Прощай, Томми
Арджуна
Бхагават-Гита
Йогешвара
Лесной принц
Псалом №2

Второе отделение
Роланд
Андрогин
Гороскоп (новая)
Моя любовь
Семнадцатый век
Романс 30-летней войны (Вы мне назначили свиданье в октябре)
Финал 30-летней войны ("Мельница")
Они
Дуэт Оруженосца и Души
Третья ария Оруженосца
Маленькое предательство
Танцующий апостол
На бис: Братство прокажённых

@темы: есть ли жизнь в оффлайне?, sing-along blog, невероятной любви пост