Бэтмен против Супермена: сокращённый сценарий

Пока я мысленно сочиняла пиэсу по мотивам Batman vs Superman, весёлый парень из RadioTimes уже сделал это за меня. Так что я ещё посочиняю, а вы пока его почитайте, я перевела в меру отсутствия способностей. Спонсор расстановки гифок - сами Радиотаймс, я просто скопировала

БЭТМЕН ПРОТИВ СУПЕРМЕНА: сокращённый сценарий

Автор: Huw Fullerton

Перевод: Amnezyna

Источник: RadioTimes

У вас не очень со временем? Вот сюжет супергеройского блокбастера Зака Снайдера в 400 словах или даже меньше – содержащий некоторые СПОЙЛЕРЫ.

396 слов

Экшн-сцена. Бэтмен жутко злится на Супермена.

«Он наш враг», - рычит он Альфреду своим бэт-голосом.

«Да разве?» - спрашивает Альфред.

«Да», - отвечает Бэтмен.

Чудо-Женщина тоже тут, просматривает на YouTube ролики с другими героями. У них у всех классные логотипы.

Лоис Лейн попадает в плен, Супермен спасает её, потом спасает ещё кого-то, но кое-кто злится на него за это.

«Может, это и не мой мир», - начинает соображать Супермен.

«Но он твой», - отвечает Лоис.

«Да неужели?» - возражает он.

Ещё одна экш-сцена.

После получения нескольких гнусных записочек Бэтмен решает пойти и побить за что-то покрышку молотом. Он таскает покрышку за собой и творит над ней разные другие непотребства. Он ненавидит покрышку почти так же, как Супермена.

«Мы должны остановить Супермена», - говорит он Альфреду своим грубым бэт-голосом.

«Да разве?» - удивляется Альфред.

«Грр!» - отвечает Бэтмен.

Лоис Лейн падает с высотки, но её опять спасают.

В это время злобный Майкл Сера (ака Джесси Айзенберг) сообщает Супермену, что его мать похищена и поэтому он должен убить Бэтмена.

Супермен говорит Бэтмену: «Эй, этот парнишка хочет нас провести. Давай не будем убивать друг друга».

«Заткнись, я не обязан тебя слушать, я тебя ненавижу, ты не мой настоящий отец», - отвечает Бэтмен.

Два белых мужика в плащах машутся некоторое время. В итоге Бэтмен побеждает при помощи радиоактивного яда, но понимает, что всё ещё живую мать Супермена зовут так же, как его погибшую мать, и это означает, что они с Суперменом лучшие друзья. Они решают объединиться в команду на всю жизнь вместо того, чтобы убить друг друга голыми руками.

Ещё более гнусный Марк Цукерберг (опять-таки Джесси Айзенберг) страшно бесится по этому поводу, но к счастью, он пролил немножко своей крови на инопланетянина и бросил его в какую-то воду. Теперь этот инопланетянин стал огромным, злобным и он ненавидит Супермена.

Все дерутся, включая Чудо-Женщину, которую, судя по всему, сопровождает личный электро-гитарист, и у которой теперь даже невидимого самолёта нет.

Лоис Лейн кидает копьё в бассейн, решает вытащить его, падает в бассейн, на неё – прямо в бассейн - падает каменная глыба и Лоис почти тонет. Супермен опять спасает её в 27-ой раз и ничего не говорит ей о личной ответственности, а потом берёт копьё, чтобы победить того чувака.

После битвы фильм делает вид, что кто-то умер, но ежу понятно, что это не взаправду.

«Наверное, мы должны снять парочку сиквелов», - рычит Бэтмен Чудо-Женщине своим бэт-голосом.

«Зачем?» - спрашивает она.

«Грр», - подытоживает Бэтмен.

КОНЕЦ.

@темы: супермен, свуны мои тяжкие, ай ноу инглиш вери бэд, superman$ batman, бэтмен

---

А я вот как-то радуюсь, радуюсь себе в уголочке. Но для себя-то надо записать, хоть и с опозданием на пару недель.

Вообще я не верила, когда список номинантов огласили. Не верила, что дадут, в смысле.

Все говорили "Сталлоне", все говорили "Бейл", все говорили "Харди".

А он взял и получил.

Я так рада давно ни за кого не была.

А больше я ничего не буду говорить, потому что у меня в объединённом из четырёх языков лексиконе слов не хватит, чтобы описать, как я преклоняюсь перед этим прекрасным человеком.

@темы: есть ли жизнь в оффлайне?, Доктор, меня вылечат?, невероятной любви пост

---

Beowulf: Return to the Shieldlands, серия 1 - русские субтитры

Начну новый год с полезного поста.

Beowulf: Return to the Shieldlands | Беовульф: Возвращение в Шилдлэндс



Очередная песня на тему "Беовульфа", только гренделей много и зовут их троллями, к Беовульфу из первоисточника прикочевал замечательный товарищ-трикстер Брека (в первоисточнике он, правда, не трикстер совсем, но это неважно), плюс наличествуют серьёзные проблемы в семье. К этому прилагается Уильям "У меня есть Оскар" Хёрт в роли тана Хротгара, Джоан "жена Пилата" Уилли в роли Реды, хродгаровой жены с комплексом Елизаветы (то бишь очень даме хочется править), Эллиот "Лоренцо Медичи" Кован в роли брата хродгаровой жены и неузнаваемый в роли жреца с татухой на черепухе и мейком мальчика-эмо Эдвард "мистер Сегундус" Хогг.

В принципе, вам уже должно захотеться посмотреть, невзирая на сюжет, правда?

Серия 1
английские субтитры
русские субтитры (перевод Amnezyna)

@темы: субтитры, альтернативная здравому смыслу мифология, in Soviet Russia series are watching you, Скан, свуны мои тяжкие, ай ноу инглиш вери бэд

---

Копилка для идй

Хотела Амнезина написать какой-нибудь хорошенький драбблик на рождественскую/новогоднюю/любую тематику... И застряла. Давно застряла. С месяц назад, если честно.

Пожаловалась доброй Staisy_, а та и посоветовала взять подсказочку "помощь зала". А и правда, дорогой зал, киньте идеек? Любых, включая самые безумные, формата "два слова и ассоциация", картинка, et cetera, et cetera.

Фандомы мои всё те же. В предпочтениях In the Flesh, но рассмотрю и "Торчвуд", и "Доктора" (местами) и киборгов из собственного кроссовера тоже рассмотрю, если есть идеи.

Картинка для привлечения внимания привлекает внимание.



Safe place by AllegoryFake

@темы: чужие сокровища, zombie in my mind, fanfiction

---

From Darkness - русские субтитры к сериалу

Переводу и посту уже недели три, а я всё никак их не выложу. Ну вот, исправляюсь.

From Darkness | Из тьмы
Время выхода: 2015 год
Сколько: 4 серии по 1 часу
Причина просмотра: Люк Ньюберри
Не смотреть: тем, кто с трудом переносит жанр "скандинавского детектива"
Знакомые лица:
Энн-Мари Дафф (жена Джеймса МакЭвоя "Королева-девственница"/ The Virgin Queen, "Бесстыдники" / Shameless, "Обвиняемые" / Accused)
Рик Ранкин ("Багряное поле"/ Crimson Field, "Американская Одиссея" / American Odyssey)

Немного сдержанного мата и прекрасных глаз Люка

From Darkness нам заявили как криминальную драму, причем с уклоном в психологический триллер. Ну что, буквы П и Т. Прямо большие. С самого первого кадра мы чувствуем, что всё будет сначала плохо, потом совсем плохо, а потом, скорее всего, настанет полный армагеддец и живые позавидуют мёртвым. Снято всё в традициях пресловутого модного скандинавского детектива - серые приглушённые тона картинки, много-много крупных планов, много-много долгих томительных сцен, где герой бежит под дождём, бродит по дому или печально смотрит вдаль, всем своим молчаливым и тоскливым видом демонстрируя душевные переживания. Картинка красивая. Когда появляется - можно спокойно пойти и сделать себе чаю, не выключая фильм, потому что ничего жизненно важного точно не пропустите, жизненно важное там такое же долгое, даже если оно пытается притвориться экшном.

Автор сценария у нас Кэти Бексиндэйл. Про неё в промороликах было сказано много доброго и хорошего, так что ожидания были ого-го. Не знаю, кому мы больше обязаны получившимся - режиссёру или сценаристу, но у Доминика Леклерка раньше было пободрее. У Кэти вроде бы тоже, но тут... Не хотелось бы писать "женская логика", но когда в течение трёх серий персонаж на экране пребывает в состоянии перманентной истерики, ждёшь в конце явления как минимум наследника Ганнибала Лектора. Старшего, который из полнометражек. А в итоге мы получаем - спойлерить не буду, но ощущение, что подсунули вместо Лектора Буратино.
Персонажи в кадре соревнуются друг с другом в дисциплине "самая идиотская реакция на происходящее". Актёры мужественно пытаются наполнить всё это правдоподобностью, но перед беспощадностью действия ломаются даже они.

С первых кадров мне вспомнился брат-близнец From Darkness - вышедший летом Safe House с Кристофером Экклстоном. Вот там было то же самое, разве что сюжет был самую малость пободрее, но в остальном - как гендерсвитч персонажей. Что по картинке, что по сюжету, что по беспомощности финала, хотя на фоне From Darkness Safe House начинает казаться не таким уж и плохим.

А теперь то, вернее, тот, ради кого мы все пошли на эти галеры - сержант Энтони Бойс



А вот и он - персонаж, в котором Люку обещали выпадение из тайпкаста. Счастливый Люк на все лады превозносил сюжет, тонкий психологизм и испытания, которые выпадут на долю его героя. Наконец-то ему доверили не подростка! Энтони Бойсу аж 27, то бишь на два года больше, чем самому Люку, и он собирается жениться! Те, кто знает Люка по не только по In the Flesh, но и по серии в Doctors и "Банану" могут ехидно хихикнуть, что и тут "наконец-то".
Вот только чем дальше смотришь, тем больше пытаешься найти отличия от прежних ролей. Ну ок, Энтони Бойс явно бреется и живёт не с родителями. Но он опять всё тот же нескладный аутсайдер, мишень для насмешек коллектива и средоточие всех гэгов сериала. И это неожиданно делает его единственным живым персонажем в кадре - примерно как персонажа Эмметта Сканлэна в "Крахе" (The Fall), выполнявшего ту же роль. Когда посреди истерик и трагедий нам вдруг попадается мордашка Энтони Бойса и его аллергия на собак, вздыхаешь с облегчением, и не только из-за прекрасных глаз Люка. Просто с облегчением, что дали передохнуть от чрезмерного пафоса. Так что скажем ему спасибо хотя бы за это.


Субтитры:
перевод  Amnezyna
русские
английские
Одноголосая озвучка (ссылка на ВК) студией Project_Web_Money, сделанная по этим субтитрам.

@темы: Luke, субтитры, in Soviet Russia series are watching you, свуны мои тяжкие, ай ноу инглиш вери бэд

---

In the Flesh is not dead because it's Undead!

Ну что я хочу сказать. Что я безумно рада за моего обожаемого Дома. Наконец-то он может говорить об In The Flesh более-менее спокойно и даже готов воплощать масштабные планы. Amen to that!

15.10.2015 в 12:52

Пишет  Amnezyna:

Доминик Митчелл хотел бы снять полнометражный фильм по In The Flesh
Чуть более развёрнутая информация о планах Доминика Митчелла на полнометражный фильм.

Доминик Митчелл стартовал сегодня в твиттере очень многообещающую кампанию - он не против снять полнометражный фильм по In The Flesh.

"Это возможно. При хорошем сценарии, финансировании и любви фанатов". "Я согласен с тем, что историю нужно закончить", - вот два из многих твиттов.

По подсчётам Доминика, на фильм понадобится около миллиона фунтов, что "не за пределами возможного". Пока что он попросил вовсю использовать хэштэг #InTheFleshMovie - чтобы расшевелить соцсети. Ещё он попросил всех фанатов писать ему о том, ответы на какие вопросы они хотели бы получит в фильме.

Но Доминик не был бы Домиником, если бы не ответил на просьбу одной из фанаток: "Я хочу фильм, где Кирен играл бы со щенками, ходил на свидания, резвился в цветах и не страдал". Ответ Доминика: "Хаха! Такого не будет. Я живу на слезах фанов #InTheFlesh. #InTheFleshMovie будет душераздирающим. Соответственно".

Поддержим кампанию! Твиттим с хэштегом #InTheFleshMovie!

+ 1 скриншот

@темы: Luke, Скан, zombie in my mind, свуны мои тяжкие, наговорила роща золотая

---

Текста будет мало, потому что лучше всего его отражают смайлики-сердечки. И вот такие смайлики Поэтому уж простите, картинки без катов. Под кат рука не поднимается.

День рождения у меня начался ночью, когда от Светы ко мне прилетели вот такие Саймон с Киреном в киборг-версии. И с тортом.
Примечание от автора-зануды: если торт готовил Саймон, есть я бы его не посоветовала. Если Кирен - то тем более. Хотя если по-честному, то я бы даже свечки задувать побоялась, мало ли что экспериментального в них от доброты души напихано...



Знаете, я ещё покажу. Вещь давняя, я всё её берегла Уже не помню, как получилось, что я взяла Свету на слабо, но она нарисовала мой портрет из той же вселенной, что и предыдущие киборги.



Потом я поработала и с чистой совестью открыла пришедший ещё в субботу конверт от  ILLanthan - с открытками по флешмобу, как я полагала.
ААААААААААААААААААААААААААААА.
Простите, вырвалось. Честно скажу: фотографировать такое на телефон - просто кощунство, но поверьте, даже если я возьму в руки фотоаппарат, сильно лучше не станет.
Два. Два арта. Поразительной красоты, у меня просто дух захватило. Они уже заняли своё место на моей доске, рядом с чибиками от Светы. Нет, мордашка Кирена обычно не закрыта, это просто для фотографии так ))
Один символический, см. предыдущий арт Иллантан и фик по нему. А второй - мой любимый доктор Руссо! И теперь мне втройне интересно, каким же вышло Таро с Джулианом! Автору я ещё выскажу всё, что я о ней думаю, а пока я просто сижу и почти плачу, какие у меня чудесные друзья-софандомники.



Спасибо всем, кто меня просто поздравил в умыле, скайпе и прочих электронных средствах. Ребята, я вас всех очень люблю. Вы делаете мир лучше

@темы: чужие сокровища, есть ли жизнь в оффлайне?, Доктор, меня вылечат?, услада для глаз, in Soviet Russia series are watching you, невероятной любви пост, zombie in my mind

---

По ту сторону листа

В честь дня кануна рождения я решила взять себя в руки и всё-таки дописать то, что писала с середины июля. В нижеследующем прошу винить троих. Во-первых,  kenny2014 и её давнюю заявку про "что-нибудь фэнтезийное" (кажется, или я опять это придумала). Во-вторых, то есть тоже во-первых,  ILLanthan и очередной её дивный арт. В-третьих, мою графоманию, но она всегда крайняя.

К своему арту  ILLanthan приложила наброски сюжета, я их подхватила, а потом получилось как в анекдоте про "не стреляйте в пианиста, он играет как услышал". Написано немножко не про то, совсем не про техномагию, и даже про имена там ни слова нет. Ну герои те самые, и то ладно ) Зато в тексте есть непосредственное упоминание именно этого арта. Это я так оправдываюсь.
По клику откроется гораздо больше.

Оригинал арта лежит тут.

И маленькое примечание: конец слит, и я не знаю, как с этим бороться. Название пока рабочее и я традиционно приму в дар новое.  ILLanthan,  kenny2014, я сейчас смотрю на вас.

По ту сторону листа
Каноны: In the Flesh
Персонажи: Кирен / Саймон, Кирен / Саймон (нет, это не сломавшийся копипаст), Эми Дайер
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, фэнтези, харт/комфорт (видимо)
Размер: миди, ~12000 слов
Дисклеймер: всё не моё, а Доминика Митчелла
Примечание: Штампованное фэнтези плюс немножко ретеллинга событий сериала. Толкование классов персонажей несколько вольное.


...осталось только нанести последний штрих - но он отдёрнул руку.

В коридоре послышались шаги, и Кирен быстро убрал незаконченный лист под ворох других бумаг. В отличие от папы, у которого между стуком в дверь и входом в комнату всё-таки оставались символические несколько секунд, мама заходила сразу же, и если видела хоть что-то похожее на рисунок, требовала показать. А именно это Кирен показывать не хотел совсем, никому. Особенно маме, наверное.

Он начал рисовать его давно, ещё при жизни, лет в четырнадцать. Герой в сияющих доспехах, рыцарь, защитник слабых и обездоленных. Это было глупо и по-детски, но Кирен привязался к своему персонажу. Год за годом истории из жизни светлого паладина множились, заполняя собой сначала неприметную папку, засунутую между альбомами, а потом, когда папка стала мала, уже и целую коробку. Мир вокруг него разрастался, в нём появлялись новые люди и новые земли. Кирену нравилось рисовать его в мельчайших деталях, продумывать историю каждого предмета, не говоря уж о жителях ставших многочисленными городов и деревень.

Кирен нашёл коробку среди прочих своих вещей на чердаке. Судя по всему, её даже не открывали. Он перебирал листы, пока не добрался до одного из самых старых, где ещё совсем неумелой рукой был сделан набросок: фигура в нелепых доспехах с торчащими во все стороны металлическими щитками, над протянутой вперёд ладонью парил шарик света. Кирен покопался в листках и вытащил ещё один, уже в красках - двое рыцарей, один в светлом наряде, худой и рыжеволосый, другой - в ярко-бронзовой броне, темноволосый и крепко сбитый, опирающийся на меч. Губы Кирена дрогнули, и он разворошил рисунки, заталкивая набросок поглубже между ними.

А потом он поймал себя на том, что бездумно выведенные на бумаге линии складываются в знакомые контуры башни - башни придуманного им ордена Древа жизни. Кирен усмехнулся иронии судьбы, но зачем-то продолжил рисовать, придавая башне всё более и более реальный облик, накладывая тень на камни и отблики заходящего солнца - на черепичную крышу. Он посмотрел на законченный рисунок и несколькими штрихами набросал в одном из окон силуэт человека, склонившегося над чем-то - книгой, или, быть может, над письмом.

В следующий раз на бумаге появился близнец самого первого рисунка, сделанного много лет назад. Доспехи стали аккуратнее и словно уменьшились, облегая фигуру. Изменилось и лицо - в мир смотрели нарисованные светлые глаза. Рука, над которой раньше светился магический фонарик, была повёрнута, словно чертя в воздухе что-то незавершённое.

Кирена вновь затянуло в этот мир, он и сам удивился тому, насколько, оказывается, успел по нему соскучиться. Тогда, когда он впервые придумал своего паладина, он сочинил героя, живущего в мире, полном приключений, опасностей и волшебства. Он был кем-то значимым там, в земле с высокими башнями, где обитают маги и рыцари, и маленькими домиками, в которых коротают вечера обычные люди. Это было настолько далеко от повседневной рутины, к которой привык Кирен, насколько он только мог вообразить. И пусть рыцарь в светлых доспехах тоже был одинок, но у него была его сила и его миссия.

Он прекрасно понимал, насколько наивны выдуманные им истории о тёмных магах и светлых воинах, но когда он рисовал, ему становилось легче, он словно уходил туда, где нарисованный рыцарь творил свою магию. Только теперь рыцарю, как и Кирену, пришлось умереть.

Кирен прикоснулся карандашом к рисунку…

...ещё штрих.

Рука молодого человека замерла над бумагой. Он и сам был словно нарисован - широкие светлые мазки шёлковых рукавов, яркие всполохи медно-рыжих волос, серо-металлические точки и блики - кольца кольчуги. И растекающееся по гербу на груди серебро Древа жизни, горькая ирония - единственного живого, что осталось в этом юноше. Слишком светлая кожа, слишком светлые глаза. Немёртвый. Немёртвый в одежде светлого паладина с карандашом в руке.

Кирен оторвал взгляд от листа и перевёл его за окно, где закатные лучи солнца расплёскивались по блестящей черепице дозорной башни, раскрашивая её багровым. Он вновь посмотрел на изображённого спящего юношу, очень похожего на него самого. Сон юноши нельзя было назвать мирным, его лоб бороздили морщины, а губы были сжаты и страдальчески искривлены, словно от сильной боли. Его окружали странные вещи, какие-то коробочки и отходящие от них тёмные будто бы побеги, уходящих в толщу стен. Другой мир, не знакомый никому, кроме Кирена, немёртвого паладина ордена Древа жизни. Магистр вновь будет недоволен, если узнает, что Кирен рисовал свои картины, вкладывая в них частицу силы - он не мог иначе. Магистр уже не раз давал понять, что дар Кирена не принадлежит ему одному, особенно сейчас, когда орден позволил ему остаться в своих рядах после всего, что случилось.

Кирен этого не просил. Но оказалось, что после Катастрофы и первого Пробуждения в нём, нечистой нежити, сохранился огонь его дара. Кое-кто говорил, что даже непробуждённым, блуждая, подобно дикому зверю, по разорённым городам, он рисовал, и выходившее из-под его рук оживало. Может, это были сказки, а может, так было и на самом деле, Кирен не знал. Воспоминания о том, что было до Пробуждения, были внезапными и болезненными, жаля, иногда слабо, как пчелиные укусы, а иногда невыносимо больно, как стрелы. Он не хотел вспоминать. Он не хотел и пробуждаться, но Катастрофа не спрашивала согласия у мертвецов. Тогда они просто встали из своих могил там, куда дотянулась власть неведомого некроманта, и родная деревушка Кирена пала первой, оказавшись на острие его удара.

Светлые маги, в их числе и магистры ордена Кирена, собрали силы и знания и сумели сотворить то, что после назвали Пробуждением. Тогда к некоторым из мертвецов вернулась память, но, увы, не жизнь. Сотни, тысячи мертволиких и мертвооких людей подняли головы и ужаснулись тому, что они успели натворить. Они возвращались в свои дома, снедаемые тоской и раскаянием, но родные бежали от них в страхе. Сестра Кирена, Джемайма, которую он помнил крохотной девочкой, во время Катастрофы взяла в руки оружие, чтобы охранять живых от нежити. Она не приняла Кирена и после Пробуждения, а Кирен не настаивал. У него не было на это права, он отказался от своей жизни тогда, когда ушёл в свой последний самоубийственный поход, не скрывая того, что его целью была только смерть.

Он ещё раз взглянул на рисунок. Спящий юноша был так похож и одновременно так непохож на него. В той, иной реальности, на его плечах не лежали судьбы мира. Ему не нужно было сражаться, чтобы выжить, и он никому ничего не был должен. Он не нёс ответственности ни за кого, кроме себя. Кирен завидовал своему нарисованному двойнику, чья жизнь была, быть может, не слишком легка, но гораздо более спокойна и проста, чем у него. Наверное, ему и правда следовало бросить это баловство, как настаивал магистр. Но Кирен не мог оставить этого героя и свой придуманный мир, в котором эхом повторялось то, что происходило с ним самим.

Он дотронулся кистью до изображённого лица…

...и с раздражением отодвинул лист.

Руки и карандаш словно издевались над ним, выводя линии, фальшивые до последней доли дюйма. Кирену казалось, что если он решит начертить круг, то на бумаге появится квадрат, треугольник, а то и вовсе прямая. Некоторые дни просто не созданы для творчества, но как назло, именно сегодня Кирену нужно было немного отвлечься от того, что происходило вокруг. На часах было полвосьмого утра, но он не спал с шести. Удивительно, как мало времени ему теперь требовалось для сна. Кирен не хотел думать, что он просто боится ложиться в постель, потому что именно во сне к нему приходили воспоминания - те, которые потом он пытался заменить нарисованными историями из другой жизни.

- Милый, пора просыпаться!

Кирен привычным движением перевернул лист. Дверь скрипнула.

- О, ты уже встал.

- Да, мам.

- Большой день.
- Да, мам.

- Не волнуйся, всё будет хорошо.

- Да, мам, - он надеялся, что последняя реплика прозвучала не слишком резко, и тут же добавил: - Тебе помочь с завтраком? Я сейчас спущусь.

- Конечно, дорогой. Не торопись, приводи себя в порядок, сколько нужно.

Дверь закрылась, а Кирен прижал ладони ко лбу. Конечно, привести себя в порядок. Мама деликатно называла так его грим - даже слово “тональник” она вслух не произносила. И всё-таки мама не могла смотреть на него, когда этого грима на нём не было. А он так увлёкся собственными переживаниями, что забыл накраситься раньше, чем кто-то в доме проснётся.

Он выглянул в коридор, первым делом посмотрев в сторону комнаты Джем. Никаких звуков слышно не было, значит, минимум десять минут у него ещё есть, Джем всегда была соней и подолгу возилась после того, как её разбудишь. Кажется, эта привычка у неё сохранилась. Кирен крадучись прошёл в ванную, заперся на задвижку, уже привычно отвёл глаза и набросил на зеркало полотенце, потом поставил перед собой крохотное карманное зеркальце, в который было видно только один глаз. Он успел вставить линзы и наполовину наложить грим, когда в дверь забарабанили.

- Я сейчас! - крикнул он и услышал удаляющиеся шаги.

Конечно, Джем не пожелает сталкиваться с ним даже на выходе из ванной. Он быстро замазал остававшуюся бледной часть лица, сгрёб свои банки, поднял глаза и сдёрнул полотенце с зеркала. Похоже на человека. Плохо нарисованного, слишком грубо закрашенного, чтобы быть настоящим, но всё-таки это больше похоже на человека, чем бледная нежить.

Когда он спустился, Джем демонстративно отвернулась, а отец преувеличенно бодро начал зачитывать результаты футбольного матча из утренней газеты. Учитывая, что футболом Стив Уокер никогда не интересовался, получалось ещё хуже, чем если бы он молчал, как Джем. Отец обращался вроде бы к Кирену, но при этом настолько старательно смотрел поверх его головы, что Кирен почти физически ощущал его усилия. А ещё Стив постоянно, как раньше, традиционно спрашивал, как маме удался завтрак. И первым он обращался к Кирену, который улыбался, кивал и бормотал что-то неразборчивое.

- Удачи, сынок, - сказал отец, уходя на работу, и похлопал его по спине.

Мама наклонилась, чтобы чмокнуть его в щёку, но вместо этого просто обняла. Кирен улыбнулся - заставил себя улыбнуться - и пошёл наверх, к себе. Он вновь перевернул лист с неудачным наброском - сосредоточенное лицо, тщательно прорисованные руки с неестественно выгнутыми пальцами. Паладин на рисунке пытался сотворить какое-то волшебство. Кирен невесело хмыкнул. Хоть у кого-то ежедневная рутина веселее, чем у него, - этому парню явно не приходится ждать милости от соседей, которые и при жизни смотрели на тебя, как на плешивого пса, которого противно даже пнуть ногой.

Он потёр карандашную линию, затушёвывая участок…

...и распрямился, критически оглядывая получившееся.

Закрыл глаза, положил ладонь на рисунок, сосредоточился - и отнял её. По рисунку пробежала рябь, и волосы замершего посреди пустого зала юноши на портрете словно шевельнуло сквозняком, а блик света скользнул по бесцветным нечётким лицам сидевших перед ним людей. Кирен грустно улыбнулся рисунку, захлопнул папку и убрал её под матрас. Не то чтобы он не доверял заговорённому замку на сундуке, просто он знал, что именно его будут в случае чего вскрывать в первую очередь. Потерять отрисованные боевые знаки он не боялся, они всё равно уже жили в его руках и голове, а вот окошки в придуманный мир были ему гораздо дороже - восстановить их было бы значительно сложнее, он это чувствовал. Хотя вроде бы в эти рисунки были вложены крохи силы, несопоставимые с тем, что он творил для Ордена, отчего-то он он ощущал, что именно в этих листах бумаги живёт часть его собственной души. За такие слова магистр бы заставил его прилюдно сжечь то, что лежало под матрасом, а старший его отряда выгнал бы подметать двор. Но они ничего не узнают.

Он успел вовремя - в дверь постучали, сначала тихо, а потом отчаянно замолотили со всей силы. Кирен распахнул её, и в комнату чуть ли не кубарем вкатился мальчик лет девяти - послушник из числа недавно набранных. Дитя широко распахнуло глаза, глядя на Кирена, и оттараторило:

- Магистры вызывают светлого паладина Кирена в зал советов.
- Спасибо. Дал бы тебе сладкого, но увы, не держу.

Мальчик вытянулся по струнке и старательно таращился в окно, хотя видно было, что больше всего ему хочется осмотреться. Ещё бы - он потом будет рассказывать друзьям в спальнях на чердаке о том, как выглядит комната единственного немёртвого паладина Ордена!

- Можешь идти.
- Мне велено сопроводить светлого паладина Кирена до зала.

Это уже что-то новенькое. Раньше за ним никогда не высылали эскорта - дорогу до зала Кирен прекрасно знал. Неужели старшие ордена боялись, что Кирен потеряется где-то по дороге? Или действительно готовится что-то очень большое.

Кирен открыл шкаф, где хранилась его кольчуга. В зал совета следовало являться в полном доспехе, древняя традиция, которую он не мог себе позволить нарушить. Доспех Кирен недолюбливал, в нём было трудновато двигаться, не говоря уж о том, чтобы свободно выводить знаки. Однако если и был в его состоянии хоть какой-то плюс, так это то, что теперь неудобство доспехов докучало гораздо меньше. Он натянул кольчугу, закрепил наручи и втиснулся в тяжёлые латные сапоги. Наощупь оправил кольчугу и дотронулся до герба ордена на груди.

- Ну, веди, - скомандовал он парнишке.

Тот припустил по коридору, но затормозил через пару шагов и дальше шествовал чинно, иногда ускоряясь, но тут же явно одёргивая себя. Кирен шёл за ним, пытаясь вспомнить себя в его возрасте: тогда он больше всего боялся, что о его способностях узнают соседи, и тогда его начнут обходить по дуге даже те немногие, кто ещё не стеснялся с ним знаться. В орден он попал почти случайно, искру силы почувствовал в нём заехавший в родную деревушку паладин по имени Орион. Вернее, это было не имя, а прозвище, но об этом он узнал гораздо позже. Орион не был похож на паладина - собравшиеся в трактире местные судачили о том, что у него и меч-то какой-то хлипенький, и щита нет, какой же это воин, если без щита. Да и сам он - соломиной перешибёшь, как только кольчугу таскает. Тогда Орион посмотрел на паренька, вместе со всеми пришедшего на площадь, чтобы послушать, о чём расскажет заезжий паладин. Он смотрел на него чуть дольше, чем на других его односельчан, и Кирен что-то ощутил.

На следующее утро он собрался в дорогу, сообщил родителям, что уходит, - никто и не подумал его удерживать, - и отправился в город. А через три дня он уже стучал в ворота орденского замка. К одиннадцатилетнему Кирену вышел Орион. Он тепло улыбнулся ему - единственный, пожалуй, кто так улыбался Кирену, - взял его за руку и повёл за собой.

Орион погиб незадолго до Катастрофы, как рассказали потом Кирену. Кирен так и не успел попросить у него прощения за то, что сделал.

Сопровождавший его мальчик распахнул тяжёлую дверь, и Кирен вошёл в зал совета. За столом, подковой изогнувшимся вдоль круглых стен, сидели все, кто управлял орденом: все старшие магистры и все главы отрядов, включая и непосредственного старшего над Киреном. Кирен быстро оглядел собравшихся и остановил взгляд на главе ордена.

- У ордена есть для тебя задание. Ты отправишься в Рортон. До нас дошли слухи, что туда начинают стягиваться слуги Пророка, и не только они. Твоя задача - разведать, в чём дело, и выяснить, что они затевают.

Кирен выдержал паузу, чтобы убедиться, что никаких уточнений не последует, и только после этого спросил:
- Когда мы выдвигаемся?

Архимагистр посмотрел ему в глаза.

- Ты. Ты поедешь один.

Кирен не поверил своим ушам.

- Один? Туда, где собираются приспешники некроманта?

- Туда стекаются многие. Несколько членов ордена привлекут к себе лишнее внимание. А твоя внешность позволит оправдать твой интерес к Рортону без лишних вопросов. Ты ведь и родом из тех краёв, если я не ошибаюсь?

- Да.

- У тебя будет месяц. Если тебе понадобится больше времени - пришли весть.

- Слушаюсь, архимагистр.

Кирен коротко поклонился, развернулся, вышел из зала и отправился в свою комнату. Складывать ему было особенно нечего: смена одежды, пара сапог, несколько листов бумаги. Он подумал и вытащил папку со своими рисунками, присел на кровать и открыл её. Последний набросок лежал сверху, и рука Кирена сама потянулась за карандашом - подправить кое-что…

...но лучше рисунок от этого не стал.

Можно было сидеть над ним сколько угодно, но действительность никуда бы не делась. Вчерашний экзамен - или, вернее сказать, допрос на совете прихода он, кажется, выдержал. О результатах должны были сообщить сегодня - от этого зависело, допустят Кирена к дальнейшей, как говорилось в документах, “интеграции в общество”, или всё-таки нет. Для этого нужно было опять тащиться в огромный запылённый зал, где ему придётся стоять под пристальными взглядами тех, кто не слишком любил его при жизни - и уж тем более терпеть не мог после смерти.

Кирен спустился вниз и вытащил из нижнего ящика буфета семейный ноутбук. Ему казалось, что отец не одобрил бы то, что он взял ноут без спроса, но, как выяснилось, за пять лет пароль так и не изменился. В отличие от интернета - Кирен впервые за всё это время вышел в сеть. Раньше он никогда особенно не интересовался в интернете ничем, кроме фильмов, музыки и расписаний выставок и концертов, на которые он всё равно бы никогда не попал. Сейчас он искал хоть что-то, что было бы связано с тем, что сказал вчера викарий Одди. Но никакой информации о том, что кого-то из страдающих PDS могут не допустить до жизни в обществе, он так и не нашёл, по крайней мере, в официальных актах, вывешенных на сайте министерства по делам неживых. Частично живых. Кирен захлопнул крышку ноутбука, но вовремя спохватился, открыл его снова, закрыл все вкладки и очистил историю в браузере. Родители вряд ли догадались бы её проверить, но вот Джем - вполне возможно, а лишний раз нервировать сестру Кирену не хотелось.

Он выглянул в окно. В Норфолке ему казалось, что он заперт в тюрьме, где всё одинаковое, дни похожи один на другой, и из четырёх высоких стен одинакового серо-синего цвета некуда выйти. Он боялся приезда родителей, но радовался ему: покинуть Норфолк казалось ему тем же самым, что выйти из тюрьмы. Но даже тогда, в Норфолке, он не ощущал такого бессильного отчаяния, как сейчас. Его будущее зависит от нескольких завистливых и озлобленных мужчин и женщин, у которых нет ни малейшего права на это. И он, Кирен, ничего не может с этим поделать.

В зале царил тот же сумрак, что и всегда, когда Филипп пригласил его войти. Кирен сразу заметил, что викарий был очень мрачен, а Перл Пиндер, напротив, сияла, как начищенный пенни. Дождавшись, пока Кирен встанет перед столом, она вскочила и защебетала:

- Мы долго совещались, но, приняв во внимание безупречную репутацию твоей семьи, огромные заслуги твоей сестры, и то, что раньше ты был очень хорошим мальчиком, мы решили, что ты достоин шанса доказать свою полезность как член нашей общины.

Викарий Одди громко кашлянул, и Перл быстро поправилась:
- Как допущенный в нашу общину.

Кирен перевёл взгляд с Перл на Дункана Ланкастера, потом назад на Перл. Она стояла, сияя всё той же торжественной улыбкой, и выжидательно смотрела на него.

- И… что это значит? - хрипло спросил Кирен.

Улыбка Перл сделалась неуверенной, она оглянулась на викария Одди, который поджал губы, посмотрела на Дункана, и заговорила снова, но уже более сбивчиво:

- Это значит, Кирен, что тебе нужно будет выполнять поручения, которые мы тебе дадим, и если ты будешь паинькой, то докажешь, что ты не один из этих, - Перл сделала неопределённый жест, - и что ты действительно исправился.

- Но ведь я ничего не сделал, - сказал Кирен.

- Парень, помолчи, не порть себе жизнь, - вмешался Дункан Ланкастер.

Он выждал пару секунд и вдруг расхохотался. Викарий и Перл посмотрели на него недоумённо, но он только ткнул Перл локтем в бедро.
- Жизнь! Я сказал - “не порти себе жизнь”, а?

Перл хлопнула глазами, сдвинула брови - и тоже засмеялась, к ней присоединились остальные. Викарий с шумом отодвинул стул и вышел, не глядя на Кирена. Кирен разглядывал хохочущих членов совета, и больше всего ему хотелось зажмурить глаза и очнуться хотя бы в Норфолке.

- Завтра поможешь мисс Роуз вскопать огород, - отсмеявшись, сказала Перл.

- А чой-та мой? - вскинулась Роуз. - Пусть кому-нибудь другому для начала вскопает. Вон, пусть к Фёрнессам идёт, у них мать такая же.

- Ладно, - сказала Перл. - Завтра утром пойдёшь к Фёрнессам и поможешь им с отелем. Что скажут - то и будешь делать, ясно?

- Ясно, - пробормотал Кирен.

- И не бурчи. Тебе тут сделали великое одолжение, а ты морду корчишь. Потом, может, у меня поработаешь, по старой памяти. А теперь иди.

Дома Кирен снова взялся за альбом. Сначала он набросал фигуру в доспехах, драющую пол. Невесело хмыкнул, смял листок и принялся за следующий рисунок. Уж паладину-то точно не приходилось доказывать свою полезность как члену общины, вскапывая чьи-то огороды. Кирен подумал, и карандаш начал очерчивать контуры зданий, складывающиеся в узкую улочку....

...но на сегодня с рисованием нужно было заканчивать.

Тем более, что рисунок получался какой-то невесёлый, он вторил настроению самого Кирена. В таких случаях обычно говорят “сердце не на месте”, но это выражение для живого человека, а не для немёртвой нечисти. Ехать не хотелось. Не потому, что Кирен боялся покидать безопасные башни Ордена, но потому, что он знал - в Рортоне его не ждёт ничего хорошего, потому что там осталось слишком много прошлого.

Отправляться сейчас смысла не было, хоть Кирен и не чувствовал жары, но месить пыль на нагретой дороге было не слишком приятно, а шансы встретить какого-нибудь доброго крестьянина, который возьмётся подвезти в нужную сторону человека со знаком Ордена на груди, были ничтожно малы. Особенно если учесть, что человеком Кирен не являлся и не питал иллюзий по поводу того, что уважение и страх перед орденом пересилят отвращение и страх перед нежитью. Он решил, что дождётся рассвета, а пока можно было выйти в город - зайти в пару лавок и кое с кем повидаться.

Кирен редко появлялся в городе - не было нужды, всё, что ему было необходимо, предоставляли орденские кастеляны. Да и магистры не слишком одобряли прогулки вне стен цитадели, это касалось не только Кирена, но Кирена - в особенности. Пусть здешние люди относились к немёртвым с большим спокойствием, нежели простые крестьяне, кое-кто даже получил работу, однако лишний раз подвергать их доброе отношение проверке никто не хотел. Да и не паладины занимались общением с простонародьем, а маги и лекари.

Он прошёл несколько перекрёстков, свернул в неприметный переулок и открыл тяжёлую дверь под выцветшей вывеской “Товары для исцеления тела и духа”. Брякнул колокольчик, Кирен поморщился: он не любил этот резкий неприятный звук. В лавке было темно, но глаза Кирена быстро привыкали к отсутствию света, это было ещё одним из немногих преимуществ его состояния. Вдоль стен были расставлены тесно придвинутые друг к другу шкафы, часть с открытыми полками, на которых красовались склянки и банки с плотно прикрытыми крышками, часть - с закрытыми дверцами, украшенными витиеватыми надписями, стилизованными под магическое письмо. Два высоких шкафа отгораживали часть комнатки, оставляя между собой пространство для небольшого прилавка.

- Мэтра Делимарио сейчас нет, но вы можете зайти ближе к ужину, мы закрываемся только с восходом луны, - сообщил звонкий голос из-за шкафов.

Кирен вздохнул с облегчением, хотя воздух ему нужен не был.
- А я и не к нему, - произнёс он.

В следующий момент один из шкафов сдвинулся с места, открываясь, как дверь, и на Кирена вылетел настоящий вихрь из лент, оборок и цветов.

- Кирен! Сто лет тебя не видела! Всё такой же красавчик, как и был, а может, и получше стал. Я уж думала, что ты нашёл себе другую продавщицу травок на улице Москательщиков!

- Тебя сложно заменить, Эми.

- То-то же! - Эми легко щёлкнула его по носу, а потом потрепала по щеке.

На самом деле Эми звали Эмилией, но она сердито отмахивалась от полного имени, говоря, что так её называют только те, кто на самом деле её не знает. А для друзей она Эми и только Эми, а не какая-то там официальная и серьёзная Эмилия.

- Я зашёл попрощаться, Эми.

Эми замерла и отстранилась от него, по-прежнему держа руки у него на плечах, её жёлтые светлые глаза, глаза немёртвой, сощурились.

- Куда это вы собрались, господин светлый паладин?

- В Рортон, - быстро выговорил Кирен.

- И когда?

- Завтра на рассвете.

- Один?

- Один.

- Вот уж и нет! - палец Эми замелькал в опасной близости от его глаз. Кирен даже мотнул головой.

- Вот уж и нет, господин светлый паладин, - повторила Эми. - Так просто вы от меня не отделаетесь! Замыслил приключение и решил захапать всё себе?

- Это не приключение, Эми! Это задание Ордена!

Последние слова он сказал уже ей в спину. Многослойные юбки Эми хлестнули его по лодыжкам, скрипнул шкаф-дверца.

- И не вздумай уходить без меня, Кирен! - донесся приглушённый голос Эми.

- Попробуешь тут, - вполголоса пробормотал Кирен и опустился прямо на пол у двери.
Почему-то он почувствовал страшную усталость.

Эми появилась несколько минут спустя, в руках у неё была холщовая сумка.

- Я готова! - сообщила она.

- Эми, ты не можешь пойти со мной. Это слишком опасно! В Рортоне…

- Расскажи мне о Рортоне, светлый паладин, - фыркнула Эми. - Я там родилась, - она сделала коротенькую паузу, - и умерла.

- Но… я тебя не помню.

- Я тебя тоже. Но это и неважно. Важно то, что мы отправляемся домой!

- Там сейчас хозяйничают слуги некроманта.

- А здесь меня постоянно донимает Делимарио, который готов был бы разрезать меня на части ради своих опытов, если бы не знал о моей дружбе с тобой.

- Но почему ты никогда не говорила?

- А зачем? Ладно, чего расселся, пойдём.

- Ночь скоро, я собирался выйти на рассвете.

- А выйдешь сейчас. Представляешь, как здорово - пустая дорога, звёзды, луна… И только мы с тобой.

- И десяток-другой разбойников.

- Но ведь со мной будет мой светлый паладин ордена Древа Жизни!

- Я не воин, Эми.

- Тебя послушать, так ты и не красавчик совсем, и даже не паладин.

- И всё-таки давай подождём рассвета.

Тут Кирена осенило. Сам он собирался идти как есть, один немёртвый в тунике Ордена, может, и привлёк бы пару косых взглядов, но большая часть просто бы эти взгляды отвела. Но вот двое немёртвых, один из которых к тому же ещё и девушка… Это было бы вдвойне вызывающе. А он не был уверен, что его сил хватит на то, чтобы держать маскировку на двоих сразу.

- Эми, я не смогу обеспечить нашу безопасность. Ты же понимаешь, кто мы. А я… Я не смогу навести морок на нас обоих на такое долгое время.

- Думаешь, я себя в зеркале не вижу, дурачок? Ничего с нами не случится. Кто из нас двох паладин, а? - Эми ткнула его локтем в бок. - Зайдёшь за мной на рассвете. И даже не думай уйти без меня, я тебя всё равно догоню и тогда ты пожалеешь, что не сидишь в своей неприступной орденской башенке!

С этими словами Эми вытолкала его, уже улыбающегося, за дверь.

Сидя в комнате, он бездумно водил грифелем, растрачивая драгоценную бумагу, и думал, как было бы здорово, если бы у того, другого, был бы такой друг, как Эми…

...которая совершенно не желала получаться на рисунке.

Это было совершенно в её характере, и Кирен понимал, что Эми нельзя нарисовать, потому что рисунок - момент, который нужно запечатлеть, а для этого нужно, чтобы модель хотя бы на секунду замерла и позволила себя зафиксировать. Эми останавливаться не хотела или не умела, а может, и то, и другое вместе. А вслед за собой она тащила и Кирена, потому что жизни в Эми хватало на двоих. Хватило бы и на троих, и на четверых, вот только почему-то получалось так, что остальные немёртвые сторонились Эми почти так же, как и Кирена. Кирен в чём-то их понимал: Эми своей неуёмной энергией заставляла всех ещё острее ощущать собственную опустошённость.

Вот только сам Кирен чувствовал рядом с Эми совершенно другое. Правильнее сказать - он просто чувствовал. Иногда ему даже удавалось забыть о том, что он фактически находится в рабстве у рортонского приходского совета. Эми была везде - и в то же время, она была в отрыве от всего Рортона настолько, что казалась принадлежащей какому-то совсем иному миру. Может, даже тому, что жил на листах в большой коробке. Кирен поймал себя на том, что Эми - единственная, кому он мог бы показать мир светлого паладина ордена Древа Жизни, и она бы поняла его, целиком и полностью.

Дни отличались один от другого только тем, куда Кирена посылали на его отработки. И ещё тем, что замышляла Эми после них. Она появлялась всегда неожиданно - как сегодня, когда он в очередной раз драил пол в “Легионе” - почти так же, как делал это при жизни.

- Привет, красавчик!

- Привет. Ага, особенно сейчас.

- Ну почему, тебе очень к лицу швабра. И вот эта вот грязь на носу - тоже.

Эми протянула руку и потёрла пальцем кончик носа Кирена. Кирен от неожиданности отпрянул, споткнулся о ведро и немного грязной воды выплеснулось на пол. Не обратив на это внимания, Кирен оглянулся, чтобы поймать кусочек собственного отражения в оконном стекле.

- Ну вот, стёрла мне тональник.

- Знаешь, Кирен Уокер, из нас двоих о макияже должна переживать я, а не ты. И вообще, так тебе лучше.

Эми положила руку ему на плечо, а второй несколько раз провела по его щеке.

- Гораздо лучше, - удовлетворённо сказала она, а когда Кирен попытался возразить, прижала палец к его губам и строго добавила: - Не спорь со мной. Мне виднее.

Кирен обречённо вздохнул и тут же вздрогнул, потому что скрипнула дверь, ведущая в кухню.

- Прячься! - шепнул он и толкнул Эми за игровые автоматы.

- С кем это ты тут разговоры разговариваешь, Кирен Уокер?

Перл Пиндер вплыла в зал и подозрительно осмотрелась.

- Сам с собой, миссис Пиндер, - быстро ответил Кирен и подобрал с пола упавшую швабру, одновременно пнув ведро, чтобы заглушить сдавленное фырканье, доносившееся из-за автоматов.

- Всё-таки повредили вам там головушки, - сочувственно сказала Перл. - Но ты всё равно ведёшь себя хорошо. И знаешь, что я подумала?

Перл хитро улыбнулась и посмотрела на Кирена. Тот, как с ним часто случалось в последнее время, опять пропустил момент, когда должен был отреагировать. Перл поджала губы, и Кирен быстро спросил:

- Так что же вы подумали, миссис Пиндер?

Перл вновь засияла улыбкой и провозгласила:

- Я собираюсь снова взять тебя на работу. Сюда, в “Легион”.

- Сп-пасибо, - выдавил Кирен.

- Конечно, я сначала должна обсудить это решение с советом прихода, и с посетителями, но я замолвлю за тебя словечко. А моё слово чего-нибудь да стоит!

Перл подошла к Кирену и вдруг нахмурилась.

- Только вот этого чтоб не было.

Кирен, всё это время старательно поворачивавшийся к Перл правым боком, чтобы стёртый тональный крем был меньше заметен, виновато потупился.

- Извините. Я просто заработался.

- Я и вижу. Молодец. Я всегда говорила, что ты хороший мальчик.

Миссис Пиндер протянула было руку, чтобы потрепать Кирена по голове, но её ладонь замерла на полдороге, а потом неловко опустилась.

- Ты закончил?

- Не совсем. Мне нужно ещё немного времени.

Перл достала из кармана ключи и задумчиво на них посмотрела, а потом с громким стуком опустила их на соседний столик.

- Вот. Сам закроешь. Помнишь же, как это делается?

- Конечно, миссис Пиндер.

- Вот и умница. Смотри тут у меня!

Шутливо погрозив Кирену пальцем, Перл вышла из паба. Из-за автоматов послышался заливистый смех. Кирен ждал, оперевшись на швабру. Эми выползла из своего укрытия на четвереньках и села на пол, продолжая смеяться. Внезапно она остановилась, выпрямилась, сложила руки на коленях и торжественным тоном произнесла:

- Кирен Уокер, хранитель ключей! - она с явным трудом подавила смешок и добавила ещё более торжественно: - И швабры!

Тут не выдержал и Кирен. Он протянул Эми руку и помог подняться.

- Ну что, теперь у тебя есть важная миссия?

- По хранению ключей и швабры? Пожалуй. Мама и папа обрадуются.

- А ты?

Кирен пожал плечами, наскоро вытер лужицу с пола, выплеснул за порог грязную воду и взял со стола ключи.

Грифель царапал, едва не рвал бумагу. Безумная злость - на самодовольство Перл, на непонимание родителей и их упорное игнорирование действительности, на упрямство Джем, на непоколебимую жизнерадостность Эми, на самого себя, - вот что выплёскивалось сейчас на бумагу. Кирену хотелось вернуться назад, туда, где он ничего не помнил и не осознавал себя. Ему хотелось вернуться в Норфолк, где у него было хотя бы подобие надежды на нормальную жизнь. Ему хотелось вернуть себе хотя бы мечты об этом.

Фон на листе становился всё темнее, фигуры едва проглядывались…

...Кирен вовремя отвёл руку от бумаги и поднял глаза.

Эми спала, по-детски подложив руку под щёку, отблески костра делали её кожу розоватой и живой. А Кирен опять изводил бумагу, потому что он не мог иначе. Частички его силы жгли ему пальцы, искорками вспыхивая под кожей, и это было самым близким к человеческим ощущениям, что было доступно Кирену.

В Рортон они вошли после полудня следующего дня. Деревня выглядела иначе, чем помнил её Кирен, и она жила обычной жизнью. На первый взгляд. Было в домах и людях что-то, что было заметно только тому, кто знал, куда смотреть. Наклонённые под углом к улице заборы с заострёнными кольями. Затворённые ставни с начерченными поверх уже почти незаметными знаками. Прислонённые к стенам домов вилы и косы, которым надо было бы лежать в сарае. И лица людей, сощуривавшихся в попытке распознать знакомые черты в немёртвом, облачённым в одежду Ордена. Пока один из этих людей не изогнул в презрительной усмешке губы.

- Вы только гляньте, великий паладин явился нас спасать. От кого - от самого себя, что ли?

Парень оглянулся в поисках зрителей, и те не заставили себя ждать. Для того, чтобы весть разнеслась по деревне, не нужно было много времени, и толпа уже начала собираться. Из таверны вывалили мужчины, отдыхавшие после работы в поле. Кирен успел пожалеть, что они с Эми зашли в деревню со стороны главных ворот, надо было обойти с другой стороны и выйти к дому родителей с заднего двора. Но он вовремя вспомнил, что деревня была теперь обнесена частоколом, и иначе, чем через ворота, попасть в Рортон было нельзя.

- Позднёхонько вы явились, господин паладин, - с издёвкой продолжал парень.

Кирен узнал в нём Гэри, сильно изменившегося с того времени, как он видел его в последний раз. Тогда Гэри был коренастым подростком, охочим до выпивки и драк, как и любой в Рортоне. Потом он должен был встретиться с ним уже после Пробуждения, но это время Кирен помнил плохо, толком он очнулся только уже в башне Ордена.

- Помолчи, Гэри, - вперёд протиснулся запыхавшийся староста. Он отодвинул Гэри, отдышался и уставился на Кирена. - Добро пожаловать, господин светлый паладин. Я от всей нашей деревни выражаю благодарность господам магистрам и господам магам Ордена, вас приславшего. Где вы разместитесь на ночлег?

Кирен рассеянно блуждал взглядом по толпе, пока наконец не увидел тех, кого искал.

- Я остановлюсь у… - он запнулся. - У Уокеров.

- А, - сказал староста. - Конечно, как вам будет угодно.

- Прошу прощения, Барри, но у нас нет подобающей господину паладину комнаты.

Кирен выпрямился. Отец смотрел только на старосту, не оборачиваясь к Кирену. Мама пыталась взглянуть украдкой, но как только Кирен встретился с ней глазами, тут же отвернулась - и Кирен видел, как она сильнее вцепилась в руку отца.

- На постоялом дворе вам выделят лучшую комнату, господин паладин, - сказал староста и перевёл взгляд на Эми. - А ваша… спутница…

- Спутнице господина паладина не нужна комната, если домик бабки Дайер не снесли и не заняли.

- Да кто ж позарится на дом старой ведь… - староста оборвал себя и взглянул на Кирена чуть ли не в ужасе.

- Ну и отлично, - заявила Эми.

Она лучезарно улыбнулась сначала Кирену, а потом всем собравшимся, и шагнула по направлению к толпе. Толпа расступилась, и Эми прошествовала по открывшемуся проходу, как какая-нибудь особа благородных кровей.

Лучшая комната в постоялом дворе оказалась достаточно большой, чтобы не называться каморкой, и достаточно чистой. Для осмотра Кирену хватило и минуты. Он бросил на кровать котомку, прикинул, стоит ли носить при себе что-то из её содержимого. Потом решил, что вещи “господина паладина”, да ещё и немёртвого, вряд ли кто-то тронет, сунул в сумку на поясе лишнюю пару грифелей и отправился на разведку.

Родительский дом почти не изменился, если смотреть на него издали. Но вблизи было хорошо заметно, как поработало над ним время, а вслед за ним - жертвы Катастрофы. Кирен поднял руку, чтобы коснуться дерева с облетевшими чешуйками краски, но опустил её, так и не дотронувшись. Несколько движений, несколько слов - и этим стенам вновь вернулась бы прежняя яркость, ещё жест - и исчезли бы щели, из которых наверняка тянуло сквозняком, ещё частица силы - и потускневшие окна засияли бы светом. Но у него не было на это права, и его матери и отцу и особенно - Джемайме, которую он не видел на площади, это не было нужно. Они боялись всего, что он делает, и боялись его - и до Катастрофы, и тем более после. Пальцы сами собой сжались в кулак, он замахнулся для удара, но вовремя вспомнил, что всё равно не почувствует боли.

Надо было навестить Эми, посмотреть, как она устроилась, всё ли у неё в порядке. Он попытался припомнить, что она говорила о месте, где жила её бабушка. Выходило, что идти надо в сторону кладбища. Туда Кирену совершенно не хотелось, но он знал, что так или иначе, а на погост ему сходить придётся. Магистр выразился весьма однозначно, хотя Кирен никак не мог понять, зачем в Рортон отправили его - паладина, чьи знания о некромантии и вообще любой магии подобного толка исчерпывались парой прочитанных интереса ради книг. Конечно, его просто хотели услать подальше, но ведь Ордену дейсвительно нужно разузнать, что здесь произошло и что здесь ищут слуги некроманта по имени Пророк, по слухам - тоже немёртвого.

Домик Эми выглядел совсем заброшенным - покосившийся, заросший травой до самых ставней, но в треснувшей раме окна виднелось ярко-жёлтое пятно - занавеска, причём явно только что повешенная. Кирен постучал в дверь - негромко и осторожно, по большей части потому, что боялся за сохранность досок.

- Заходи, только учти, что воровать здесь нечего!

- Вор вряд ли бы стал стучать, - заметил Кирен, входя.

- А вдруг это очень вежливый вор, а я ему не отвечу?

Эми была чистым мазком света в сером пространстве дома, и Кирен невольно ей залюбовался.

- А если это не вор, а варлок? Они тут бродят.

- Ой, был у меня один знакомый варлок в городе. Такой милый.

- Милый? - Кирен рассмеялся. - Ох, Эми, из всех людей мира только ты можешь назвать варлока “милым”.

- Ничем от тебя не отличался, кроме цвета одежды и набора того, что ему требовалось для работы, между прочим. И тут тоже варлоки милые, настоящие джентльмены. Я одному предложила у меня остановиться.

- Ты - что? - Кирен обернулся вокруг своей оси. - Тут варлок?

- Нет, он куда-то убрёл. Да что ты так испугался, он очень симпатичный парень.

- Эми, он слуга некроманта! Ты представляешь…

- Представляю, - оборвала его Эми. - Мне он ничего плохого не сделал, кроме неудачного комплимента. Может, он и к некроманту твоему отношения не имеет. Может он… сам по себе варлок, вот. Благородный. Как ты - благородный паладин.

- Эми, ты совершенно не понимаешь!

- Зато ты понимаешь! - взвилась Эми. - Вот что, господин светлый паладин, садитесь тут и не мешайте мне заниматься уборкой. Иначе будете убираться вместе со мной и запачкаете свою чудесную одёжку.

- Прости, Эми, - покаянно начал Кирен.

- И слушать ничего не хочу, сиди тут и жди. Я скоро.

Кирен послушно сел на шаткий деревянный табурет. Руки сами потянулись к поясу, где лежали в сумке его рисовальные принадлежности. У него было время, ему нужно было отвлечься и сосредоточиться, - все условия для творения знаков, кроме разве что полного уединения, были соблюдены. Отточенный кончик грифеля коснулся бумаги, но вместо ровной линии знака по белому полю побежали тонкие штрихи…

...которым здесь было совершенно не место.

Кирен быстро убрал рисунок под стойку, воровато оглядевшись и убедивишись в том, что его никто не заметил за рисованием. Его смена скоро заканчивалась, как раз в тот момент, когда в “Легион” начали бы подтягиваться люди. Перл явно чувствовала себя его благодетельницей, о чём не уставала напоминать ему по несколько раз в день. Кирену было уже настолько всё равно, что он реагировал на её реплики кивками и редкими “ага”. Перл хватало.

Мама и папа делали вид, что всё по-прежнему, хотя Кирен видел, как вздрагивает мама, когда он оборачивается к ней по утрам. И знал, что отец ни разу не приходил будить его с тех пор, как он вернулся из Норфолка. Даже самое простое действие, такое как посещение ванной, завтрак или сборы в магазин, превращалось в спектакль. Родители старательно играли роль обычной семьи, где ничего не изменилось за последние пять лет, а Кирену полагалось играть роль обычного сына. Это доводило до полного отчаяния. Особенно сейчас, когда куда-то подевалась Эми, оставив его совсем одного.

Тот же спектакль разыгрывался и в “Легионе”. Перл Пиндер разговаривала с ним так, как будто он неделю назад взял у неё выходной и теперь вновь вернулся на работу. Изредка, когда в разговоре проскальзывало что-то, что действительно касалось реального состояния вещей, Перл просто обрывала фразу и меняла тему, словно ничего не случилось.

Казалось, ведь этого Кирен и хотел, - чтобы всё было как раньше. Чтобы к нему вернулась его прежняя жизнь, или хотя бы её подобие. Но непреодолимый зазор между тем, кем он был сейчас, и тем, чью роль ему приходилось играть, был невыносим. Кирен слишком хорошо чувствовал нервозность отца и постоянное беспокойство матери, которое они маскировали - у мамы получалось лучше, у отца не получалось совсем. Не притворялась одна Джем, и хотя это причиняло сильную боль - единственную боль, которую сейчас Кирен мог чувствовать, он уже не первый раз ловил себя на мысли, насколько бы ему было проще, если бы мама и отец честно признали, что боятся его.

В этом отношении было чуть легче с посетителями паба. Разумеется, чужих в “Легионе” не было - откуда бы взялись чужие в Рортоне, - а вот местные делились ровно на две части. Одни, как Перл, считали своим долгом лишний раз подчеркнуть “нормальность” Кирена и собственного к нему отношения. Они спрашивали, починил ли отец ограду и не барахлит ли у него пила, передавали привет маме. Их было немного. Большинство же смотрело сквозь Кирена и перешёпытвалось между собой, всё-таки не решаясь вслух обсуждать решение члена совета прихода, которым Перл являлась.

В конце концов Кирен перестал понимать, где ему лучше - в пабе, где ему часто удаётся побыть одному по утрам, но где потом приходится не замечать косых взгядов, или дома, где он каждую минуту подсознательно готовится к тому, что зайдёт мама или отец, и надо будет прикладывать все усилия, чтобы ни словом, ни жестом не разрушить так тщательно выстроенный родными образ.

Возвращение Эми, столь же стремительное и неожиданное, как её отъезд, показалось Кирену глотком воздуха, как будто он действительно снова научился дышать. А её таинственные намёки на кого-то, кого она привезла с собой, сумели пробудить в нём интерес.

Он снова достал лист, критически повертел его перед глазами: светлый паладин стоял на открытом пространстве, вдали угадывалась ограда, похожая на кладбищенскую. А вот рядом с ним Кирен с удивлением увидел фигуру, совершенно чёрную от множества штрихов, словно обросшую вороньими перьями. Кирен не помнил, чтобы рисовал её, и решил, что задумался, а руки сами сделали работу за него. Он даже не понял, почему потянулся к загадочному силуэту снова, чтобы что-то подправить…

...но понял, что из этого ничего не выйдет.

Он зашёл в тупик. Они оба - и он сам, и его нарисованный двойник. У парня из того мира, в отличие от Кирена, были любящие мать и отец, которые хотя бы пытались принять его. Были люди вокруг, хоть какие-то. И главное - он хотя бы примерно знал, что ему нужно делать, в отличие от Кирена, который совершенно этого не понимал и придумать ничего не мог, однако ответственности за происходящее с него никто не снимал.

Вернее, что-то он, конечно, знал. Кладбище - то, откуда точно стоило начать. Кирен вздохнул и решил подчиниться неизбежному.

Ограду вокруг кладбища выше не сделали, но вдоль неё теперь тоже красовались заострённые колья. Вокруг закопанных и не закопанных могил были растянуты цветные ленты. Когда-то Кирен, как и все жители Рортона, верил, что кусок яркой ткани с написанными на ней знаками действительно убережёт покойника от того, чтобы встать из могилы. Теперь в это наверняка не верил никто, но ленты весело шелестели на ветру, придавая кладбищу неуместно праздничный вид.

Кирен огляделся и понял, что ошибся в предположении, что на кладбище пришёл он один. Возле одной из могил стояла высокая фигура в тёмном плаще. Никто из местных такой плащ бы не надел, да и надгробие, которое изучал незнакомец, вряд ли принадлежало кому-то действительно значимому. Кирен прищурился - и обомлел.

- Простите, но что вам нужно от моей могилы?

- Вот уж не ожидал встретить здесь её хозяина.

Мужчина обернулся, и рука Кирена сама собой взлетела, чертя знак. На груди мужчины тревожным зеленоватым светом светился соулшард - камень душ.

- Эй, полегче!

Варлок поднял вверх обе руки.

- Я не собираюсь причинять тебе зло.

- Неужели? - усмехнулся Кирен, но про себя подумал, что, может, варлок и говорит правду. Если бы он действительно хотел ему навредить, то Кирен бы уже испытал это на себе. - Тогда зачем ты здесь?

- Мне говорили, что все паладины уверены, будто мир вращается только вокруг них. - Варлок опустил руки и ухмыльнулся. Соулшард на его груди блеснул, и Кирен заметил раскалывающую его трещину. - Представь себе, ты - не единственное на этом кладбище, что могло бы меня заинтересовать.

- Назови хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя связать сию секунду.

Варлок закатил глаза к небу. Светлые, с жемчужным отливом глаза. До Кирена только сейчас дошло, что, возможно, неизвестный варлок искал на этом кладбище собственную могилу.

- Пожалуй, эту причину зовут Эми. Она мне вчера все уши о тебе прожужжала.

Кирен ошарашенно уставился на него. Точно.

- Так ты и есть Саймон?

- К твоим услугам. В качестве ответной любезности я мог бы предложить тебе назвать причину, по которой мне не стоит связывать тебя. Но не буду, потому что уверен, что мы здесь с одной и той же целью, и уничтожение друг друга в наши планы не входит.

- Говори за себя.

- Ах да. Я же ужасный слуга некроманта, совсем забыл, прости.

Головоломка в сознании Кирена продолжала защёлкиваться. Варлок, который называет себя слугой некроманта, варлок по имени Саймон. С расколотым соулшардом на груди.

Апостол Пророка.

Кирен отшатнулся, а брови варлока по имени Саймон сошлись у переносицы.

- Я не ем младенцев и не пытаю людей, если тебе об этом рассказывали.

- Ты послан Пророком. Этого достаточно.

- Я этого и не скрываю. Но Пророк тебе не враг.

- А кто же? Друг? Это из-за его дружбы наши магистры неделями не выходят из башен? -
Кирен прикусил язык, думая, что сболтнул лишнего.

- Он не враг тебе, Кирен. Пророк хочет дать нам то, чего не сумели дать твои магистры -
новое Пробуждение. Для всех.

- Это невозможно.

- Потому что тебе так сказали? - Саймон развёл руками, раздвинув полы плаща. Так он напомнил Кирену огромного ворона, насмешливого, но всё-таки грустного.

- Потому, что я видел, чего это стоит.

- Попробуй посмотреть с другой стороны, Кирен. В конце концов, сейчас ты гораздо ближе к некромантии, чем любой из ваших живых некромантов.

Саймон обошёл его, мимоходом дотронувшись до плеча, а Кирен остался, глядя на камень с собственным именем на нём.

Он хотел зайти к Эми, чтобы поговорить с ней как следует насчёт Саймона, но ему вдруг пришло в голову, что Эми может не оказаться дома, а вот этот варлок наоборот, будет там. Сталкиваться с ним ещё раз не хотелось. Кирен не то чтобы боялся его, скорее чувствовал странную неловкость, как будто отвечая на экзамене он сказал совершенную чушь. И, как ни было ему стыдно перед самим собой, сильно волноваться за Эми не получалось. Этот варлок действительно как будто не излучал опасности.

Кирен уселся над чистым листом, пристально глядя на него. Поставил руку с грифелем, прикрыл глаза, - и рука сама двинулась, рисуя сложную линию…

...которая совершенно ничего не означала.

Кирен потряс головой. Он уже давно разучился рисовать бессмысленные завитушки, обычно, даже сильно задумавшись, он начинал набрасывать что-то вполне конкретное. Чем сильнее он задумывался, тем большими деталями оно обрастало. А то, что было нарисовано на листе сейчас, не являлось совершенно ничем. Кирен хотел скомкать и выбросить лист, но повернул его ещё раз и понял - линия на самом деле была профилем. Понятно, чьим: Кирен уже два дня не мог отделаться от воспоминаний о той встрече на кладбище, хотя казалось бы, что такого, парень и парень, не особенно приятный даже. Конечно, он - приятель Эми, и Эми говорит только о нём, но разве это повод рисовать его профиль? Да ещё и на листе с “другим миром”.

К дому Эми он тоже завернул для того, чтобы обсудить нарисованный профиль, но, переступив порог, понял, что найдёт не только Эми. Он хотел было выйти, но его заметили, и спасаться бегством от компании было уже поздно.

- Пойдём, - глядя на него горящими глазами, сказала Эми и протянула ему руку. - Послушаешь его.

Кирен нехотя подчинился.

- Они заставляют вас притворяться теми, кем вы не являетесь. Они думают, что так им будет проще - если вы замаскируетесь, сделаете вид, что всё так, как прежде. Но теперь всё иначе, и жизнь никогда не вернётся к прежним порядкам. Мы - другие. И мы не должны потакать им. С чего бы нам прислушиваться к тем, кто не желает прислушаться к нам?


Саймон обвёл взглядом притихших немёртвых.

- Мы - спасённые. Мы были избраны, нам был дан второй шанс. Не для того, чтобы всё отведённое нам время прятаться за этим, - Саймон провёл пальцем по щеке сидевшей у его ног девушки.

- А для чего? - робко спросил один из подпиравших стенку парней.

- Подумайте сами, - улыбнулся Саймон.

Кирен боролся с собой. С одной стороны, Саймон озвучил всё то, о чём думал он сам на протяжении долгого времени. С другой стороны, Саймон был слишком напорист и слишком самоуверен для того, чтобы Кирен проникся симпатией к его словам. Он покосился на Эми. Та смотрела на Саймона с настолько неприкрытым восторгом, что Кирен просто не смог ничего скзать. Он выпрямился - последние несколько минут он стоял, облокотившись на дверной косяк, - и хотел было уйти, но Эми схватила его за рукав.

- Ты куда собрался?

- Домой, - соврал Кирен.

Домой ему сейчас хотелось меньше всего.

- Погоди. Я хочу, чтобы вы поболтали с Саймоном. Чем ближе вы познакомитесь, тем лучше мне будет, правильно?

Как раз в правильности этого утверждения Кирен не был уверен, но не кивнуть Эми в ответ было невозможно. Эми потащила его за собой в коридор, где Саймон прощался с расходящимися немёртвыми. Кирен невольно поморщился, когда Саймон отечески погладил по голове одну из школьниц. А потом он обернулся к ним.

- Кого я вижу! - Саймон широко распростёр руки, словно раскрывая Кирену объятия.

- Правильно-правильно, обними его! - Эми подтолкнула Кирена к Саймону. - И меня тоже! А ты не дуйся.

Она ухитрилась ущипнуть Кирена за щеку, когда руки Саймона действительно легли обоим на плечи. Кирен вывернулся из его объятий и остановился поодаль.

- Эй! - возмутилась Эми. - Мы так не договаривались. Мы все должны дружить, и вы двое - в особенности.
- Брось, Эми. Молодой человек хорошо воспитан и не позволяет себе обниматься с полузнакомыми людьми, - тон голоса был насмешливым, едва ли не издевательским.

Эми фыркнула и отстранилась от Саймона.

- Тогда я вас запру в комнате и не выпущу, пока вы не выйдете оттуда полностью знакомыми!

- Эми, я пойду, - вмешался Кирен.

- А я прогуляюсь. Заодно и познакомимся, - Саймон подхватил с вешалки куртку. - Не скучай!

- Я не умею, - ответила Эми.

Идти вместе с Саймоном до дома Кирену не хотелось совершенно, но осаживать его в присутствии Эми не позволила совесть, девушка бы наверняка расстроилась. Кирен сунул руки поглубже в карманы и зашагал как можно быстрее, вымешивая тяжёлыми ботинками раскисшую рортонскую дорогу. Саймон в своей городской обуви должен был увязнуть почти сразу. Но Кирен просчитался - мистер апостол спокойно поспевал за ним, даже без видимого труда.

- Ты ведь думаешь о чём-то подобном, - заговорил Саймон.

Кирен молчал, он решил, что если не реагировать на попытки Саймона заговорить, то он поймёт их бесплодность.

- Я видел твоё лицо, когда ты слушал меня.

Кирен прикусил язык, чтобы не ответить: “Я тебя не слушал”.

- Я знаю, что радражаю тебя, и ты согласился на моё общество только чтобы не обижать Эми. Ты можешь сколько угодно уговаривать себя, что я неправ. Но правда в том, Кирен, что они боятся нас. Все они, все живые, даже те, кто пытается убедить тебя и себя в обратном. Тебе ещё сложнее, Кирен, потому что ты талантлив. А они не принимали и не понимали при жизни и тем более не поймут и не примут сейчас.

Кирен резко остановился и повернулся к Саймону.

- Чего ты от меня хочешь? Чтобы я присоединился к твоей секте?

- Я хочу, чтобы ты перестал бегать от самого себя и наконец признал, что ничто не будет как раньше.

- Ты знаком со мной пару дней, и уже решил, что всё обо мне знаешь?

- Не о тебе, а о себе, Кирен. Я сам прошёл через это, и всем тем, кто был сейчас с нами, рано или поздно тоже придётся через это пройти. Лучше, когда ты не один, Кирен.

- Лучше уж одному, чем в компании людей с промытыми мозгами!

- Ты сказал “людей”, Кирен. Но мы не люди.

- Ты, может, и не человек…

- А ты человек? И все твои милые соседи с тобой согласны? Они объявили нам войну, Кирен, и они не успокоятся, пока не выиграют её или не запрут нас в клетках, как животных.

- Я не собираюсь воевать.

- Единственный, с кем ты воюешь сейчас - это ты сам. Мы только хотим, чтобы нам дали жить, а не загоняли в резервации. Но мы не сможем заставить их признать наши права, пока добровольно будем поддерживать их игру, прикидываясь, будто верим в собственную второсортность. Мы - не второсортны. Ты не второсортен, Кирен. И ты не человек, ты - Восставший. Ты - спасённый.

Саймон ушёл, а Кирен заставил себя развернуться и продолжить путь в направлении дома. Он пытался выбросить из головы слова Саймона, повторяя про себя, что тот просто умеет дурить людям головы, а как какая-то часть сознания эхом отвечала: “Не людям”.

На столе так и лежал лист с линией-профилем. Кирен с ожесточением смял его и выбросил в корзину, пододвинул к себе чистый, взял карандаш…

Продолжение в комментариях.

 

@темы: чужие сокровища, услада для глаз, AU-ау и тёмный лес, zombie in my mind, fanfiction

---

A.D. The Bible Continues: русские субтитры ко всему первому сезону

Я всё-таки это сделала. Ну всё, пост сдан.

Весь сезон сериала. Говорить я про него говорила по ходу действия, скажу лишь одно: клиффхэнгер они повесили как-то, прямо скажем, не по-христиански, если учесть, что про второй сезон никто и не заикался.



A.D. TBC | A.D. Продолжение Библии
Серия 12 "Скверна"
для версии BAJSKORV
русские субтитры
английские субтитры

A.D. TBC | A.D. Продолжение Библии
Весь сезон (12 серий)
для версии BAJSKORV
русские субтитры
английские субтитры

@темы: субтитры, Скан, свуны мои тяжкие, ай ноу инглиш вери бэд, AD или Новый завет с ирландским акцентом

---

А подарки всё падали и падали

Я чо, я всё. У меня словарный запас уже давно кончился, а капслок с шифтом залипли и сломались. Поэтому просто смотрите. Это вот мне. Всё мне. А ведь ещё даже не Рождество и у меня день рождения только через месяц!

22.08.2015 в 15:13

Пишет  ILLanthan:

"Похоже на дом" <3
Наш драгоценный ItF - вообще какое-то заколдованное Мне давно не было так уютно в фэндомчиках, такой потрясающий, идеальный канон, такие волшебно-замечательные люди в фэндоме, я прямо рассыпаюсь вся в сердцах, все хоть сколько-нибудь причастные вызывают у меня вот прямо любовь и обожание))))

Вот например прекрасный фик прекрасной  Amnezyna, такой тёплый и уютный, никак не оставлял моё воображение, так и просился на визуализацию)))) Не могла не! х)
Вот собственно и - мои драгоценные солнышки и домашняя уборка Уруру!

PS Ещё надо сказать, мой мозг вопиял о том, что нужно переобуть их в тапочки (бгг), а то какой толк - мыть полы в уличной обуви?!?! Но они там в своих Эурупах не раззуваются, поэтому будут такие...
Бонус:

... Аааааа меж тем всё ширятся намёки на то, что канон наш вероятно каноничненько немёртв! АААА!!!!!! СКРЕСТИМ ЖЕ ПАЛЬЦЫ И ЗАТАИМ ДЫХАНИЕ!!!!!!!!!!

@темы: Luke, чужие сокровища, Скан, невероятной любви пост, zombie in my mind, fanfiction

---

И ещё про сломанных андроидов

Питомник одноногих собачек вновь открывает свои двери. В своё оправдание могу сказать только то, что все отпиленные ножки отпилены не мной, а авторами. Я так, бантиков понавязала.
ILLanthan, твоё фэнтези пока в процессе. А это вот обещанное kenny2014.
Джордж, Оди и его свитер. И ведро слёз в нагрузку.

Название: Прорехи
Канон: Humans
Персонажи: Джордж Милликан, Оди
Жанр: флафф, харт/комфорт
Размер: мини ~1500 слов
Предупреждение: флэшбеки и перепутанные сюжетные линии




- Джордж, здесь образовалась прореха.

Джордж оборачивается к Оди, который протягивает ему каким-то чудом стянутый с себя свитер. На боку действительно виднеется дырка - нитка вытянута и порвана, видно, Оди за что-то зацепился в сарае. Моторика у него начинает потихоньку барахлить, надо бы перебрать.

- Должен ли я выбросить его как пришедший в негодность?

- Ты что! - это вырывается у Джорджа быстрее, чем он успевает сформулировать ответ, пригодный для синта.

Оди замирает, глядя на него ярко-зелёными глазами, полуулыбку на его лице сменяет выражение тревоги. Конечно, он распознал раздражение в возгласе.

- Всё в порядке, Оди, - Джордж старается вложить в свои слова как можно больше теплоты и ласки, чтобы Оди перестал судорожно пытаться проанализировать, что привело к вспышке гнева. - Мы не будем выбрасывать свитер. Его нельзя выбрасывать, это ведь подарок Мэри, ты помнишь?

- Мэри связала его для меня двадцать седьмого апреля две тысячи седьмого года. Она выбрала оранжевый цвет…

~*~
- Это же твой любимый, - улыбнулась Мэри. - Но видишь, в отличие от тебя хотя бы Оди будет носить моё вязание, правда, милый?

Оди кивнул, держа руки растопыренными. С пальцев свисала мягкая абрикосового цвета пряжа, Мэри сматывала её в клубок. Мэри любила абрикосы, особенно абрикосовый джем, а вот Джордж только делал вид, что он ему нравится. Это был его маленький секрет.

- Из Оди гораздо лучший помощник в вязании, чем из тебя, Джордж. Тебе бы следовало поучиться у мальчика терпению!

Джордж засмеялся и вновь ушёл в мастерскую, а Оди остался сидеть вместе с Мэри, играя роль станка для ниток. Мэри почти не давала Оди делать работу по дому, но постоянно поручала ему какие-то подобные мелочи, как ребёнку. Хотя она, конечно, прекрасно понимала, что Оди - всего лишь очень умная машина. Джордж надеялся, что она это понимала.

~*~
Оди старательно штопает свой свитер, подтягивает нитки и смешно, совсем по-человечески, придерживает концы зубами, потому что рук ему не хватает. Этому его не учили, Джордж только скомандовал - то есть посоветовал - ему поискать что-нибудь о вязании и шитье в сети. Просидев над работой около получаса, Оди является в мастерскую Джорджа и встаёт в дверях, держа на вытянутых руках свитер.

- Джордж, я закончил. Недостаток устранён.
- Ты хочешь сказать, что зашил дырку? - Джордж вынимает из глаза увеличительное стекло и оборачивается к Оди.

Оди сияет улыбкой.
- Да, я зашил дырку. Мне можно надеть его назад?

~*~
- Мне нужно его надеть?

Оди выглядел обескураженным, хотя Джордж первым заявил бы, что синты не способны испытывать эмоции, и уж особенно - замешательство. Мэри протягивала ему свитер - оранжевого цвета, он казался продолжением самой Мэри, такой же уютный, домашний, тепло от одного только взгляда на него.

- Давай, сынок, тебе подойдёт. К цвету глаз.

Джордж кивнул, они с Мэри переглянулись, улыбаясь друг другу - уж больно забавно выглядит сбитый с толку Оди. Оди переводил взгляд с Джорджа на Мэри и неуверенно улыбался, видя выражения их лиц.

- Оранжевый хорошо сочетается с зелёным, - наконец выдал он, забирая у Мэри свитер, и они с Джорджем засмеялись в голос.

А потом они в четыре руки помогали Оди влезть в обновку, бедный синт путался в рукавах и в его голосе - “Спасибо, Мэри, это моя левая рука. Прости, Джордж, но я зацепился мизинцем” - Джорджу слышались панические нотки, хотя как синт может паниковать? Мэри считала, что Оди боится темноты, а Джордж отвечал, что это её домыслы, Оди не может бояться, это не записано в их программе.

- Он смотрится на себя в зеркало, - шёпотом сказала Мэри, обнимая Джорджа за талию и прислоняясь к его плечу. - Гляди, он смотрится на себя в зеркало!
- Конечно, смотрится - ему нужно запомнить собственный новый облик. Это заложено в алгоритме.

Оди отвернулся от зеркала и подошёл к ним. Пару раз провёл ладонью по вязаной ткани, расправляя её.

- Спасибо, Мэри. Я буду его беречь.

~*~
- Ох, Оди. Опять ты его порвал, - вздыхает Джордж.

На этот раз Оди перемкнуло в очень неудачном месте - в сарае, куда он отправился за какими-то инструментами. Его недосмотр, надо было запретить ему ходить туда в одиночку, он должен был подумать о том, что мальчика может опять лагануть. Он ещё легко отделался. Даже хорошо, что свитер порвался, иначе Оди мог опрокинуть на себя весь стеллаж, и тогда парой стежков проблему было бы не поправить.

- Починишь его, сынок? Это ведь подарок Мэри.
- Мэр-ри…

По лицу Оди словно пробегает рябь. Джордж насторожённо смотрит на него, но улыбка Оди вновь возвращается.

- Мэри любила абрикосовый джем, поэтому она выбрала этот цвет для свитера. Я обещал ей беречь его. Я возьму нитки.

- Оди, малыш. Это зелёные нитки.

Оди наклоняет голову и пристально смотрит на клубок у себя в руке. Нитки ярко-зелёного, травяного цвета, как его глаза.

- Зелёный и оранжевый хорошо сочетаются, Джордж.
- Я знаю, Оди. Но ты должен заштопать свитер оранжевыми.
- Я принёс оранжевые, Джордж.

Джордж кивает, забирает у Оди зелёный клубок и вкладывает вместо него оранжевый. Сбоит матрица, явно сбоит. А ведь таких сейчас уже не выпускают, что-то он, конечно, сможет перепаять вручную, но если и лаги с моторикой усилятся, то ему придётся что-то решать, он не сможет чинить его вечно.

Хотя вроде нет. Джордж наблюдает, как Оди зашивает очередную дыру. Свитер уже весь в таких латках, но Оди здорово поднаторел в его починке, и они почти незаметны. Пару раз у Оди вздрагивает рука и он едва не роняет иголку, но справляется и продолжает работу.


~*~
- Оди, - позвал Джордж. - Нам пора.
- Я должен снять свитер, Джордж. Этот цвет неуместен на церемонии.
- Оставь его, Оди. Мэри… она была бы рада.
- Джордж, Мэри…
- Я знаю, - он оборвал Оди, может, слишком резко, и повторяет уже мягче, - я знаю, Оди. Я остался один.
- Ты ошибаешься, Джордж. Ты здесь не один, ведь с тобой я.

Джордж положил руку на плечо Оди, и тот посмотрел ему в глаза своим обычным ясным взглядом.

- Конечно, Оди. Конечно. Пойдём.

Он ещё раз потрепал его по плечу, и Оди очень бережно, едва касаясь, поправил выбившуюся из свитера нитку. Джордж отвернулся. Он держался весь день, не заплачет и сейчас.

~*~
В этот раз Оди зацепляется плечом за косяк и застывает, мелко подрагивая. Джордж следит за ним, с трудом заставляя себя не вскочить с места и не кинуться на помощь. Оди стоит, дрожь становится всё крупнее, но наконец он обходит косяк, оставляя на нём клочок оранжевой шерсти. Голова рваными движениями поворачивается к плечу, затем Оди выпрямляется и, подволакивая левую ногу, ковыляет к буфету, где стоит коробка с рукоделием.

Ему удаётся достать коробку, открыть её, вынуть нитки, - Джордж прищуривается, но вроде бы цвет совпадает, - ножницы и подушечку с иголками. Но когда Оди пытается выпутаться из свитера, Джордж не выдерживает.

- Замри, - говорит он Оди, и Оди послушно затихает.

Джордж стягивает с него свитер, выворачивает его и смотрит на очередную дыру. Оди аккуратно забирает свитер из рук Джорджа, тянется за иголкой, но его пальцы смыкаются на пустоте. Оди пробует ещё раз, но вновь промахивается. Ещё раз. Ещё раз. Он упорно повторяет движение, пока Джордж не останавливает его ладонь и пытается взять из его руки свитер. Оди смотрит на него.

- М… М…
- Можно ли тебе?
- М.. Мэри… св-в-вязала... Подарок… Двадцать седьмое…

Оди крепко сжимает свитер.

- Давай сюда. Я сам зашью.

~*~
- О...Оди? - речь всё ещё давалась ему с трудом.
- Всё верно, Джордж. Я Оди. Ты перенёс инсульт и врачи рекомендовали тебе умеренные нагрузки как физического, так и психологического характера.

- Я… Число? Какое число?
- Сегодня шестнадцатое сентября две тысячи тринадцатого года, Джордж. У тебя определённые проблемы с кратковременной и долговременной памятью, но первая подлежит полному восстановлению. Прогноз благоприятный. Ты можешь испытывать дискомфорт при воспоминании событий определённой давности, я буду воспроизводить запись из моей памяти. Что тебе хотелось бы услышать, Джордж?

Он словно потерял свои очки. Но не те, что улучшают зрение. То, что предстаёт перед его внутренним взором, плывёт и меняется, он силится вспомнить, поймать ускользающее воспоминание, но это невозможно.

- Оди, Мэри - она учила тебя… вязать?
- Нет, Джордж. Мэри учила меня сматывать нитки. Первый раз это произошло седьмого нобяря две тысячи шестого года в шестнадцать сорок восемь. Она собиралась вязать тебе жилет, для этого она взяла два мотка пряжи болотно-зелёного цвета…

Голос Оди убаюкивает его, он прикрывает глаза и ему представляется Мэри с болотно-зелёной пряжей в руках. Ему кажется, что он действительно вспоминает.

~*~
- Ну, Оди, обо что ты ободрался на этот раз?
- Полагаю, это был куст шиповника, Джордж. Но, возможно, это была приоткрытая калитка дома мистера Салливана. Я не смог сразу провести осмотр, прости, Джордж.
- Ничего, ничего. Давай-ка снимем с тебя свитер. И подай мне коробку из буфета.

Сегодня у Оди хороший день. Он заикнулся всего один или два раза, а зацепиться за куст шиповника мог бы и синт более новой модели. Тем более этот свитер, он словно притягивает к себе всевозможные гвозди, веточки и крючки. Джордж надевает очки, открывает коробку, достаёт из неё клубок и иголку. В первый раз игольное ушко и хвостик нитки расходятся на несколько миллиметров, во второй - уже на четверть дюйма. На третий раз Джордж роняет иголку и пытается найти её на рыхлой ткани свитера, лежащего у него на коленях. Он подбирает её, вновь подносит к глазам, но из пальцев выскальзывает нитка. Джордж снимает очки, вытирает глаза свободной ладонью и снова пытается совместить ушко и нить, но рука бессильно падает.

- Джордж.

Он поднимает глаза на Оди.

- Я принёс тебе тосты и джем. Абрикосовый, твой любимый.

@темы: Humans, in Soviet Russia series are watching you, свуны мои тяжкие, Odi, fanfiction

---

A.D. The Bible Continues: русские субтитры к серии 11

Я наконец взяла себя в руки и вместо написания фигни села допереводить

А выпуск картинок сегодня почти сплошь римский. Потому что я, несмотря на прописанные сценаристами загоны, всё равно люблю Пилата и его Клаудию. И чудесного сотника тоже. А Шарлин Маккена в роли подпольной террористки просто красиво глазами сверкает.



A.D. TBC | A.D. Продолжение Библии
Серия 11 "Воскрешение"
для версии BAJSKORV
русские субтитры
английские субтитры

@темы: субтитры, in Soviet Russia series are watching you, Скан, ай ноу инглиш вери бэд, AD или Новый завет с ирландским акцентом

---

ОТП-флэшмоб - чужой, но со своими

Дивно талантливая и продуктивная  kenny2014 решила ввязаться в блуждающий по тумбочке и оттуда - по дайрям флэшмоб "30 дней с ОТП". Я отговаривала, мол, ты и так в день минимум по одному арту, куда тебе ещё и это. Света отговаривалась с трудом, вроде уломала её на лайт-версию, штук десять сюжетов. А когда она мне сказала, кто у неё в роли ОТП, мне отговаривать стало... ну как-то невыгодно, что ли.
Помните, был у меня такой фик Red and Steel, кроссовер Guardians of the Galaxy и In the Flesh? Я ещё к нему пишу сиквел. Медленно, но пишу. В общем, Кирен и Саймон. Но оттуда. Считайте это тизером.

3. Ваш ОТП смотрит кино. Коммент от автора-зануды: кажется, мысли им надо бы местами поменять... А то ООС.
Под катом - большая.

@темы: Guardians of the Galaxy, чужие сокровища, In the Flesh, невероятной любви пост, zombie in my mind

---

Графоманию тоже иногда стоит выпускать попастись

Организму снова захотелось флаффа. А тут ещё ILLanthan вывесила прекрасный арт, который на флафф настроил бы даже самого закоренелого ангстовика. И я решила расслабиться и что-нибудь нарисовать. В итоге на полутора оказывается, двух с половиной, тысячах слов я а) пережевала по восемнадцатому разу все банальности и собственные психокинки, б) занялась в процессе этого автоплагиатом, в) навешала в текст сцену, которой не планировала, г) щедрой рукой плеснула пафоса и д) получила на выходе такую махровую графомань, что хоть в музей выставляй. И сначала я было хотела с этим бороться, а потом во мне, видимо, заговорил персонаж и я решила, что мой флафф, что хочу, то и делаю, в какой хочу оттенок розового, в такой и крашу, я и не собиралась писать нетленку о смысле жизни.
Обещала я его собственно вдохновителю ILLanthan и kenny2014 (я до последнего была свято уверена, что вдохновилась твоей заявкой, а потом перечитала, и поняла, что всё-таки не совсем). И чуть не забыла сказать спасибо rijii__ej, выступающей моим постоянным консультантом и проводником по лабиринтам британской музыки, я-то как Саймон, только The Smiths и The Cure и знаю.

Арт-первоисточник, оригинал лежит здесь у автора.
По клику раскроется больше.

Каноны: In the Flesh
Персонажи: Кирен Уокер / Саймон Монро
Рейтинг: PG-13
Жанр: флафф и ромком
Размер: мини, ~ 2500 слов
Дисклеймер: всё не моё, а Доминика Митчелла
Примечание: Жанровая пастораль в атмосфере постканона
В тексте есть музыка, я предупреждала про автоповторы и банальности.

слушать музыку

Download Skara Brae Cad e Sin don Te Sin for free from pleer.com

Download The Doors People Are Stange for free from pleer.com

Download The Horrors Sea Within A Sea for free from pleer.com

читать текст

Саймону было наплевать, где он живёт, ещё при жизни, а уж тем более после смерти. Он спал бы и на голом полу, и на земле, и на битых кирпичах. Рядом с Киреном он спал бы и на битом стекле, если бы понадобилось. Так что его совершенно не смущала обстановка домика Эми - все эти покосившиеся оконные проёмы, свисающая бахрома ободранных обоев, пыльные занавески и колченогая мебель. Не смущала - до того момента, как к нему стал наведываться Кирен. Довольно часто. Каждый день, если быть точнее.

Кирен поддался уговорам родителей и продолжил ходить на отработки, единственное, от чего он отказался, так это от унизительной оранжевой жилетки. Он насел и на Саймона, и тот, посопротивлявшись для приличия, тоже согласился на ежедневный труд на благо общества, разумеется, намекнув, что делает это исключительно ради того, чтобы побыть рядом с Киреном. После отработок они возвращались вместе, и Кирен почти неосознанно тянул Саймона к себе домой. Туда, где Саймону было страшно неуютно. В стенах уокеровской гостиной Саймону казалось, что даже африканские маски смотрят на него со стен с укоризной. Сью всячески старалась показать Саймону своё расположение, отчего ему хотелось удрать при первой же возможности. Стив старательно делал вид, что Саймон - просто один из приятелей Кирена, и ничего более.

Именно поэтому Саймон старался попрощаться с Киреном у порога, а это значило, что ему было отказано даже в невесомом прикосновении губ. Не на глазах же у соседей и родителей лезть к Кирену с поцелуями, пусть и совершенно невинными. Но и после них Саймону казалось, что у него горят губы, совершенно по-настоящему, как раньше. Он просто засовывал руки в карманы и возвращался назад, в домик, - перебирать струны гитары, перечитывать по пятому или шестому разу те книги, которые не успели растащить, и дожидаться следующего утра.

Всё изменилось незаметно для Саймона - когда пару недель спустя после обычной прогулки Кирен свернул не налево, к своему дому, а направо, к домику Эми. Саймон притормозил у двери, не зная, что делать дальше, а Кирен сделал следующий шаг и оглянулся на него непонимающе. Саймон очень надеялся, что его ответная улыбка выглядела не слишком неловкой, и чуть не сшиб Кирена, протискиваясь вперёд, чтобы распахнуть перед ним дверь. Дверь так и висела на одной петле после бурного визита Гэри, поэтому красивого жеста не вышло.

В коридорах было темно, и Саймон сказал в спину замеревшему Кирену:
- Проходи дальше, в мою комнату.

Кирен замешкался, и Саймон сделал самое естественное движение, которое мог - в темноте коридора он наощупь взял его за руку. Чувствовал он себя в этот момент как лет в шестнадцать, когда впервые оказался наедине с парнем, который явно собирался поцеловать его “по-взрослому”. Саймону показалось, что Кирен чуть сжал пальцы, и он повёл его за собой, к прикрытой двери, уже по привычке обойдя особо скрипучую половицу и не дав Кирену наступить на неё.
Он включил свет в своей комнате, и Кирен огляделся, словно был здесь впервые. Он заходил сюда пару раз после похорон Эми, но ненадолго. Саймон не удерживал его, он слишком хорошо знал, что это такое - оказаться в помещении, где всё, от криво стоящего стула и брошеной совсем недавно расчёски, которую больше некому поднять, напоминает о том, кого ты больше никогда не увидишь.

- Добро пожаловать, - сказал Саймон.

Больше всего ему хотелось повернуть Кирена к себе и поцеловать, но этот момент - рука Кирена в его руке, - был настолько хрупким и интимным, что он не хотел прервывать его даже ради поцелуя. Кирен обернулся к нему.

- И чем ты тут занимаешься?
- Сижу, - Саймон улыбнулся.
- И всё?
- Почти.
- Может… - Кирен задумчиво обвёл комнату взглядом, но так и не договорил.
- Будь мы в другой ситуации, я бы предложил тебе выпить. Но сейчас могу только несмешно пошутить про дозу нейротриптилина - мозги ты вроде бы не ешь. Да я и не знаю, где их у вас достать.

Слова “этим занималась Эми” повисли в воздухе непроизнесёнными. Саймон тоже осмотрелся, будто надеясь увидеть что-то, что поможет ему перевести тему. Странно - за пределами дома они разговаривали непринуждённо, и даже молчание не казалось тяжёлым, если разговор вдруг не клеился: Кирен умел молчать так, что паузу не хотелось заполнять. Но не как сейчас.

- А ведь я так ни разу и не слышал, как ты играешь, - сказал Кирен, выдернул руку из ладони Саймона, сделал несколько шагов и остановился у прислонённой к стене гитары.

Саймон сжал опустевшую ладонь в кулак, но тут же разомкнул пальцы. Кирен почти дотронулся до его гитары, но остановил руку в паре дюймов от неё и вопросительно посмотрел на Саймона. Тот сделал разрешающий жест, и Кирен поднял гитару. Саймону показалось, что Кирен чуть покачал её в руках, прежде чем протянуть ему.

- И что ты хочешь услышать? - спросил он, принимая инструмент.
- Что-нибудь твоё любимое. Ты мне столько рассказывал про свои любимые группы.
- Ты же и сам их все знаешь.
- Но не так, как ты.

Саймон уселся на диван, подвинулся, освобождая побольше места. Кирен сел рядом, на самый краешек, и Саймон вдруг обратил внимание на то, как отвратительно топорщатся нитки протёршейся обивки и сколько на диване пыли. Видно, это отразилось у него на лице, потому что Кирен непонимающе сдвинул брови. Саймон кивнул ему и взял пару аккордов. Гитара, конечно же, расстроилась - прошли те времена, когда эти дрова могли называться музыкальным инструментом, но это было лучшее, на что Саймон мог сейчас рассчитывать. И лучшее, чего он был достоин.

Он чуть не начал играть A Boy I Never Knew, но вовремя спохватился, надеясь, что Кирен не узнал песню по первым аккордам. Он перешёл было на May Be Someday, но неожиданно для себя понял, что не хочет играть The Cure. И не хочет играть Моррисси, ничего из того, что он слушал тогда. До того. Пальцы машинально забегали по струнам, и Саймон вдруг понял, что Кирен смотрит на него удивлённо и шевелит губами, проговаривая слова - на английском. И Саймон начал тихо подпевать - на том языке, на котором эту песню ему пели в детстве, укладывая спать.

“Ó cad é sinn don te sin nach mbaineann sin dó?”.

Он допел до второго припева, но так и не решил, стоит ли объяснять Кирену, почему он начал с банальной народной ирландской песни. Он взял несколько аккордов, перестраиваясь, и заиграл People Are Strange - он уже знал, что Кирен любит The Doors, но только запев, сообразил, что это не лучший выбор песни для свидания. Но Кирену нравилось. Точно нравилось, он подпевал, неслышно, но с удовольствием, и в его светлых глазах Саймон видел что-то, чему он боялся подобрать название. Он перешёл на Sea Whithin the Sea - в акустике она звучала странно, однако до странного подходила этой комнате.

So you might say
the path we share is one of danger
and of fear
until the end

- Я сегодня откровенно лажаю с выбором, - сказал Саймон, когда “хорроровские” аккорды смолкли.
- Ты выбрал мою любимую песню, а не свою, - сказал Кирен.
- И за это мне что-то полагается?

Саймон отставил гитару, стараясь не показать, что у него дрожат руки - близость Кирена совершенно сводила с ума. А когда Кирен потянулся к нему и губы прижались к его губам, Саймон отстранённо подумал, что ему очень повезло с тем, что он до сих пор мёртв. Иначе у него давно бы сорвало крышу от возбуждения, а сама мысль о том, что он - у Кирена - точно - первый - парализовывала его.

Кирен всего этого не замечал и пытался целоваться. По каким фильмам он этому учился, Саймон не знал, а в их положении обучение было почти бессмысленным. Почти, потому что к Кирену вернулись отголоски ощущений, и теперь Саймон вдвойне хотел поцелуев, которых не чувствовал, и боялся их, потому что не знал, что именно чувствует Кирен и нравится ли ему. В те редкие моменты, как сейчас, когда он придвигался к Саймону, с энтузиазмом исследуя его рот, Саймон замирал, стараясь двигаться как можно осторожнее, обнимая Кирена как можно аккуратнее, целуясь как можно нежнее.

- Я провожу тебя, - засуетился Саймон, когда Кирен взглянул на часы.
- А кто потом проводит тебя?
- Здешние люди меня по-прежнему боятся, а кроме людей мне опасаться некого. Пойдём.

Они дошли до дома Кирена, когда уже совсем стемнело. Кирен ещё раз поцеловал его - быстро, но очень крепко, и ушёл в дом. Саймон с трудом заставил себя развернуться и зашагать в обратную сторону.

В бунгало он закрыл за собой дверь и впервые обратил внимание на то, что она не закрывается. Саймон облазал весь дом, нашёл молоток, приспособил доску для рычага, снял дверь с петель и повесил назад - на этот раз ровно. Запасных лампочек нигде ожидаемо не оказалось, и Саймон решил, что попросит у Сью купить новые. Он открыл рюкзак, достал из запасного носка скатанные в трубку несколько банкнот - в сумме выходило около двухсот фунтов, это были все его сбережения, но уж на лампочки-то он раскошелиться мог. Теперь, когда это место стало не просто крышей, под которой он коротает время.

Кирен проводил его до дома на следующий день, и ещё раз, и в пятницу тоже, и каждый раз Саймона обжигала волна стыда, когда взгляд Кирена чуть дольше задерживался на очередной увечной вещи или грязном пятне.

Утром в субботу Саймон Монро впервые в своей нежизни принялся за уборку. Вернее, он хотел за неё приняться, но остановился, набрав воды в треснувшее по верхней кромке ведро. Он просто не мог сообразить, с чего начать - со своей комнаты или с кухни, где они проводили примерно одинаковое количество времени. Саймон не знал, чем Кирену так приглянулась кухня, но думал, что как раз тем, что в ней единственной сохранился хоть какой-то отзвук жизни. В шкафу стояли несколько чашек и тарелок, которыми никто не пользовался, но они всё равно занимали пространство, не давая заполнить его пустотой. Светлые занавески колыхались от сквозняка, и негромко гудел холодильник, разгоняя тишину. Кухня не выглядела такой заброшенной, как остальной дом, включая комнату, выбранную им в качестве спальни.

Так, застывшим с ведром и тряпкой в руке, его и застал Кирен.

- Ты решил прибраться?
- Да, - ответил Саймон и зачем-то взялся за тряпку обеими руками.
- Знал бы - захватил бы из дома перчатки. Хотя нет, знал бы - вообще бы не пришёл. Ну давай, с чего начнём, с кухни?

Саймон ошарашенно посмотрел на Кирена, не услышав последней фразы. Кирен рассмеялся.

- Да мама дома тоже уборку затеяла и всех выгнала. Джем к подругам убежала, а я еле удрал от папы, который хотел заняться со мной “правильными мужскими делами” и не то разобрать мотоцикл, не то собрать, - не знаю, на моей памяти эта колымага ни разу из гаража не выезжала. А у тебя тоже уборка, - Кирен сбросил куртку, подумал, снял и толстовку тоже, и засучил длинные рукава футболки. - Ты мне тряпку-то дашь?

Саймон молча протянул ему свою. Кирен решительно осмотрел кухню, подтащил к себе ногой табуретку, открыл шкаф с посудой и начал выгружать её в раковину.

- Посуду моешь ты, я вытираю пыль, - скомандовал он.

Саймон подчинился, потому что его мозг всё ещё пытался осознать происходящее. Он механически мыл посуду, отставляя тяжёлые фаянсовые тарелки и кружки на расстеленное полотенце, которое нашёл Кирен. Кирен вытирал пыль со всего, до чего дотягивался, бодро пиная по кухне табурет и забираясь на него, чтобы пройтись тряпкой по верху очередного шкафчика или полки. Посуда кончилась неожиданно быстро, и Саймон остановился, как робот, у которого кончился завод.

- Ты сегодня подозрительно молчаливый, - сказал Кирен. - Я тебя начинаю побаиваться, когда ты вот так молчишь, наверняка что-то планируешь, - и он потянулся к посуде, бедром оттирая Саймона от раковины.

Саймон отвернулся. Он не мог говорить, потому что голос выдал бы его сразу. Кирен, снующий по кухне, вытирающий пыль и рассказывающий истории о том, как в детстве мама заставляла их с Джем убираться по праздникам, но Джем обычно забирал папа, а Кирен оставался пахать за двоих. О том, как Кирен отстаивал собственную комнату, навешивая замки на дверь. Как прятал всё самое ценное в коробки, которые хранил в папином гараже, чтобы мама не выкинула “ненужные бумажки”. Этот разговор, совместная уборка, как будто они занимались ей уже не в первый раз, всё это было слишком просто и обыденно, слишком похоже на дом, которого у Саймона не было, и слишком незаслуженно.

- Эй, - Кирен несильно хлопнул его тряпкой по колену, и Саймон обернулся. - Чего расслабился? Думаешь, я буду пол мыть?

Следующие полчаса Саймон под руководством Кирена, сидевшего на столе рядом с раковиной и весело болтавшего ногами, мыл пол. Он менял воду раз десять, и сначала она была больше похожа на жидкую грязь, а под конец выливалась из ведра почти чистой. Наконец Кирена удовлетворило увиденное, и он спрыгнул на пол.
- Отлично. Какая комната следующая? Твоя?

Саймон, уставший, как собака, поднял на Кирена несчастный взгляд, но тот словно не заметил, подхватил ведро и пошёл в ванную набирать воду.

В комнате Саймона дело пошло ещё быстрее, потому что там пыль вытирать было не с чего, а что делать с диваном, Саймон не знал. Зато знал Кирен, сноровисто закидавший диван мокрыми тряпками и потом остановившийся.
- Теперь его надо выбить. Но вот чем?

Спустя пару минут они весело прыгали поверх тряпок, Саймон вслух интересовался, что будет, если он проломится под ними прямо сейчас. Кирен возражал, что насмерть они точно не разобьются, потому что некуда.

- Пол? - спросил Кирен, когда они слезли с дивана, к удивлению Саймона, действительно выглядевшего гораздо более зелёным, чем до этого.
- Твоя очередь, - сказал Саймон с удивившим его самого ехидством.
- С чего это вдруг? - фыркнул Кирен.
- С того, что ты на мою задницу уже насмотрелся, пока я драил кухню.

Кирен сглотнул.

- Ещё скажи, что не смотрел, - припечатал Саймон и, театрально вздохнув, ушёл за водой.

Когда Саймон посмотрел на часы, домыв пол, оказалось, что на всю уборку у них ушло часа два с небольшим. Они с Киреном вымыли руки, отпихивая друг друга от раковины и брызгаясь водой, как дети, вернулись в комнату Саймона и плюхнулись на диван. Кирен привалился к Саймону, тот обнял его одной рукой, они болтали о какой-то ерунде. Саймон рассказал какую-то историю времён собственного раннего детства, удивляясь, что воспоминания уже не почти причиняют боли, и тут понял, что Кирен не отвечает. Саймона охватил липкий ужас, он развернул Кирена к себе, заглядывая ему в лицо - но вовремя понял, что тот просто спит. Саймон улыбнулся, в очередной раз порадовавшись тому, что плакать он не может, устроил Кирена поудобнее и тоже закрыл глаза.

Проснулся он от странного ощущения. Он пошевелился, пытаясь сообразить, что не так. Кирен заворочался и поднял на него заспанные глаза. Увидев выражение лица Саймона, держащегося за плечо, он стряхнул с себя сон и быстро сел, испуганно глядя на него.

- Что такое? Что?

- Кирен… - неверяще прошептал Саймон. - Кирен, у меня затекла рука.

@темы: Luke, in Soviet Russia series are watching you, Скан, zombie in my mind, fanfiction

---

A.D. The Bible Continues: русские субтитры к серии 10

Новая работа и вхождение в ритм, а также природная лень берут своё, но до конца сериала осталось всего две серии и я отстаю на каких-то жалких три недели.
И спасибо тем, кто интересуется судьбой субтитров, непередаваемо приятно знать, что я перевожу их не только для себя



A.D. TBC | A.D. Продолжение Библии
Серия 10 "Братья по оружию"
для версии BAJSKORV
русские субтитры
английские субтитры

@темы: субтитры, in Soviet Russia series are watching you, Скан, свуны мои тяжкие, ай ноу инглиш вери бэд, AD или Новый завет с ирландским акцентом

---

Те, кто смотрит ситком Vicious, уже в курсе, те, кто не смотрит - посмотрите. С одной стороны, все признаки ситкома, включая плоские шутки, закадровый смех и нарочитость, наличествуют, с другой стороны - оторваться невозможно, и ржёшь совершенно от души. Последний раз я так ржала над двумя вещами: Absolute Power и The Thick of It. А, и над You, Me & Them.
Собственно, к чему я это всё. Вот такой контрольный в голову дважды нас ждёт в следующей серии. Спасибо hermits united за поддержание меня в тонусе на новой работе.

Люк Тредвей в роли сэра Иена Маккелена в юности и Сэмюэль Барнетт в роли сэра Дерека Джекоби в юности. У меня всё.
По клику откроется больше

Хотела проверить, не играл ли сэр Дерек по молодости Виолу или Себастиана в "Двенадцатой ночи", чтоб попадание было точнее, но нашла только относительно новую постановку 2008 года, где он был Мальволио.

@темы: отпустите меня в кобелятню, in Soviet Russia series are watching you, свуны мои тяжкие

---

A.D. The Bible Continues: русские субтитры к сериям 8-9

Без преамбул и пояснений - субтитры к 8 и 9 сериям A.D. The Bible Continues. Про обращение "из Савла в Павла" (я использую синодальный вариант имени "Саул", я почти все имена беру в этой версии) и про замечательного, прекрасного Калигулу.
В силу всяких внешних обстоятельств я и с остальными слегка подзадержусь, много в жизни и мозгах происходит.



A.D. TBC | A.D. Продолжение Библии
Серии 8 "Дорога в Дамаск"
Субтитры для версии BAJSKORV
русские субтитры
английские субтитры

A.D. TBC | A.D. Продолжение Библии
Серия 9 "Возвращение Саула"
Субтитры для версии BAJSKORV
русские субтитры
английские субтитры

@темы: субтитры, in Soviet Russia series are watching you, Скан, ай ноу инглиш вери бэд, AD или Новый завет с ирландским акцентом

---

Некогда объяснять, вот драббл по вселенной Humans.
Предсказуемый и банальный, но записать пришлось.
А ещё вангую всеобщий краш по андроиду Оди, который неуловимо напоминает Кирена Уокера. Актёр Уилл Тьюдор на Люка похож разве что лица необщим выраженьем, возрастом, да тем, что тоже подмоделивает на досуге.


Канон: Humans
Жанр: флафф
Размер: драббл ~1000 слов
Комментарий: банальное описание банальной ситуации в этой вселенной


Меня зовут Оливия Лэнгман, и я психотерапевт. Я занимаюсь вопросами эмоциональной связи с синтами. Обычно родители приводят ко мне детей, но у взрослых сложности в этой сфере возникают гораздо чаще, просто взрослому гораздо сложнее признаться в том, что у него действительно есть проблема. Привязанность к вещи - разве это то, о чём можно рассказать, не рискуя потерять лицо? Поэтому иногда компания предпочитает присылать меня к постоянным клиентам превентивно, под видом обслуживающего персонала. Помочь, успокоить - и подготовить почву для покупки нового синта следующего поколения.

- Всё хорошо, Тилли. Можно, я буду называть тебя Тилли?

Матильда Бересфорд, темноволосая полненькая девочка, в профиле стоит возраст - шестнадцать, но на вид ей сложно дать больше двенадцати.

- Я понимаю, как это сложно - лишиться того, к кому ты так привыкла.
- Они забрали его!
- Тилли, он сломался и его нельзя было починить.
- С ним всё было в порядке!
- Тилли, посмотри на меня. У тебя на телефоне ведь стоит голосовой помощник, верно? Ты просишь его поставить за тебя будильник, записать тебя к парикмахеру, найти тебе новости о любимом певце в сети. Кстати, кто твой любимый певец?
- Ред Скай…
- Телефон находит тебе последний альбом Ред Ская, он недавно вышел, я же не путаю?

Тилли кивает. Уже лучше, стадию истерики мы почти миновали. Теперь аккуратнее, аккуратнее. С такими детьми всегда сложнее всего, они слишком неуравновешены.

- Если твой телефон сломается и тебе придётся купить новый, чтобы слушать Реда Ская, ты тоже будешь плакать?
- Эрвин не телефон!

Я достаю свой аппарат, выбираю стандартную фразу из базового коммуникационного набора синтов и включаю транслятор.

- Прекрасно выглядишь сегодня, - произносит аппарат приятным мужским голосом.
- Видишь? Это та же программа, что заставляет говорить твоего компаньона.

В таких случаях не рекомендуется использовать слово “синт”, пациент даст на него истерическую реакцию. Имя синта тоже упоминать не стоит. Поэтому проще всего обходиться безликим “компаньон”, “прислуга” тут тоже не подойдёт, раз пациент уже перестал воспринимать синта как машину.

Я запускаю второй цикл фраз.
- Как прошёл день? У тебя всё обязательно получится. Позволь, я помогу тебе. Ты выглядишь грустной, что случилось?

- Посмотри, Тилли, это всего лишь аппарат. У него нет внешнего сходства с живым существом, и поэтому он не вызывает у тебя никаких эмоций. Этот чип можно поместить в робота-котёнка или в робота-таракана.

На экране аппарата по моему щелчку появляется здоровый мультяшный таракан и начинает шевелить усами.

- Представляешь, таракан, спрашивающий у тебя, как дела, или отпускающий тебе комплименты.

Я улыбаюсь, самыми краешками губ, и едва заметно киваю. У Тилли дрожат губы, но уголок рта всё-таки приподнимается.

- Из-за говорящего роботаракана ты бы точно переживать не стала. Оболочка бывает разной, но сущность одна. Программа. Очень умная, но всего лишь программа, как в телефоне. Хочешь, я загружу тебе такую? Только учти, это забавно только первую пару дней, потом начинает раздражать. Я сама купилась в первый раз, когда мне предложили. Телефон был единственным, кто делал мне комплименты и замечал мою новую причёску.
- Не может быть, вы же симпатичная!
- О, Тилли, ты даже не представляешь себе, какой я была. Меня не замечал никто. По-моему, даже телефон, и тот реагировал через раз.

Теперь мы с Тилли смеёмся вместе.
- Ну что, нужен тебе говорящий роботаракан в телефоне?

Тилли сжимает губы, смотрит на меня, потом на телефон и отрицательно качает головой. Я улыбаюсь ей и встаю с дивана, где мы с ней сидели последнюю четверть часа.

- Таракан, Тилли. Усатый роботаракан.

Я подмигиваю и выхожу из комнаты к родителям Тилли. Мистер и миссис Бересфорд, вызвавшие меня. Он - крупная шишка в каком-то банке, она - ухоженная бизнес-вуман. Разумеется, у обоих не хватает времени на дочь, хотя девочка её внешности и её склада характера нуждается в постоянной поддержке. Кто может оказать её, как не домашний синт по имени Эрвин, который всегда рад обществу “второго по значимости пользователя”, всегда заинтересован в ней и у которого всегда найдётся запрограммированное ласковое слово. Не Тилли первая и, увы, не Тилли последняя, кто влюбляется в домашних синтов. Хорошо хоть, что родители успели заметить неладное и поднять тревогу, хотя отсылать синта сразу было не самым верным решением, в его присутствии мне было бы проще работать. Но что сделано, то сделано. Надеюсь, следующим номером они возьмут синта в молде “домоправительница”, они ориентируются на женщин средних лет с нулём привлекательности. Хотя при недостатке внимания, который испытывает Тилли, и здесь может развиться привязанность. Жаль, но впрямую я этого родителям сказать не могу, потому что иначе я вылечу из “Персона Синтетикс” со свистом - за антирекламу продукции.

Вещи. Всего лишь вещи, похожие на людей. Я повторяю это по несколько раз на дню на разные лады, в зависимости от возраста собеседника и тяжести его случая. Программа в симпатичной оболочке, движущаяся кукла, в которой не больше сознания, чем в пластинке микропроцессора, а индивидуальности - столько же, сколько в сгенерированном персонаже компьютерного симулятора семьи.

Из-за Бересфордов, живущих на вилле за городом, дома я появляюсь уже ближе к ночи. Включаю свет, бросаю ключ на полку.
- Привет, Олли, как прошёл день?
- Отлично, Ди. Устала только, как собака. А ты чем занимался?
- Я реорганизовал папки в твоём ноутбуке.
- Вот спасибочки, опять ничего не найду. Ладно, Ди, я спать.
- Спокойной ночи, Олли.

Да уж, Ди перестроил папки. Он всё время пытается выстроить их в соответствии с моими сиюминутными увлечениями. Только это он сейчас и может. У моего Дейты с год назад отказал моторный блок, отсветственный за движение.. Инженеры сказали, что Ди годен только на переработку, но если я его сдам, компания сразу поставит мне нового. Я ответила, что подумаю. С тех пор Ди так и сидит на кубе своей зарядки и иногда спрашивает у меня, не пришла ли его запасная деталь, потому что его функционал неполон.

К телефону ведь тоже можно привыкнуть. Надо только помнить, что это просто вещь, как и прочие. Просто вещь.

@темы: Humans, Доктор, меня вылечат?, версия 1.0, засвунился сам - засвуни товарища, fanfiction

---

Фик-зомби не про зомби

Перед вами - текст-зомби. С год назад он умер, я его похоронила и даже проронила над ним скупую слезинку. Но неделю назад он вдруг откопался и оказался довольно бодрым покойничком. Прямо по канону. Смешно другое: как раз в нём канон вывернут наизнанку, иными словами - все живы.

Предыстория текста - вот этот набросок  rijii__ej.

блабла про текст

Эту-то картинку картинку я и описала - слов на 600, стартовую сцену-завязку. На ней всё и закончилось. А на днях я почитала выложенный в сообществе фик - We the Living от maybe_she. Такой классический, знаете, голливудского ромкомовского пошиба флафф. И так меня потянуло от всех моих недодрам на что-нибудь простое и сиропное, что я покопалась по недописям, отыскала то, что напоминало флафф хотя бы издали, и начала дописывать. Как показала практика, простой и незатейливый флафф больше одной сцены я не умею даже тогда, когда очень хочу - обязательно начинают привязываться обоснуи, накручиваться сюжетные линии, а я потом стою в середине как в серпантине по уши, и думаю, что со всем этим свалившимся на меня богатством делать. И ладно бы я из него весело и интересно выкрутилась, так фиг. Глядя на текст сейчас, я думаю, что если бы не начальная установка "Халк хотеть флафф. Много флафф", то это развернулось бы в очередной долгострой, потому что как минимум в четырёх местах там, где я обходилась одним предложением с мыслью "по канону бэкграунд достроится", были бы полноценные и очень массивные куски. С драмой и ангстом. А так - ромком и ромком. Ну или мылодрама, кому что больше нравится. И тяга к флаффу даже заставила меня написать три строки ненужного эпилога, за который меня надо топить в патоке.

Света ака  kenny2014 по прочтении очень запал в душу один образ, и она его изобразила, так что пусть он побудет вместо модных баннеров. Он очень трагичный, на самом деле в тексте нет и десятой доли этой трагичности. Но во многом из-за этого рисунка я название и выбрала - если есть проблемы с названием, бери всем известную песню, желательно не на русском, и проблема решена. Справочники для графоманов? Нет, не слышали.



Over the Rainbow
Канон: In the Flesh
Персонажи: Кирен Уокер / Саймон Монро
Рейтинг: R
Жанр: AU, ромком и мылодрама
Размер: мини, ~ 8700 слов
Дисклеймер: всё не моё, а Доминика Митчелла
Комментарий: Все живы. Почти все. Вопрос "зачем сдался юному художнику бывший наркоман" остаётся открытым.
Примечание: Название подбиралось по принципу "если не знаешь, как назвать, возьми строчку из известной песни".


Первый раз Кирен не обратил бы на него внимания, спокойно прошагав мимо. Не обратил бы, если бы со стороны скамейки не донеслось:
- Эй, парень.
Кирен удивлённо повертел головой, пытаясь понять, к кому относится реплика, но ближайшим к скамейке живым существом был именно он, поэтому он обернулся. На скамейке, вольготно раскинув руки по её спинке, сидел, подставив солнцу бледное лицо, темноволосый молодой человек. Он прищурил один глаз, и повернув голову, взглянул на Кирена.
- Вы мне? - недоверчиво спросил Кирен.
- Тебе, тебе. Солнечные ванны — отличная штука. Присоединяйся!

Молодой человек крутанул ладонью в приглашающем жесте. Кирен вытаращил на него глаза. На молодом человеке была отвратительная огромная парка грязно-зелёного цвета, под ней — какой-то жуткий замызганный джемпер с когда-то светлым узором. Но вид у парня был такой, словно он не выглядел распоследним бомжом, а позировал для модного журнала. Кирен потряс головой, подтянул висящий на плече этюдник и быстрым шагом бросился прочь. Хорошо, что сегодня он не собирался тут рисовать, ведь вообще-то это было его любимое место. И вообще, что это такое — с ним пытался познакомиться мужчина. Такое, конечно, и раньше бывало, но не прямо же на улице. Кирен зажмурился, сглотнул и попытался начать думать о сегодняшнем задании.

На следующий день Кирен сложил этюдник чуть позже, чем планировал, и солнце уже клонилось к закату. Кирен мимоходом пожалел, что закатные переходы цвета ему по-прежнему не даются, так что и желания пробовать не возникало. А вот любоваться залитым розово-золотистым цветом небом никто не запрещал. В голову почему-то пришла мелодия от House of the Rising Sun, Кирен привычно закинул на плечо деревянную коробку этюдника — разумеется, больно врезавшую ему уголком по заднице, - и пошёл обычной дорогой к выходу из парка, намурлыкивая под нос мелодию о доме восходящего солнца.

Когда он заметил, что та самая скамейка опять занята, было уже поздно сворачивать и делать вид, что идёшь в другую сторону. Кирен отвёл взгляд, усиленно рассматривая беседку в дальнем углу, и так, с повёрнутой в сторону головой, почти миновал треклятую скамейку.
- Зря ты всё-таки отказался от солнца. Тебе б было к лицу.
Кирен мог бы считать, что у него получилось проигнорировать реплику, но природная неуклюжесть на этот раз решила иначе, он споткнулся и едва не упал. На ногах он всё-таки удержался, но ремень слетел с плеча, этюдник грохнулся на землю и раскрылся. Кирен горестно ойкнул и присел на корточки, собирая разлетевшееся.
- Я всегда знал, что я сногсшибательный, но чтобы настолько, - голос прозвучал над самым ухом.



Кирен опустил голову ниже, старательно собирая в пачку листы. Перед его глазами оказалась ладонь, на которой лежал ластик. Кирен взял ластик, сунул в предназначенное для него отделение и буркнул:
- Спасибо.
- Извини, если обидел. Я не хотел, - парень опустился на корточки рядом и заглянул Кирену в лицо.
- Ничего, - сказал Кирен, с резким стуком захлопнул этюдник, прижав уголки нескольких листов, и встал.

Парень так и остался сидеть, подметая своей жуткой паркой дорожку. Кирен шёл, проклиная собственную неуклюжесть, застенчивость и неумение вовремя подобрать хороший ответ. Например, можно было сказать этому надоедливому парню, что он не в его вкусе, а упал он, ужаснувшись виду его свитера. Хотя нет, это было бы слишком грубо. Можно было сказать, что он предпочитает принимать солнечные ванны в приятной компании. Нет, тоже грубо. Да что он привязался к этому парню, в конце концов, можно пару дней просто не ходить в парк, а порисовать на старом кладбище. И вообще, у него сейчас задание по анатомии на носу, и ему не до парков должно быть.
Тщательно отгоняя от себя мысль о том, что парень в стрёмной зелёной куртке так просто, двумя фразами, едва не выгнал его из любимого парка, Кирен поспешил домой.

Следующую неделю он на натуре не рисовал: с неба лило так, словно погода решила выдать на гора весь объём осадков на ближайшие три месяца, и не спас бы не то что зонтик - прорезиненная палатка. Распогодилось только к обеду вторника, и ноги сами понесли Кирена в парк. Без этюдника, только с альбомом для набросков. Подходя к аллее с той самой скамейкой, он невольно напряг зрение - но скамейка была пуста. Кирен вздохнул, чувствуя одновременно облегчение и разочарование, и под влиянием какого-то порыва уселся прямо на то место, где в первый раз сидел парень в зелёной парке. Вид с этой точки был ему более чем знаком: пруд с небольшой ротондой посреди искусственного островка, заросли ив на другом берегу и просвет, через который в ясную погоду можно было различить шпиль собора за границами парка. Он зарисовывал всё это уже десятки раз, поэтому поискал глазами что-нибудь необычное. На дорожку, как по заказу, опустилась ворона и начала прохаживаться, внимательно глядя на Кирена круглым глазом. Кирен улыбнулся вороне, сунул в уши пуговки наушников, прибавил громкости и начал рисовать.

На обратном пути он заглянул в кондитерскую, взял кофе с молоком и вместе со стаканом отправился на автобус. До остановки было шагать прилично, потому что кофе означал, что надо немножко сэкономить, а значит, ехать без пересадок. Но погода была отличной, кофе Кирен даже ухитрился не обжечься, и лишние полчаса ходьбы совершенно не воспринимались как наказание.

Скамейка упорно продолжала напоминать ему о наглом парне, но тот больше не появлялся. Кирен даже один раз машинально зарисовал в уголке листа и скамейку, и фигуру в безразмерной одежде, потом понял, что именно получилось, фыркнул сам себе и перевернул лист другой стороной.

В парк он продолжал ходить по два-три раза в неделю после занятий в колледже. Даже не ради натуры, просто потому, что ему там нравилось. После шумных коридоров колледжа, переполненных людьми, тишина парка, нарушаемая редкими голосами гуляющих родителей с детьми, велосипедистов или случайных прохожих, казалась ему ещё приятнее.

В очередной день его застал накрапывающий дождик, который ощутимо усилился к тому моменту, как Кирен дошёл до выхода, поэтому он завернул в ближайшую кафешку, уже в дверях пальцами пересчитывая деньги в кармане. На кофе хватало, и вроде бы даже оставалось на сэндвич. Вместе со своим обедом, который, впрочем, судя по времени уже можно было считать ранним ужином, он уселся за стойку у окна, глядя на отражения домов в потемневшем мокром асфальте. Акварель Кирену не очень-то давалась, а маслом изобразить такие переходы и переливы ему было пока не по зубам. Он прихлёбывал кофе, жевал сэндвич и почти бездумно смотрел за стекло, не обращая внимания на то, что происходит внутри кафе. Так что когда он почувствовал, что кто-то подошёл к стулу рядом с ним - из-за дождя в кафешке было многолюднее обычного, - он мельком оглянулся, пробормотал извинения и стянул со стула свою сумку.

- О, привет, Белоснежка!

Возглас заставил его обернуться. На стуле рядом сидел тот самый парень, куртка на нём была та же самая, только промокшая. Кирен сжал покрепче стаканчик с кофе и буркнул:

- У Белоснежки волосы тёмные.
- Хм, - парень сделал жест левой рукой и прищёлкнул пальцами, - кто у нас ещё с солнцем не дружил… Тогда Рапунцель!
- А у Рапунцель - длинные.
- Да ты знаток! - рассмеялся парень. - Ладно, извини. Я Саймон.
Он протянул Кирену руку. Кирен помедлил, и парень продолжил:
- Саймон Монро. Но если ты пошутишь про Мерилин, то будешь примерно триста сорок шестым.
- Ты ведь даже не блондинка, - улыбнулся Кирен и протянул руку в ответ. - Я Кирен.
- Может, ты просто не заглянул в мою блондинистую душу, - совершенно серьёзно ответил Саймон, но тут же улыбнулся снова.

Рукопожатие у Саймона Монро было крепким, холодным и немножко мокрым, видно, из-за дождя. Он устроился на соседнем стуле, поставил на стойку свой стакан и тоже взглянул за окно.
- Завидую я вам, художникам. Вам легче видеть мир красивым.
Кирен отхлебнул кофе, потому что не понял, как ему реагировать на эту реплику.
- Я забыл представиться полностью: Саймон Монро, бармен, бывший химик и философ по выходным.
- Сегодня четверг, - заметил Кирен.
- Чёрт, а ты прав. Считай, что я решил подработать на полставки, чтобы произвести на тебя впечатление.

Кирен опустил взгляд на недоеденный сэндвич, надеясь, что покраснел не очень сильно. Саймон тоже отпил кофе и уставился в окно. Сказать, что Кирен чувствовал себя неловко, было не сказать ничего. Незнакомый, то есть уже знакомый, но всё равно неизвестный ему парень совершенно в открытую с ним флиртовал. Можно было бы встать и уйти, хотя бы и под дождь, но сейчас это было бы совершенно нелепо, момент был упущен. Значит, надо было просто досидеть рядом с ним, пока дождь не кончится. Кирен осторожно покосился на Саймона Монро. Тот крутил стакан с кофе и всё так же не отводил взгляда от залитой водой улицы. Бледная кожа, как ни странно это признавать, очень гармонировала с болотным цветом парки и тёмными волосами. Аккуратный профиль, голубые глаза и очень подвижные губы. Кирен настолько увлёкся изучением лица Саймона, что пропустил момент, когда тот обернулся к нему.

- Счёл меня достойным запечатления на бумаге? Или я всё-таки не тяну на модель?
- Тянешь, если с тебя всё это снять, - ответил Кирен прежде, чем сообразил, что именно ляпнул.

А что именно он ляпнул, он осознал, глядя на расплывающееся в улыбке лицо напротив.

- Ух, с места в карьер? Только можно, я здесь раздеваться не буду? Где-нибудь в более интимной обстановке?

Кирен сглотнул и как можно спокойнее ответил:
- У нас в классе по рисованию с натуры вполне интимно.
- Замётано, - Саймон хлопнул по столу раскрытой ладонью. - Ладно, мне пора. До встречи.

Он ушёл, забрав недопитый кофе и оставив после себя смятую салфетку и влажный след от промокшего рукава куртки на столе. Кирен прижал ладонь к пылающей щеке и подумал, что, наверное, так ему не удавалось облажаться со времени школы, когда Рик рассказал в школе, что слушает Кирен, и смеялся вместе со всеми над его “девчачьими” привычками.

На урок рисования с натуры Кирен шёл со смешанными чувствами, как к той скамейке. К счастью, посреди студии обнаружился новенький, но совершенно не похожий на Саймона натурщик. Кирен любил портреты, ему нравились неправильные лица, вот у Саймона в лице было что-то такое неуловимо асимметричное, не то линия подбородка, не то челюсти. И ещё брови, тонкие и удивительно аккуратные для мужчины. Кирен тряхнул головой, отгоняя совершенно неуместные мысли, уселся на своё место и постарался сосредоточиться на теле натурщика, которое ему было видно в любимом ракурсе - полупрофиль. Портреты Кирен обычно рисовал анфас, а вот “поймать” профиль ему бывало сложно, поэтому он и любил бороться именно с ним. Сегодня борьба не очень удавалась, поэтому Кирен чуть ли не бездумно водил карандашом по листу, очень стараясь не отвлекаться. Заглянувший ему через плечо преподаватель неодобрительно покачал головой, Кирен виновато пожал плечами в ответ. После окончания урока он собрал листы в папку и задумался, не стоит ли ему сразу отложить их в кучку с безнадёжно испорченными.

Телевизор в холле общежития передавал новости. Обычно Кирен их не смотрел, но тут что-то привлекло его внимание. Очередное столкновение бритоголовых молодчиков в тяжёлых ботинках с группкой молодых людей с цветными плакатами. Кирен взглянул на экран в очень неудачный момент: порванный плакат с нарисованной радугой, со следом от грязного ботинка на одном углу и побуревшими пятнами на другом. Кирен судорожно вздохнул. Сколько раз ему самому приходилось сворачивать в переулки при виде лысых парней в одинаковой одежде, но вот так…
- Это же Даяна, - воскликнул кто-то у него за спиной.
Кирен вновь поднял глаза на экран. Лицо одной из пострадавших девушек было знакомым, она училась в этом же колледже. Кирен потёр лоб, повернулся к телевизору спиной и побрёл к себе в комнату.

На следующий день в колледже появились полицейские. Они опрашивали всех о том, чем занималась Даяна и её друзья, активисты, которые постоянно участвовали в каких-то пикетах и демонстрациях. Здесь, в колледже искусств, никого не волновал чужой внешний вид, увлечения или ориентация. Проведя здесь всего несколько месяцев, Кирен уже расслабился, убедившись в том, что его манера вести себя и вообще он сам никого не интересуют. Люди здесь не стеснялись своей инаковости - они ей гордились. В стенах колледжа и в стенах общежития - но не за ними. Разорванный плакат с радугой слишком хорошо напоминил Кирену об этой разнице.

Неделя слилась в мешанину из бесед с полицейскими, занятий, подготовки к зачётам, работы над проектом, который Кирен здорово запустил со своими прогулками в парке. Он должен был создать дизайн интерьера для выставки, посвящённой молодёжным течениям в современном мире. Пока что всё, что он пытался набросать, ему не нравилось, так что в класс по рисованию с натуры он шагнул, занятый своими мыслями, даже не глядя на подиум в центре. Он встал на своё место, поднял взгляд - и издал сдавленный звук на вдохе. На прямоугольном блоке, расслабленно положив ладонь на согнутую в колене ногу, вполоборота к нему сидел Саймон. Полностью обнажённый и внимательно следящий за ним одним глазом. Увидев реакцию, Саймон, как показалось Кирену, удовлетворённо ухмыльнулся уголком рта и почти незаметно ему подмигнул. А потом отвёл взгляд и стал смотреть куда-то вдаль. Ладони у Кирена взмокли моментально, он едва не упустил карандаш на пол и украдкой оглянулся. Но на него, разумеется, никто не смотрел. Кирен решительно сжал кулаки, взял карандаш и сконцентрировался на модели.

Вдоль спины у Саймона, ровно по позвоночнику, шёл извилистый грубый рубец, розовато-шелковистый, с неровными будто звёздами или кляксами в нескольких местах, словно кто-то разодрал спину Саймона, как лист бумаги тупым ножом. У самого Кирена пробежали мурашки вдоль хребта, когда он представил себе, каково это было - жить с такой гигантской раной, и при каких обстоятельствах её можно было получить. Он попробовал отвлечься от шрама и посмотреть на Саймона целиком. На занятиях ему приходилось рисовать мужчин и женщин, разных возрастов, цвета кожи и комплекции. Это бывали худые и жилистые балетные танцоры, полные, рыхлые покрытые татуировками девушки из баров с соседней улицы, холёные профессиональные модели. У Саймона было тело атлета. Не качка, бездумно тягающего железо, на таких Кирен тоже уже успел насмотреться, а именно атлета, с чётко прорисованными гармонично развитыми мышцами. Кирен провёл линию, обозначая дельтовидную мышцу, затем - широчайшую, и едва не сломал грифель карандаша, запнувшегося вслед за движением глаза. Шрам.

Он рисовал и перерисовывал, забыв о своём задании. Спина Саймона, как карта, пересечённая разломом рубца во всех его деталях, с мельчайшими ответвлениями. Он даже не заметил, что в его набросок вновь заглянул преподаватель.
- Сегодня гораздо лучше, - заметил он.
Кирен даже не ответил. Ему казалось, что так плохо ему не удавалась ни одна модель.

По окончании занятия Саймон небрежно завязал на бёдрах простыню и мельком взглянул на Кирена. Тот замешкался, судорожно пытаясь сообразить, как уместнее поступить - выбежать из класса, вклинившись посреди группы уходящих, чтобы это выглядело так, как будто он здорово куда-то торопится, или всё-таки задержаться. Саймон повёл плечами, разминаясь после часа неподвижности, и шрам на его спине зазмеился, как живой.

Кирен остался.

Из раздевалки Саймон вышел во всё том же свитере неопределённого цвета, держа в руках куртку. Увидев Кирена, он улыбнулся - странной улыбкой, Кирен в очередной раз обратил внимание на асимметрию его лица.
- Я боялся, что ты уже убежал.
- Всё-таки решил побыть моделью?
- Мне придумать благородную причину или сморозить глупость? - Саймон чуть наклонил голову набок, пристально вглядываясь в Кирена.

Кирен вдруг пожалел, что всё-таки не ушёл с группой.

- Вообще я хотел увидеть тебя. Но оказалось, что за это ещё и немножко платят. Слушай, а ты не покажешь мне, что нарисовал? Интересно, как меня увидел художник.
- Откуда у тебя шрам? - вопрос вырвался у Кирена сам.
Улыбка на лице Саймона словно замёрзла.
- Долгая история, уверен, что ты не хочешь её услышать.

Кирен молча распахнул папку с листами, поворачивая её к Саймону. Несколькими штрихами очерченные руки, ладонь на колене и спина с чётко прорисованным шрамом.
- Понятно, - кивнул Саймон. - Скажем так: это было очень неудачное падение, но благодаря нему я выжил.

Повисла пауза, и Саймон встряхнулся и заговорил совсем другим тоном.
- Знаешь, я решил, что нам уже достаточно случайных встреч, ну или случайно подстроенных, поэтому заходи как-нибудь ко мне в бар. Он недалеко от парка, два квартала от главных ворот и вниз по улице. Называется “Поворот налево”. Я там обычно с утра и до закрытия. Ну, когда не подрабатываю музой для художников.

Саймон взял Кирена за плечо и заглянул ему в глаза.
- Зайдёшь?

Кирен коротко кивнул, Саймон улыбнулся и отнял ладонь.
- Вот и договорились. До встречи!

Кирен смотрел, как Саймон уходит по коридору, на ходу натягивая куртку. Плечо, до которого только что дотронулся Саймон, словно горело.

Конечно, идти в бар Саймона Кирен не планировал, просто ноги случайно вынесли его к проулку, когда он возвращался к автобусной остановке, и он обратил внимание на показавшиеся знакомыми слова на деревянном щите. Вывеска “Поворот налево” выглядела достаточно потрёпанной жизнью и погодой, чтобы не принадлежать какому-то приличному заведению. Кирен посмотрел на выцветшие буквы и толкнул дверь.

Это был не бар, а скорее паб, или даже что-то не очень определившееся: небольшой полутёмный зальчик с мутноватыми стёклами окон, завешанные афишами стены, несколько столов, за каждым из которых сгрудился народ, работающий телевизор над стойкой, и, конечно, дикий гул голосов, сразу же оглушивший Кирена. В глубине зала, справа от стойки, было что-то вроде импровизированной сцены. Кирен нечасто бывал в заведениях такого рода, потому что в них полагалось ходить компаниями, а в компанию мальчика из провинции, до сих пор одевающегося в привезённые из дома джинсовые рубашки и не слишком разговорчивого, не больно-то и звали. Кирен присмотрелся к посетителям: ни одного клерка после рабочего дня в офисе, но и модных стрижек всевозможных расцветок тоже не было. Чем-то “Поворот налево” неуловимо напоминал паб, в котором Кирен подрабатывал в родном Рортоне, пока наконец не выиграл стипендию в колледже.

Он протиснулся к стойке и увидел снующего за ней Саймона. По тому, как он общался с посетителями, было видно, что здесь собираются только завсегдатаи. Взгляд Саймона упал на Кирена, и Саймон отсалютовал ему одной рукой.
- Ты-то чего здесь забыл, деточка? - раздался над ухом у Кирена негромкий голос. - Тебе ж даже пива ещё нельзя, небось.
- Уткни хлебало в кружечку, Джаспер, - тон голоса Саймона был почти ласковым.

Тот, кого Саймон назвал Джаспером, неприятно усмехнулся, взял поставленную Саймоном кружку и отвернулся от стойки, напоследок смерив Кирена с головы до ног оценивающим взглядом. Кирену очень захотелось встать и выйти, но он увидел выражение лица Саймона - немного растерянное и радостное.
- Тебе чего-нибудь налить? Кофе? Лимонад? Содовую? Насчёт возраста этот приветливый человек ведь не промахнулся?

Саймон бросил на него очень короткий взгляд, словно проверяя.
- Не промахнулся, мне девятнадцать. Кофе, если можно.
- Эспрессо, капуччино, латте…
- На твой вкус, - перебил Кирен.
- Ага, - Саймон подкрепил свою реплику кивком и улыбкой, которая выглядела совсем не так самоуверенно, как до этого в парке и в колледже.

Кофе появился перед Киреном через пять минут. Саймон преувеличенно аккуратно поставил чашку на стойку, заглянул Кирену в глаза, но прежде, чем тот успел что-то сказать, Саймон бросился в противоположный угол, одними губами пробормотав “извини”. Кирен заглянул в чашку. Капуччино с бело-кремовой пенкой, поверх которой была присыпана корица. Кирен повертел чашку перед собой. Корица сложилась не то в кривоватое “К”, не то в не менее перекошенное сердечко. Кирен отпил. Кофе был, может, и не самым лучшим из того, что Кирену приходилось пить, но он вдруг подумал, что это, наверное, первый за долгое время случай, когда кто-то посторонний действительно постарался сделать что-то для него лично.

Однако от ощущения взглядов, которые словно вонзались ему в спину, не спасал даже капуччино. Слишком знакомым было чувство, когда на тебя все смотрят. Кирен существовал между двумя противоположными полюсами: или на него как на белую ворону смотрели все, как дома, или не замечали вовсе, как в колледже. Конечно, пара-тройка знакомых у него была, но близкими друзьями никто не становился, да Кирену это и не было особенно нужно. У него было то, что нравилось ему больше всего - его рисунки. И ещё здесь, в колледже, никого не интересовало, что с Киреном случилось до того, как он переступил его порог.

В этом баре всё было наоборот, и Кирен начал ёрзать на высоком стуле. Он вытащил телефон, чтобы занять руки, но тот почти разрядился, поэтому Кирен решил не рисковать и просто отключил интернет, чтобы батарейки хватило на музыку по дороге до общежития. Сидеть и просто крутить телефон в руках было слишком по-дурацки, а Саймон сновал невдалеке, изредка посылая ему ободряющие улыбки.

Кирен допил кофе и перебрал в воздухе пальцами левой руки, привлекая внимание Саймона. Тот подлетел к нему почти сразу же.
- Извини, какой-то совершенный дурдом сегодня, я не думал…
- Ничего, я всё понимаю. Я пойду тогда.
- Уже? - круглые брови Саймона поднялись вверх, на лбу собрались морщины, придававшие его лицу почти страдальческое выражение. - Погоди.

Он легко дотронулся до его руки, до костяшек пальцев, и тут же отвернулся, движение было совершенно естественным, но Кирен сжал кулак, отдёрнул руку и сунул её в карман. Саймон тем временем перегнулся через стойку и крикнул кому-то:
- Фил! Подмени меня!
А потом он уже как-то просочился за стойку, держа в руках куртку.
- Я тебя провожу.
Это было утверждение, хотя в интонации был маленький, но всё-таки вопрос. Кирен пожал плечами.
- Как хочешь.
- Хочу, - решительно сказал Саймон и распахнул перед ним дверь.

Когда они вышли на улицу, Кирен вздохнул полной грудью и понял, насколько на самом деле неуютно ему было в “Повороте налево”. Оказывается, он уже отвык от того, чтобы чувствовать себя чужаком.
- Извини ещё раз.
Саймон стоял, засунув руки в карманы незастёгнутой куртки, и приподняв подбородок, подставляя лицо ветру. Потом он наклонил голову чуть набок и взглянул на Кирена.
- Они - мои друзья, самые близкие. А вышло как-то по-дурацки. Но я очень рад, что ты пришёл.
- Без проблем.
- Тебе в какую сторону?
- Да я дойду сам, не волнуйся. У тебя же работа и друзья.
- Подождёт моя работа, - Саймон махнул рукой, не вынимая её из кармана, отчего пола куртки описала замысловатую восьмёрку в воздухе. - И друзья немножко подождут.Так в какую?

Кирен кивнул и сам повернулся направо. Саймон зашагал рядом, изредка задевая его рукав своей курткой.
- Как там мой портрет?
- Я не рисовал твой портрет, я рисовал твою позу. Ты что, совсем не знаешь, чем занимаются в классах по рисованию с натуры?
- Откуда бы мне? Я не по этой части. Я умею только на гитаре и петь немного. А что там вы, художники, своими карандашами делаете, - это мне вообще непонятно. Так значит, моё лицо тебя не интересует?
- Так значит, ты позвал меня обсудить свой портрет? - Кирен позволил себе мельком окинуть Саймона взглядом.
- Ну, мы могли бы поговорить о смысле жизни. О звёздном небе над нами и нравственном законе внутри нас…

Саймон явно ожидал от Кирена реакции, но тот просто слушал. Слушать Саймона было проще, чем придумывать какие-то темы самому.

- Но философия Канта тебя явно не интересует. По секрету скажу, я тоже дальше фразы про нравственный закон и звёзды её не знаю. А если честно…

Саймон неожиданно остановился посреди безлюдного переулка, а Кирен по инерции прошёл ещё несколько шагов, прежде чем понял, что Саймон остался у него за спиной. Саймон медленно подошёл к нему.

- А если честно, - сейчас его голос звучал гораздо тише, и отчётливый ирландский акцент придавал его словам какую-то дополнительную интимность, - если честно, я просто хотел увидеть парня, который очень мне понравился.

Лицо Саймона оказалось неожиданно близко от его лица, и Кирен инстинктивно отступил назад. Саймон остался на месте.
- Извини, - быстро сказал Кирен.
- Ничего. Я понимаю. Я понимаю.

Кисть руки Саймона сделала рваное, незаконченное движение, словно он хотел махнуть на прощание, но вновь упала. Саймон повернулся и пошёл назад, по направлению к своему бару. Кирен побрёл к автобусной остановке, толком не понимая, ругать ему себя или наоборот, хвалить за рассудительность. Он ничего не знает об этом парне, кроме того, что он работает в баре, знает фразу из философии Канта, и ещё у него жуткий шрам на спине. Но он сказал, что ему нравится Кирен. Может, он просто хотел его соблазнить - нет, слово-то какое, ерунда, Кирен не шестнадцатилетняя простушка из викторианских романов, а Саймон меньше всего напоминает обольстителя-серцееда. С другой стороны, много ли сам Кирен знает об обольстителях? А если он действительно понравился Саймону? Но чем?

Вопросы бегали по кругу, как нахлёстанные лошади, обгоняя друг друга, и к моменту, когда Кирен добрался до своей комнатки, голова у него гудела, как от высокой температуры. С трудом заставив себя сбросить хотя бы верхнюю одежду, Кирен упал на кровать. Он потряс головой, протёр глаза, взлохматил волосы, но отвлечься от проклятой череды “правильно ли я сделал?” - “какой же я дебил” было невозможно. Он почти дополз до душа, и, уже раздевшись, некстати вспомнил о прикосновениях Саймона. Их было два - к плечу, тогда, в классе, и сегодня, к пальцам. От воспоминания плечо вспыхнуло, словно отпечаток чужой ладони остался на нём выжженым клеймом, и жар от него потоками дрожи разбежался по всему телу. Кирен застонал едва не в голос и прижался лбом к мокрому кафелю. Это было слишком, слишком, слишком. Ему даже не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что он возбудился. Он дотронулся до себя, содрогаясь от очередной горячей волны. После разрядки на него нахлынула другая волна - стыда и неправильности происходящего.

Заснуть ему не удавалось, и он с остервенением распаковал альбом и начал рисовать. Смятые листы слетали на пол, и с каждого смотрел Саймон. Удивлённый, заинтересованный, улыбающийся. Прищурившийся, подставивший бледное лицо солнечным лучам. Губы Саймона, изгиб которых никак не удавалось ухватить, неестественно аккуратные брови, руки, линия шеи, переходящая в разорванную шрамом спину. Всё было не то. Это был не он, и главное - Кирен никак не мог понять и решить, сделал он самый правильный поступок или самую большую ошибку в своей жизни.

Следующий день прошёл как в тумане. Он выныривал из него на занятиях, но стоило хотя бы немного отвлечься, как плечо вновь загоралось от фантомного прикосновения, а губы ощущали чужое дыхание, от которого бросало в жар. Но постепенно наваждение отступило и Кирен вернулся к прежнему ритму жизни. Утром третьего дня он проходил через холл с висевшим телевизором, и был вынужден остановиться: слишком большой была собравшаяся толпа. Все смотрели на экран, и на лицах было написано волнение. Кирен невольно посмотрел в том же направлении.
-...затронули несколько соседних улиц. Количество пострадавших уточняется, но известно, что в их числе в основном молодые люди, посетители пабов и кафе. Как известно, этот район…

Дальше Кирен не слушал. Перекрёсток, очерченный красным на карте, пульсировал перед глазами. Перекрёсток и поворот налево. “Поворот налево”. Кирен сорвался с места и бросился бегом, расталкивая локтями стоящих на пути.

Следы погрома, видимо, уже успели убрать, только зияли несколько разбитых окон, мусорные баки были погнуты, а на стенах красовались свежие граффити-росчерки. Каждое свидетельство произошедшего накануне вечером било Кирена в грудь, он почти задыхался. Дверь под обшарпанной вывеской оказалась незаперта, Кирен влетел в тёмный зал и остановился, моргая - после яркого уличного света он почти ослеп. Послышались торопливые шаги, он обернулся на звук, и затем прозвучал голос.
- Кирен?

Два шага, три шага вперёд.

Губы Саймона были шершавыми и тёплыми, от него пахло кофе и почему-то кетчупом. Кетчуп удивлял больше всего. И удивляла неподвижность Саймона, замершего, как изваяние. Сердце билось так, что готово было проломить грудную клетку, дыхания не хватало, а Саймон всё не двигался. Сердце ухнуло вниз, к ослабевшим коленям.

А потом пальцы Саймона осторожно дотронулись до его лица, и его губы раскрылись, накрывая губы Кирена, лаская, весь мир сосредоточился на этих губах, аромате кофе и почему-то кетчупа.

Они оторвались друг от друга, и Кирена поразило выражение лица Саймона - удивление, недоверие и что-то ещё, чему Кирен не мог подобрать названия. Ладони Саймона по-прежнему лежали у Кирена на плечах, и пальцы - он чувствовал это даже через слои одежды - пальцы подрагивали.

- Что случилось? - хрипловато спросил Саймон.
- Я видел новости. Погром. У вас, - Кирен говорил отрывисто, потому что говорить без пауз ему не позволяло сердце, выбивавшее дыхание из лёгких. - Я испугался.
- За меня? - Саймон распахнул глаза.

Кирен просто кивнул, а в следующее мгновение он уже уткнулся носом в вязаную шерсть свитера Саймона, крепко стиснувшего его в объятиях. Кирен даже пошевелиться не мог, но ему и не хотелось, хотя шерсть щекотала нос и тянуло чихать. Он поднял руки и положил их Саймону на талию, для устойчивости - обнять его в ответ не получалось. Кирен почувствовал тепло в волосах и невесомое прикосновение губ ко лбу. А ещё ему показалось, что он услышал что-то, сказанное почти неслышным шёпотом. Он просто закрыл глаза и прижался щекой к груди Саймона, не зная, как будет смотреть на него, когда его руки наконец разомкнутся.

Саймон опять поставил перед ним чашку кофе. Снова капуччино, и снова с непонятным узором из корицы.
- У нас тут вчера шумели, это да, - сказал он, усаживаясь напротив с большой кружкой. - Наши пошли разобраться, а я…
- Остался караулить кафе? - Кирен отпил кофе.
- Нет, тоже пошёл. Но мы быстро свалили, никому не хочется проблем с полицией, она ведь сначала загребает, а потом разбирается.

Неприязнь к полиции Кирен понимал, она была совершенно естественной. А потом его взгляд упал на часы, висевшие на противоположной стене.
- Не знал, что ты работаешь в такую рань.
- Я… - Саймон почесал в затылке. - Я просто тут живу.
- В пабе? - Кирен чуть не подавился кофе.
Саймон рассмеялся.
- Нет, тут комнатка есть, на втором этаже. Джон, хозяин этого заведения, разрешил мне пока её занять. Он вообще здорово мне помог, - Саймон тряхнул головой. - Я у тебя не спросил, ты не голодный?
- Я, может, и голодный, но мне надо бежать в колледж. Раз с тобой всё в порядке.
- Тогда до встречи. Я почти всё время здесь, так что ты знаешь, где меня найти.

Саймон встал из-за стола и легко коснулся губ Кирена своими, одновременно поднимая его со стула, и вдруг отпрянул. Кирен услышал звук хлопающей двери.
- Принимаешь клиентов загодя? Молодец!

Кирен обернулся. В зал, на ходу снимая куртки, зашли трое. В одном из них Кирен узнал Джаспера, двое других смотрели на Кирена во все глаза.
- Он уже уходит, так что располагайтесь.
- Я-то думал, что он наоборот, останется. Заодно и познакомимся, - Джаспер подошёл поближе и протянул Кирену руку. - Джаспер. Друг Саймона. Близкий друг.
- Кирен, - растерянно ответил Кирен, пожимая протянутую ладонь.
- Кирен торопится, - быстро сказал Саймон. - Не задерживай его.
- Ладно. Надеюсь, не последний раз видимся, - улыбка у Джаспера была очень широкой, но в глаза ему смотреть не хотелось.

А ещё - показалось Кирену или нет, но Саймон будто пытался выпроводить его из паба. В любом случае, ему действительно было пора. Да и сидеть за одним столом с Джаспером и остальными, наверное, теми самыми “нашими”, о которых говорил Саймон, желания не было.

На улице Кирен подумал, что есть в их знакомстве с Саймоном одна странность. Они виделись уже несколько раз, но Саймон ни разу не спросил у него номер телефона. А он сам не спрашивал его у Саймона, но если подумать, то он вообще не собирался с ним встречаться. Просто утром он вдруг почувствовал животный страх потери, с которым ничего не смог поделать.

И конечно, на следующем занятии по рисованию с натуры в аудитории опять сидел Саймон. И на этот раз его подмигивание выглядело гораздо хитрее. Кирен с трудом заставил себя не расплыться в улыбке и встал за мольберт. Саймон не сидел, а стоял, немного ссутулив плечи, одна рука опиралась на декоративную колонну, ладонь второй лежала на сгибе локтя. Ниже пояса Кирен пока старался не смотреть, радуясь, что видит Саймона практически со спины.

Наверное, сказались практики последних дней, когда все безымянные и безликие модели Кирена обрели неуловимое, а иногда и уловимое сходство с Саймоном, даже если Кирен сам не хотел себе в этом признаваться. Преподаватель посоветовал ему поменьше сосредотачиваться на деталях и уделять больше внимания композиции в целом. Это Кирен понимал и сам, но были вещи, от которых он просто не мог отвлечься. А были те, которые он нарочно оставлял без внимания.

Из раздевалки Саймон вышел в джинсах и футболке, остальные свои вещи он сбросил горой на стул.
- Чего ты не оделся сразу?
- Не хотел терять тебя из виду лишний раз, - Саймон улыбнулся и протянул руку за свитером.

Что-то насторожило Кирена, и он остановил его руку. Сгиб локтя был чем-то словно закрашен. Саймон перехватил его взгляд и чертыхнулся.
- Я не так хотел об этом сказать.

Свободной рукой он с усилием провёл по закрашенному участку, и на коже проступили тёмные следы.
- Я был наркоманом, Кирен. Но сейчас я чист. Уже долго. Просто эти следы…

Пальцы Кирена соскользнули с предплечья Саймона, но он поймал Кирена за запястье. За оголившееся запястье, пальцы Саймона оказались под рукавом рубашки. Его брови сдвинулись, и он перевёл взгляд с запястья Кирена на его лицо.
- У всех свои шрамы, - тихо сказал он. - Пожалуйста, не суди меня по моим.

Кирен посмотрел на их руки - на длинные штрихи на бледной коже Саймона и на обнажившийся розовый рубец на собственной коже. Закрыл глаза и кивнул. А потом почувствовал прикосновение чужих губ к векам.

Первое время после гибели Рика Кирен был одержим “вторым шансом”. Он постоянно думал о том, что бы было, если бы он сделал что-то не так. Если бы он не сказал ту фразу. Если бы иначе посмотрел на него. Поставил бы в сборник другую песню. Если бы не замешкался в день его отъезда. Если бы сдержался в тот вечер. Если бы не сдержался в другой.

Когда он проснулся в больнице, он понял, что второй шанс дали ему. Не Рику, ему, Кирену, этого шанса не заслужившему. Смотреть на родителей, на дом Рика, даже на собственную комнату было невыносимо, поэтому Кирен собрал чемодан, когда ему пришло извещение о стипендии от первого же колледжа. Он даже не посмотрел на сайте колледжа ничего, кроме адреса, и уехал первым же поездом на следующее утро после получения письма.

Ему ли было судить Саймона?

- Пойдём на набережную?
Саймон встретил его у дверей колледжа. Судя по тому, как он кутался в куртку, ждал он уже довольно давно.
- Ты же и так замёрз, на набережной холодно.
- Зато красиво. Так что?

Саймон взял его за руку и потянул к себе, но Кирен не поддался. Страсть Саймона к публичной демонстрации их отношений ему не нравилась, а Саймон за те полторы недели, что они виделись почти каждый день, никак не мог этого уяснить.
- Ладно, тогда на набережную.

По пути Саймон купил кофе, но только один - Кирену. Тот удивился, но Саймон наплёл что-то про то, что ему пока не хочется. Однако когда Кирен предложил ему отпить, то отказываться не стал. Так они и шли, передавая друг другу тёплый стакан, и Кирен думал, почему ему так нравится это совершенно простой жест.

На набережной было ветрено, но Кирена такая погода не смущала. Саймона вроде бы тоже, он даже перестал кутаться в куртку, только по обыкновению засунул руки в карманы. Кирен тоже всегда держал руки в карманах - так было теплее. А сейчас это было ещё и дополнительной страховкой от того, если Саймон вдруг захочет взять его за руку.

- Зря ты обходишь старую музыку, иначе никогда не поймёшь, откуда растут уши и ноги у новой.

Саймон всё разглагольствовал на тему "Нирваны" после того, как обнаружил, что Кирен слушает Joy Division. Кирен попытался довести до сведения Саймона, что в Рортоне он слушал исключительно старую музыку, просто потому, что новую взять было особо неоткуда, и до чего-то выпущенного после его рождения он добрался сравнительно недавно. Но если Кирен что-то и выучил в Саймоне за то время, что они были знакомы, так это то, что Саймон любил говорить. На любую тему он устраивал целую лекцию - или, как сейчас, скорее проповедь, призывая делать или не делать что-то. Кирену нравилось слушать Саймона, это было почти как музыка или как радио: трансляция чего-то чужого, но с приятной возможностью вставить свою реплику.

Они прошли уже половину набережной, Кирен начал немного уставать, потому что весь день провёл на ногах. Ещё он не успел пообедать, и поэтому выпитый напополам с Саймоном кофе был единственной его едой с начала дня. Предлагать зайти куда-то ему показалось слишком неуместным - вдруг Саймон бы вызвался за него заплатить.
- Смотрите-ка, кто у нас тут!

Кирен взглянул на пару молодых людей, широко улыбающихся им с Саймоном.
- Никак Саймон со своим новым другом!

Что удивило Кирена - так это поза Саймона. Нет, выражение лица у него было приветливым, но плечи ссутулились ещё больше, а голова наклонилась так, что Кирен словно видел горящие над ней буквы "угроза".

- Кэти.
- Кен.

Оба наперебой пожалили Кирену руку, а Кен хлопнул Саймона по плечу.
- Ты ведь Кирен? Мы о тебе столько слышали. Что же ты к нам не заходишь?

Говорили они тоже наперебой, то хором, то продолжая реплики друг за другом.
- Саймон, почему ты прячешь от нас этого прелестного юношу? - Кэти бросила на Кирена лукавый взгляд. - Боишься, что отобьют? Я бы тоже на твоём месте боялась.
- Нам пора, увидимся вечером, - сказал Саймон, обнял Кирена за плечо и обошёл приветливую парочку, буквально утаскаивая Кирена за собой.

Они прошли несколько шагов, прежде чем Кирен спросил:
- И ты что, рассказывал обо мне друзьям?
- Они тебя и так видели. А в нашем пабе новости разбегаются быстрее, чем крысы, - буркнул Саймон.
- У вас там, получается, что-то вроде клуба?
- Что-то вроде, - резко ответил Саймон, но тут же спохватился: - Извини, просто не люблю сплетни, особенно от… - он сделал крохотную паузу, - друзей. Пойдём, провожу тебя до дома.
- Может, дойдём до твоего паба?
- Нет, не стоит. Слишком много народу. Ты же не любишь, когда много народу?
- Ладно.

До подъёма с набережной они дошли молча, а потом Саймон опять заговорил о музыке и о том, как в юности он пытался подражать Моррисси и Джиму Моррисону. На замечание Кирена о том, что Моррисон и Моррисси похожи только фамилиями, Саймон ответил энергичным жестом, мол, что ты понимаешь. Кирен рассмеялся.
- Что?
- Я представил тебя с кудрями, как у Моррисона.
- Настолько смешно? Хотя да, наверное, именно настолько.

До общежития от набережной было сравнительно недалеко. Кирен даже немного расстроился, - с заметно повеселевшим Саймоном не хотелось расставаться. Они остановились за углом, Саймон дотронулся до руки Кирена, и тот чуть не ойкнул.
- Чёрт, да ты же ледяной! Пойдём, еды у меня почти нет, но я хотя бы чаю тебе сделаю.
- Вам разве можно приводить гостей?
- Если они не остаются на ночь. У тебя паспорт или права с собой есть?

На пороге комнаты Кирен махнул Саймону рукой.
- Тут бардак, так что можешь смахнуть всё, кроме вон тех листов, и сесть, где тебе больше нравится.

Сам Кирен повесил куртку и отправился в ванную - набирать воду. Роскошь отдельных комнат общежитию колледжа была доступна, а вот ванные и туалеты были всё-таки общими. Когда он вернулся с полным воды чайником, Саймон так и стоял посреди комнаты, даже не раздевшись. Вернее, он не стоял, а сидел на корточках, разглядывая лежащие на полу листы. Кирен с запоздалым смущением понял, что на кое-что из этих листов могло быть набросками, в которых Саймон узнал себя. Саймон поднял голову и посмотрел на Кирена. Во взгляде у него было восхищение.

- А говорил, что не рисуешь портретов.
- Если бы это были портреты, я бы так и сказал, - Кирен со стуком поставил чайник и щёлкнул рычажком.
- Я знал, что ты талантлив, но не думал, что настолько.
- Брось, - серьёзно сказал Кирен.
- Что?
- Брось это. Не надо. Не надо меня расхваливать, это не произведёт на меня впечатления.
- Хорошо, - сказал Саймон, и расстояние между ними вдруг сократилось до нуля.

Сейчас губы Саймона захватывали его губы, жадно, мокро, но это было до странного приятно. Кирен пытался отвечать, но Саймон вёл, он раздвигал его губы языком, прижимал Кирена к себе, зарывался пальцами в его волосы, и это было так непохоже на робкие прикосновения, которые он позволял себе до этого, на прощание. Каким-то краем сознания Кирен услышал щелчок чайника, но это было в какой-то другой вселенной, а в этой были губы Саймона и его руки, холод которых чувствовался даже через ткань футболки.

Кирену показалось, что от момента, когда выключился чайник, до момента, когда Саймон отстранился от него и посмотрел дикими потемневшими глазами, прошли часы. У Кирена горели губы, подгибались колени, наверное, он покраснел. У Саймона вид был ошалевший. Он сбросил куртку и вновь притянул Кирена к себе, наклонился и начал целовать снова, но уже иначе, осторожнее, каждый раз прикасаясь кновому месту. Губы, щёки, нос, висок, снова губы, - а потом ниже, подбородок, край челюсти, мочка уха - Кирен поёжился от щекотки, а Саймон уже изучал его шею, и мягкие касания губ сменялись влажными мазками языка.

Кирену было невозможно жарко. Ему казалось, что он расплавится прямо сейчас, здесь, под этими прикосновениями. Он хотел остановить Саймона, но вместо этого даже не стал сопротивляться, когда он снял с него сначала кофту, потом рубашку, и Кирен остался в одной футболке, а пальцы Саймона уже возились с ремнём на его джинсах. В горле пересохло, он бы не смог выговорить ни слова, даже если бы захотел, но Саймон вновь вернулся к его губам, с прежней нежностью, но к ней прибавился и прежний напор. Саймон снова вёл, как в танце, он обнимал Кирена, устроив одну ладонь у него на шее, а другую - на пояснице, под фуболкой, поглаживая кожу. Каким-то образом Кирен оказался на собственной кровати, ладонь Саймона переместилась с шеи на плечо, а сам Саймон расшнуровывал его ботинки.

- Ты... чего? - Кирен подбирал слова так, словно они были на иностранном языке.
Саймон поднял голову и посмотрел на него таким взглядом, что Кирена словно окунули в кипяток. А потом Саймон лизнул его в коленку, с которой уже, оказывается, сползли джинсы. Саймон - лизнул - его - в коленку. Сознание Кирена отключилось полностью, потому что это было слишком нереально.

Ботинки, джинсы и бельё оказались где-то в стороне, Саймон приподнялся, поцеловал его снова, а потом его голова очутилась у Кирена между ног и Кирен почувствовал прикосновение губ и языка внизу. И ещё раз. И ещё раз. Дальше он уже не чувствовал ничего, кроме пульсирующего жара, бьющегося в паху и животе, и жгучего удовольствия, которое хотелось продлить и наоборот, выплеснуть, довести до конца, потому что оно было невыносимым.

Кирен пришёл в себя, тяжело дыша, пот струился по вискам, по шее, по ногам, он весь был мокрым, тело слушалось плохо, с трудом поднятая рука дрожала, но её перехватила чужая ладонь. Саймон с неестественно яркими губами и сияющими глазами смотрел на него снизу вверх. Кирен положил вторую руку ему на плечо, Саймон поднялся, сел рядом, притянул к себе и поцеловал.

- Как ты? - спросил он.

Вместо ответа Кирен собрался с силами, как-то дотянулся до лица Саймона, но ладонь соскользнула с его влажного виска даже раньше, чем Кирену удалось поцеловать Саймона. Не в губы, куда-то в их уголок и в щёку. Саймон откинулся, облокачиваясь о стену, и обнял Кирена ещё крепче, устраивая его голову у себя на груди. Кирен уцепился за его рубашку, удивившись отсутствию свитера. Он пытался не задремать, и где-то на краю сознания плескались смущение и стыд.

Саймон перебирал его волосы одной рукой, а другой поглаживал лежащую у него на груди ладонь, и с каждым движением Саймона их руки спускались всё ниже. Кирен понял это в момент, когда у него под пальцами оказалась пуговица джинсов Саймона. Кирен хотел вернуть её назад, но Саймон удержал её на месте - мягко, но в то же время ощутимо. Кирен сглотнул, что оказалось очень сложно при пересохшем и как будто надсаженном от крика горле, нащупал собачку молнии и потянул её вниз. Ему показалось, что молнию заело, но ткань джинсов разошлась, и он почувствовал под пальцами тёплую упругую плоть, скрытую тонкой тканью белья. Он осторожно дотронулся до неё, и тут его руку накрыла чужая ладонь и осторожно надавила. Давление исчезло, и Кирен провёл вдоль выступающего бугорка. Саймон тихо застонал, и этот звук прошил Кирена с макушки до пяток. Он провёл ещё раз, сжимая пальцы сильнее, и почувствовал, как напрягся пресс Саймона. Кирен усилил нажим, одновременно смыкая пальцы, Саймон вздрогнул, и одним движением обнажил себя, сдвинув джинсы и бельё вниз. Потом он наощупь, как слепой, нашёл ладонь Кирена, сжал её в своей и вернул на прежнее место, только теперь между пальцами Кирена и самим Саймоном не было никаких преград.

С каждым прикосновением Саймон стонал сквозь зубы, всё сильнее вцеплялся в плечо Кирена и поднимал бёдра ему навстречу. Кирен пытался делать то, что понравилось бы ему самому, но Саймон двигался ожесточённее, и замер, когда большой палец Кирена дотронулся до головки.

Кирен по инерции провёл повлажневшей ладонью по горячей коже, и украдкой поднял голову, чтобы взглянуть Саймону в лицо. Голова Саймона была запрокинута, он упирался затылком в стену, глаза у него были закрыты. Его его ладонь вновь нашла руку Кирена. Тот пытался отодвинуть её, потому что пальцы были мокрыми и грязными, а вытереть их было нечем, кроме как о собственную футболку. Но Саймона это не остановило, он крепко взял Кирена за испачканную руку, поднёс её к лицу и поцеловал. Прямо мокрые пальцы.

Кирен пытался отнять ладонь, но Саймон держал крепко, и продолжал - он обхватил губами указательный палец и втянул его в рот, потом повторил то же со средним и безымянным. Он делал это медленно, и это было опять до жуткого нереально, и у Кирена в груди словно начали шевелиться бабочки. Бабочки разлетались по всему телу, они били крылышками в животе, в паху, трепетали на горящих щеках и на пальцах, до которых дотрагивались губы Саймона.

Саймон опустил их ладони с переплетёнными пальцами себе на грудь и открыл глаза.
- Ты потрясающий, Кирен. Ты просто потрясающий.

Кирен так и не понял, сказал ли Саймон это вслух, или он прочитал это у него по губам.

Когда Саймон собирался, он посмотрел на стоявший на краешке стола чайник и улыбнулся:
- Чай мы так и не попили.
- Можешь напоить меня им завтра. Я не знаю, во сколько я закончу, так что не жди меня. Я лучше сам к тебе зайду.
- Не надо, - ответ Саймона прозвучал очень быстро.

Кирен нахмурился.
- Ты не хочешь, чтобы я приходил к тебе в паб? Я не нравлюсь твоим друзьям? Ты меня стесняешься?
- Нет! - теперь Саймон выглядел испуганным. - Нет, что ты. Просто мои друзья… Понимаешь, они очень много для меня сделали, когда мне было плохо, когда я остался один. Они - всё, что у меня было. Но сейчас… Сейчас есть они - и есть ты.
- Сейчас есть я, и меня надо прятать? Ты слишком любишь тайны, Саймон.
- Кирен! - Саймон почти вскрикнул. - Всё гораздо сложнее. Я… я расскажу. Только не сейчас. Прости.

Он поднял руку, но, так и не дотронувшись до Кирена, резко развернулся и хлопнул дверью. Кирен остался. Его сердце отчаянно билось, от злости на себя и Саймона, и от отчаяния. Он обернулся, посмотрел на постель со смятым покрывалом, на собственные ботинки, стоящие около неё, на так и не подобранные кофту и рубашку. С трудом проглотил комок в горле и включил чайник.

Кирен наконец-то вновь вернулся к своему проекту, на который у него до этого совсем не оставалось сил и времени, уходивших на прогулки с Саймоном. Проект продвигался гораздо быстрее, потому что теперь Кирен посвящал ему каждую свободную минуту, с ожесточением рисуя, стирая, заменяя и перечерчивая. Даже куратор, посмотрев на очередной принесённый ему вариант, осторожно посоветовал остановиться на чём-то одном, присовокупив цитату из “Короля Лира” о том, что в поиске лучшего часто теряется хорошее. У куратора Кирена вообще находилась цитата из Шекспира на все случаи жизни.

На выходе из класса Кирен наткнулся на Даяну, которая уже вернулась к учёбе после несчастного случая на демонстрации три недели назад, и тут Кирена как будто ударило молнией. Он помчался домой, еле успел сбросить куртку на пороге, расстелил лист прямо на полу и начал рисовать. Шестиполосная радуга, след от сапога и бурые капли. Название, разорванное посередине, располосованное, как шрамом, проходящим вдоль позвоночника.

Когда он закончил, было уже далеко заполночь. Он сидел, глядя на свой набросок, и часто моргал, пытаясь сообразить очень хорошо или очень плохо у него получилось.

А на следующее утро у дверей общежития он увидел фигуру в знакомой болотно-зелёной куртке. Саймон смотрел на него, не произнося ни слова, не двигаясь с места, но Кирен видел, как крепко его рука сжимает лямку закинутого за спину рюкзака. И Кирен подошёл к нему сам.

Саймон распрямился и заговорил.

- Я решил, что ты должен знать всё. Это твоё право. Паб, в котором я работал, - почти все там бывшие наркоманы, но завязавшие. “Поворот” помогал людям излечиваться, а потом они оставались вместе. У многих, таких, как я, “Поворот” был единственной семьёй. Финальная проверка - знакомство с кем-то со стороны, после этого надо было привести человека в паб и показать всем. Так я привёл тебя. Не уходи, дослушай, пожалуйста.

Кирен и не думал уходить. Он просто не мог, он стоял, вцепившись в тубус со свёрнутым листом проекта, и смотрел на Саймона. А. Саймон смотрел на его губы и продолжал говорить, но его слова не достигали сознания. Кирен понимал значения отдельных слов, но они никак не складывались в осмысленные предложения.

- Тебя там не должно было быть. В “Повороте”. Мне там тоже теперь не место. Теперь ты знаешь.

Саймон перехватил свой рюкзак, постоял несколько мгновений. Потом коротко кивнул, не то себе, не то Кирену, и, так и не взглянув Кирену в глаза, повернулся к нему спиной. Он успел сделать несколько шагов, когда Кирен догнал его и на глазах у всего колледжа просто взял его за руку.

Эпилог. Прошло две недели.

***
- У тебя такой торжественный вид, - Кирен улыбнулся. - Ты, кажется, даже свитер снял!
- У моего свитера тоже есть чувства, и ему надоело терпеть твои издевательства. Держи, - Саймон протянул руку и вложил в ладонь Кирена что-то небольшое.

Кирен разомкнул пальцы. Это был ключ, маленький и блестящий, с длинным пластиковым брелком, на бумажном вкладыше которого были накарябаны цифры.

- Ключ от моей новой комнаты. Ты можешь приходить в любое время. И мой номер телефона. У меня теперь есть телефон.
- Вау, - Кирен ещё раз посмотрел на ключ и поднял глаза на Саймона. - Ты надел рубашку, у тебя появился телефон. Ещё немного - и ты станешь похож на человека из девяностых.
- Хватит намекать на мой возраст! - возмутился Саймон.
- Ладно, я не буду намекать на твой возраст. Но скажи, тебе не приходило в голову, что к ключу и комнате должен прилагаться адрес?
- Кирен Уокер, ты умеешь изгадить предложение жить вместе.

Ключ в руке Крена звякнул о брелок.

- Помнишь кондитерскую на повороте от фонтана, как идти в твою сторону?

- Саймон, - Кирен осторожно положил пальцы на его губы, запирая поток сбивчивых объяснений. - Просто отведи.

Комнатка Саймона была крохотной даже по сравнению с нынешними аппартаментами Кирена. Стол в углу, пара стульев, узкая кровать, застеленная цветным покрывалом, дверь в туалет и душ и закуток с конфоркой, заменявший кухню. Стены были оклеены зеленоватыми обоями, похожими на куртку Саймона, только выцветшую.

- Лучше, чем в “Повороте”? - спросил Кирен.
- Гораздо, - кивнул Саймон. - Здесь есть ты.

Кирен несильно толкнул его локтем в бок.

- Я же просил тебя так не говорить.
- А я не обещал исполнить твою просьбу.

Сопротивляться Саймону на кровати, будучи придавленным к ней всем его телом, было очень неудобно, особенно если одновременно приходилось отвечать на поцелуи. И раздевать Саймона, и помогать ему раздевать себя.

А потом Кирен замер, глядя на спину Саймона перед собой, едва не забыв о том, что тоже обнажён. Саймон обернулся к нему и крепко взял его лицо в ладони, целуя так, что не хватало дыхания. Потом он отстранился и взглянул на Кирена тем взглядом, который пугал Кирена до невозможности - восхищения и недоверия. Кирену тоже казалось: стоит ему закрыть глаза покрепче, то когда он откроет их, он окажется один в темноте, где не будет ни Саймона, ни колледжа, ничего. Но Саймон точно был здесь, его горячее тело, прижимающееся к Кирену, и холодные руки не давали усомниться в его реальности.

Кирену было неловко от того, что он так мало умеет, но Саймона это не смущало. Он с огромным удовольствием делал всё сам - прямо перед Киреном, красневшим от такой бесстыдной откровенности и красневшим ещё больше из-за того, что это его возбуждало. Саймон сам становился на колени и начинал стонать едва ли не раньше, чем Кирен успевал до него дотронуться. Он сам раскрывался перед ним, кусал губы и двигался с такой ожесточённостью, что Кирен боялся сделать ему больно, но потом терял контроль и принимал его ритм, оглушённый жаром тела Саймона и его стонами. А потом всё кончалось, и у Кирена кружилась голова, потому что ощущений было слишком много - эхо удовольствия в каждой клеточке, воспоминание о теле Саймона, отдающемся ему полностью, которое он чувствовал каждым дюймом кожи, прикосновения Саймона, нежные, сильные и властные, - и его взгляд. И чувство того, что его хотят. Именно его, Кирена, именно таким, каков он есть. Он пытался выразить всё это поцелуями и прикосновениями, но знал, что у него никогда не получится. Поэтому он прижимался к губам Саймона и обнимал его - и так они и засыпали на кровати, слишком узкой для двоих.

Кирен часто просыпался по ночам, но теперь, вновь проваливаясь в дрёму, он ёрзал, чтобы устроиться поуютнее и чувствовал, как ладонь Саймона крепче прижимает его к себе, и от этого становилось теплее - не коже, а в груди, под ладонью Саймона. В самый первый вечер, засыпая в очередной раз, Кирен подумал, что теперь у него будет возможность попробовать нарисовать Саймона правильно. Наверное. Он постарается. Теперь у него будет много шансов.

@темы: версия 1.0, zombie in my mind, свуны мои тяжкие, fanfiction

---

#PDSFromRussiaWithLove

Ребята из сообщества In the Flesh заставили меня чуть не прослезиться. Они откликнулись на призыв отметить год со дня выхода финала второго сезона In the Flesh и принесли столько прекрасного, что дух захватывало. Но об этом потом и поподробнее. Пока - моё пополнение тэга #PDSFromRussiaWithLove. Конечно, моим обожаемым Домиником, которому я шлю лучи любви, вдохновения и внимания продюсеров, потому что остальные-то худо-бедно по своим проектам, а Дом остался совсем один. А ведь наверняка у него в голове море задумок, пусть хоть что-нибудь из них осуществится.

Оригинал: в сообществе

09.06.2015 в 00:31

Пишет  Amnezyna:

А вот и мой скромный вклад в общее дело и в наш праздник - обещанный перевод "второго большого программного интервью" Доминика Митчелла. #PDSFromRussiaWithLove

Доминик Митчелл для I'm With Geek



8 августа 2014
Источник: I'm With Geek
Автор: Хейли Чарлсворт

Только-только получившая две «Бафты» зомби-драма BBC 3 «In the Flesh» недавно завершила свой второй сезон. Но поскольку будущее BBC 3 всё ещё висит в воздухе, что будет дальше с этим фантастическим сериалом, тоже покрыто мраком тайны. Хейли Чарлсворт поболтала с создателем сериала и сценаристом Домиником Митчеллом о том, что будет дальше с Киреном Уокером и компанией, о проблемах, которые поднимает сериал, и о том, как сценаристу получить свой первый заказ.

Первый вопрос, на который все хотят знать ответ, и на который, возможно, вы не можете ответить, это есть ли прогресс с третьим сезоном In the Flesh.

Мы не знаем – вот честный ответ. Просто потому, что у BBC 3 сейчас переходный период, они пока считают бюджет на драмы на следующий год. Так что тут никаких новостей, к сожалению. Вы знаете столько же, сколько и я, к несчастью, все пребывают в неведении. Конечно же, мы бы хотели сделать побольше, я, Хилари Мартин (исполнительный продюсер), актёры, мы все хотели бы сделать побольше. Но решение всё еще за BBC. Как только BBC решит, каким именно онлайн-каналом станет BBC 3, если он выйдет ещё и в онлайн, то, думаю, в этом будет всё дело. Полагаю, именно поэтому принятие решения тянется так долго, ведь они тоже сейчас вроде как в чистилище. Я бы хотел, я бы очень хотел, конечно же, но мы просто не знаем.
(картинка)

Вы рассматривали, в случае если BBC не закажет новый сезон, другие варианты для In the Flesh, например, графический роман, книгу или же перенос шоу на другой канал?

Возможно, я бы хотел найти для него другой дом. Я люблю графические романы, и я люблю книги, но, по-моему, было бы несколько странно делать всё это без актёров и без всех остальных – Хилари Мартин, Саймона Джадда (продюсера), наших потрясающих режиссёров. Хотя это моё произведение, и я написал большую часть сценариев к сериям, в жизнь это претворял не только я один. Не могу представить, каково было бы не работать с Люком (Ньюберри), играющим Кирена, или если бы Эмили (Беван) не играла Эми. Если такое случится, я бы хотел найти новый дом сериалу, но делать графический роман, как по мне, было бы странным образом несколько эгоистично с моей стороны. Мне нравится работать с Люком, Эмили и Хилари, и со всеми остальными актёрами и съёмочной группой, так что я бы скучал по этому, и было бы очень грустно не сделать всего этого вместе с ними.



Учитывая выигранные «Бафты» и огромную и весьма изобретательную кампанию #SaveInTheFlesh в твиттере, можно было бы подумать, что BBC возьмётся за третий сезон. Твиттер особенно ярко демонстрирует, с какой страстью люди относятся к сериалу.

Я был в общем удивлён, потому что мы – небольшой сериал на кабельном канале, мы не «Игра престолов», мы просто маленький сериал про зомби на BBC 3. Получить такую поддержку – это замечательно, потрясающе. Думаю, они примут это в расчёт, просто дело в том, что BBC сейчас на распутье, но они это действительно понимают. В отделе драмы на BBC нас очень поддерживают - например, Бен Стивенсон, глава отдела. Он оказывает нам фантастическую поддержку, и он всегда был нашим неустанным защитником. Весь сериал – нишевый, он никогда не станет большим хитом мейнстрима, не думаю, что станет, учитывая некоторые проблемы, которые он поднимает, и потому, что он во многом – странный сериал. Он не похож на «Ходячих мертвецов», которые как раз относятся к мейнстриму. Но поддержка поразительная, я был в шоке. В приятном шоке.

Похоже, что актёрский состав поддерживает шоу. Эмметт Сканлэн (Саймон), например, ретвиттит весь потрясающий фанарт, так же, как и вы в своём твиттере.

Вот поэтому и было так здорово работать над In the Flesh, - это все актёры, новые актёры, съёмочная группа, потрясающие режиссёры, такие как Джим О’Хэнлон, Дэмиан Томас, Джонни Кэмпбелл, Элис Траутон, они все пришли к нам как фанаты сериала, так что это была просто фантастика. Мы были словно большой семьёй. Семьёй зомби. Все так жаждут продолжения, и по-моему, такая страсть – это великолепно, она необходима в культовом шоу. Эмметт был поразителен, когда твиттил всё это, и он постоянно спрашивает меня: «Когда будет третий сезон?» и «Что случится с моим персонажем?».

До этого вы упомянули о некоторых проблемах, которые поднимает In the Flesh, проблемах, которые сокращают привлекательность для мейнстрима, что не обязательно плохо. Одним из лучших примеров этого, думаю, является изображение сексуальности. Это Саймон и Рик, но в особенности – Кирен. Я не знаю, наклеен ли на Кирене ярлык, но многие фанаты считают его пансексуалом, которых, за исключением персонажей вроде капитана Джека Харкнесса из «Торчвуда», мы вообще-то раньше на телевидении не видели.

Поскольку сериал как раз и посвящён всевозможным ярлыкам, Кирена зовут по-разному: страдающий Синдромом Частичной Смерти, Первый восставший, ангел небесный, падаль, дохляк. Все эти ярлыки люди навешивают на него, и в жизни всё абсолютно так же. Людям нравится расставлять других по полочкам. Поэтому я хотел, чтобы ориентацией Кирена стало то, что он влюбляется в человека. Очевидно, что его привлекают мужчины, но, я думаю, что его привлекают и женщины. Его привлекает их личность, и я скорее придерживаюсь такого мнения, нежели скажу «о да, он гей-зомби». Я не хотел, чтобы на этом сосредотачивалось внимание. Я знаю множество шоу, которые имеют дело с проблемами такого типа, они делают это основной характеристикой персонажа, это их единственный аспект. У Кирена это только один из аспектов, у него есть проблемы поважнее. У него есть проблемы поважнее, чем разборки с собственной ориентацией. Он вполне спокойно к ней относится, то, что он – зомби, - вот с чем у него проблемы.



Из разговоров со зрителями, которые сомневаются в собственной ориентации, я знаю, что видеть на телеэкране персонажа, подобного Кирену, описание характера которого не сводится к тому, кто его привлекает, но заостряет внимание на том, кто он как личность, было для них настоящим благом. Они видели воплощение себя в Кирене, Саймоне и Рике.

Здорово видеть кого-то вроде Кирена. Он – не типичный Супермен. Он сильный и храбрый, но эмоциональный и чувствительный. Мне нравится, что он – не этакий стопроцентный мачо, не просто надирает людям задницы.

Когда вы писали, было ли сознательным решением провести параллели между страдающими PDS и обращением с ними и обращением с людьми, страдающими психическими заболеваниями?

На ранних этапах In the Flesh не был посвящён зомби. Речь в нём шла о юноше, у которого случился психический припадок, во время которого он сделал что-то очень плохое, его поместили в психиатрическую лечебницу, лечили и затем вернули назад в общество. И тут я застрял, потому что это казалось совершенно очевидным и нравоучительным. Я всегда был страшным фанатом зомби, так что однажды, когда я смотрел фильм о них, я начал симпатизировать персонажам-зомби, потому что персонажи-люди были очень отталкивающими. Я думал: «Разумеется, вы не должны стрелять им в головы, это не их вина. Они в первобытном состоянии, они не понимают, что делают». И когда я подумал о том, что, может быть, их можно лечить, вот тогда и возникли эти две идеи. Я решил, что могу поговорить обо всех проблемах вроде ощущения себя другим, когда с тобой что-то не так по сути и тебя нужно исправить, и о том, как по-разному могут чувствовать себя люди с психическими заболеваниями, и о том, что я могу поговорить об этом более необычным образом, с развлекательной точки зрения.



Ну и конечно, второй сезон привнёс существенную долю религиозной символики, и это прекрасно. Были ли какие-то прямые параллели с конкретными персонажами и конкретными библейскими фигурами, например, с Саймоном?


Второй сезон весь был посвящён вере, это было нашей главной темой. Так мы думали в сценарной комнате: вера как таковая и как вера в себя может создать тебя самого или какой катастрофой может обернуться неверие в себя. Вера в определённую идеологию тоже может стать катастрофой. Речь не шла о какой-то конкретной организованной религии, но идеалогия, полагаю, или незыблемая идеология Немёртвого Пророка, всегда путает людей. Армия Освобождения Немёртвых (ULA) – это во многом культ смерти. Я никогда не считал Саймона таким уж сильным. Он был последователем, он был парнем, нуждающимся в людях, которые бы поняли и приняли его, и он бы сделал ради этого всё, что угодно.

По-моему, так множество экстремистских групп набирает сторонников. Они набирают их из людей, которым нужно чувствовать себя своими где-то и нужно быть принятыми. То же самое и с бандами. Многие члены банд скажут: «Почему я в этой банде? Потому что они принимают меня и демонстрируют мне свою любовь». Через что-то вроде этого проходит и Саймон, но это не безусловная любовь, это любовь с условиями. Они говорят ему: «Я приму тебя, если ты сделаешь для меня вот это, если ты убьёшь этого человека». Вот это и было нашей основной целью – посмотреть на веру и на разные типы веры. Вера в себя – это очень хорошо, это воодушевляет, а вера в идеологию или вероучение, с которым ты не можешь полемизировать, - это плохо.



Многое стало известно о предыстории Саймона в пятой серии второго сезона. Если будет третий сезон, как по-вашему, мы узнаем предыстории других персонажей, например, Джанет Мэйси или Дина, или о том, как Джем завербовали в Добровольческие Человеческие Вооруженные силы (Human Volunteer Force)?

Если честно, так далеко вперёд я не забегал. Когда мы создавали предысторию для Саймона, я считал, что очень важно, чтобы мы знали, откуда он произошёл, потому что если бы мы не сделали эпизода с флэшбеком, и если бы мы просто увидели, как он берёт этот нож и «ага, я собираюсь убить Кирена», думаю, он бы стал антагонистом и врагом в глазах зрителей, а я хотел, чтобы зрители поняли, почему он вообще задумался о том, чтобы это сделать. Надеюсь, что серии удалось это донести и зрители посочувствовали ему. Его вышвырнула на улицу его семья, и у него не было никого, кроме Немёртвого Пророка.

Флэшбеки могут сработать и могут не сработать. Я был бы очень осторожен с демонстрацией Восстания, потому что сериал посвящён тому, что случилось после, и некоторые вещи лучше оставить на откуп воображению. Иногда показать их – значит разрушить магию. Я был бы осторожен с показом флэшбека Восстания, потому что мы не можем сделать этого обоснованно, и поэтому этот сериал интересен, ведь вы всегда видите их вылезающими из могил, а сериал хочет восстать против этого. Мы хотели увидеть то, что произойдёт после, мне всегда интересно, что произойдёт после.



Я знаю многих людей, которые не являются большими любителями зомби-жанра, и им понравился In the Flesh, потому что он так отличается от остальных и сосредотачивается на другом. Это совершенно уникальная задумка в рамках жанра произведений о зомби.

Думаю, если бы мы показали Восстание, тогда он превратился бы в серию “Ходячих мертвецов”. Я люблю “Ходячих мертвецов”, но In the Flesh - другой сериал. Нам пришлось бы вставить экшн-эпизоды, и их было бы очень интересно писать, но по-моему, это бы раскрыло почти все секреты. Сериал стал бы слишком насыщен экшном и слишком похож на нормальный зомби-сериал, с чем мы и пытались бороться.

Серия, которая демонстрировала бы Восстание, возможно, лишила бы большую часть “отрицательных” персонажей неопределенности их морали. Люди вроде Максин (Ванми Мосаку) и Гэри (Кевин Саттон) стали бы более чёрно-белыми, тогда как сейчас мы можем понять, откуда они взялись, даже если мы не согласны с их действиями.

Флэшбек - интересный инструмент, но инструмент, с которым нужно быть очень осторожным. С ним можно переборщить, и тогда всё превратится в краткий пересказ того, что произошло в сериале раньше. Мы хотели продемонстрировать в In the Flesh, что нет хороших и плохих парней, как и в жизни. Гэри считает себя героем, и он думает, что он позабытый герой, и, разумеется, он злится по этому поводу. Вы бы тоже злились. Он сражался на этой войне, он спас своих друзей и соседей, и он думает: “Я и правда испугался во время первого задания”. Но он поборол свой страх и исполнил свой долг, а теперь он не может найти работу. Так я вижу Гэри.

То же самое с Максин, антагонистом. У каждого есть свои причины. Максин убивает Эми не только потому, что она думает, будто страдающие PDS - это зло, она убивает Эми, потому что она верит в бредовое пророчество, и она делает это ради своего брата. Джем не убила своего брата, когда он был бешеным, хотя должна была. Кирен был бешеным, и в то время у них не было лекарства. Бесконечно увлекательно наблюдать за тем, как враг перестаёт быть врагом. Всегда будут войны, прекращение огня и процесс примирения. Вопрос в том, как вы поладите после войны. Ненавидеть кого-то просто, но гораздо, гораздо сложнее признать его или тем более - любить его.

Все задаются вопросом, что случилось с Эми. У вас есть план того, что с ней произойдёт и случится ли то же самое с другими страдающими PDS?

В последней сцене они откапывают Эми, так что с ней должно быть связано нечто особенное. Они бы не явились в Рортон и не откопали бы её, если бы ничего такого не было. По моей задумке, она - Первая Восставшая. В других ТВ-шоу особыми способностями всегда обладает главный герой, и я считаю, что Кирен особенный, но в совершенно обычном смысле. Его персонаж пытается жить своей жизнью и не причинять никому вреда, и, как по мне, это в каком-то смысле особенная вещь. И ещё мысль о том, является ли пророчество о Первом Восставшем действительно правдивым верованием или же это всего лишь слух? Имеет ли значение личность Первого Восставшего? Эми - особенная для Хэлприна и Уэстона, потому что иначе они бы не стали утруждать себя, выкапывая её. Что с ней случилось, я не могу сказать. Я не хочу ничего портить.



Я сама уроженка Ланкашира, но ведь, по-вашему, на самом деле Ланкашир так не выглядит, правда?

Я родом из маленькой деревушки в Ланкашире, не из Рортона, потому что он вымышленный, но я применил кое-что из моего опыта взросления в ланкаширской деревне. Я бы персонажем Кирена, я был белой вороной. Я составлял сборники на CD, и я был другим. Этот мир мне хорошо знаком. Это - утрированное изображение места, где я вырос. Я должен сказать всем: “Моя деревня - не Рортон, вам там не выстрелят в лицо за то, что вы другой”. Когда я рос, хотя сейчас это, к счастью, изменилось, если ты чем-то отличался от остальных и не был частью стаи, люди изолировали тебя от общества. Таков мой опыт взросления в моей деревне. Мне было запрещено дружить с людьми, и мне говорили, что я плохой парень, хотя я таким не был, я просто интересовался внешним миром, а не всяким мейнстримом, и это превращало меня в угрозу. Поэтому я могу понять, откуда взялся Кирен, когда ему запретили общаться с Риком и всеми остальными.

Моя деревня была местом, в котором читают таблоиды и верят им, верят в опасность. Так обстоит дело в отрезанных от мира маленькиз городках. Там получают слухи из вторых рук и верят им, паникуют по этому поводу. И так происходит не только здесь, вы можете видеть то же самое в маленьких городках в Америке. Они верят сенсациям и паникуют. Как в сериале, когда женщина раздаёт листовки об “одичании”. Даже в случае с Victus, правой партией, кое-что действительно правда. Когда Максин говорит, “они всего в одной дозе от того, чтобы оторвать вам голову”, - это правда. Мы видим, как Фредди пропускает приём лекарства. Так и со всеми подобными партиями: они получают, что хотят, используя крупицы правды, делая из них сенсацию и играя на наших страхах, извлекая выходу из слухов.Что и сделала Максин, когда сказала, что бедняга Генри отправился в тренировочный лагерь ULA. Это нелепо, он мальчик-подросток, но ей это сходит с рук, потому что в это время в Рортоне все начинают бояться атак ULA, и она манипулирует правдой в собственных интересах.

Но да, вы же говорили о Ланкашире! Я люблю его, это не письмо ненависти в адрес Ланкашира, надеюсь. Это письмо любви/ненависти. В маленьких общинах есть хорошее, но есть и по-настоящему плохое.

Не может же всё быть настолько плохо, иначе Кирен не решил бы остаться в Рортоне в конце второго сезона.

Да, в Рортоне есть и действительно хорошие люди, не все там похожи на миссис Лэмб. Есть Ширли, Сью и Стив, в этом городке много хороших и позитивных персонажей. К несчастью, самые громкие голоса всегда самые резкие, и их вы и слышите. Кирен и сам родился, вырос и умер в Рортоне. Он из Рортона в той же степени, что и Билл.



Похоже, не слишком удачно выбрано время для изображения партии, подобной Victus, учитывая политический подъем партий правого толка, таких как Партия независимости Соединённого Королевства .

Мы написали эти сценарии около года назад, так что я не мог сказать, что произойдёт в будущем. Но In the Flesh - наиболее связанная с реальностью версия зомби-жанра, так что я всегда размышлял над тем, какими будут ответные действия на решение правительства вернуть страдающих PDS назад. Многое из того, что произошло в первом сезоне с Биллом и Риком и с Кеном, происходило по всей стране. Сильная негативная реакция со стороны живых, говорящих “никто не представляет наши интересы”. И когда кто-то произносит что-то подобное, праворадикальные экстремальные группировки получают поддержку, и из этого был рождён Victus. Это партия одной проблемы - мы за права живых, вот и всё. У Максин нет никакой особенной политической программы кроме той, что страдающие PDS должны быть изолированы. Их программы не масштабны, но их хватает для того, чтобы её избрали, потому что страна в страхе. Вы не можете ничего поделать с тем, что вдохновляетесь событиями, происходящими в окружающем вас мире. Речь не только о Британской национальной партии, или Партии независимости Соединённого Королевства, или какой-то из этиих партий, потому что вы не хотите сказать “Victus - злобная партия, взявшая их за основу”. Но она взяла за основу этот тип партий одной проблемы, таких как Движение чаепития (Tea Party) - партия одной проблемы, верящая в один предмет.



В числе прочего, что мы любим делать с I’m With Geek, это предлагать писателям-новичкам, некоторые из которых ещё учатся или только что выпустились, возможность попрактиковаться и развить их писательские навыки. Так как In the Flesh был первым вашим заказом, интересно, учились ли вы сочинительству сами?

Я учился в Институте искусства и дизайна Суррея (Surrey Institute of Art & Design), который теперь стал Университетстким Колледжем искусства и дизайна (University College of Art & Design). Я изучал кинопроизводство, так что написал много сценариев, много плохих сценариев, и срежиссировал много не-таких-уж-и-прекрасных короткометражек. Когда я закончил учебу, то не мог найти работу, и мне случилось наткнуться на курсы молодыз сценаристов Royal Court Young (Royal Court Young Writer’s Scheme), это были курсы, посвящённый театру, и я пошёл на них, и на курсы молодых сценаристов в Сохо (Soho Young Writer’s Scheme) тоже. In the Flesh начался на курсах молодых сценаристов на BBC, так что я бы посоветовал всем молодым авторам пройти эти курсы. Вам там могут ничего не заплатять или заплатят очень мало, но это очень важно, потому что вы находитесь среди коллег, которые хотят заниматься тем же самым, что необходимо, потому что сочинительство - одинокая профессия, вы против всего мира. Но пока вы на курсах, вы ощущаете, что вы не фрик, что это профессия, и профессия благородная. Быть среди других людей здорово. И вас обучают очень опытные авторы. Меня учил Джон Фэй, автор множества сериалов, таких как “Торчвуд”, он был основным автором “Улицы Коронации”. Он так много для меня значил, когда я писал первый вариант In the Flesh на курсах Northern Voices. Было просто прекрасно, что он прочёл сценарий и поддержал его. Это то, что нужно всем молодым авторам. Так что я бы сказал - идите на курсы. Заходите на сайт BBC Writer’s Room, заходите на сайт “Бафты”, потому что они организуют множество курсов. Постоянно подавайте заявки на них. Я неоднократно подавал заявку, но ее много раз отклоняли, пока наконец меня не взяли туда, так что будьте настойчивы. И пишите - ничего, если это будет ерундой. Многие из моих первых проектов были плохи. Вам, как сценаристам, придётся смириться с этим и думать: “Мой первый вариант этой серии замечательным не будет”. Но никто не собирается снимать по нему, в него заглянет только пара людей, и это здорово раскрепощает - знать, что ты не обязан быть идеальным. Пилотная серия In the Flesh прошла через порядка 20 черновиков, прежде чем попала на экран.

Я посещал курсы BBC Writer’s Room, которые называются “Северные голоса” (Northern Voices), и там представил одну страничку из этого зомби-шоу, которое в то время ещё не называлось In the Flesh, оно называлось “Реанимация Кирена Уокера”. Ещё я отправил им несколько моих пьес, потому что раньше никогда не писал сценариев для ТВ, и они сказали: “Отлично, нам нравится идея и нам правда нравится то, что ты написал. Записывайся на 12-месячные курсы вместе с тремя другими действительно хорошими авторами, у которых ещё не было постановок”. Это было потрясающе, потому что они хотели, чтобы каждый писал в своём стиле. Они говорили нам: “Слушайте, это не будут снимать, мало шансов даже на то, что люди это когда-то прочтут”. И это, ещё раз скажу, очень раскрепощало, так что я решил, что буду писать о том, что мне по-настоящему интересно и что я действительно хотел бы увидеть на ТВ. Вот ещё один большой совет: пишите то, что вы хотели бы увидеть на телевидении, а не то, что хотели бы увидеть заказчики или другие люди, и тогда вы всегда будете писать с чувством. Я не собираюсь писать очередную историческую драму, потому что я их не смотрю, но зато смотрю фильмы про зомби. Я написал его за год, и они отослали сценарий в BBC Drama North, и Саймон Джадд, который в то время был литературным редактором, прочёл “Реанимацию Кирена Уокера”, ему очень понравилось и он выбрал его. Мы вместе работали над несколькими черновыми вариантами, потом я сделал “библию сериала”, и за эту “библию” я получил заказ. Это было огромное 100-страничное чудовище. Я не предлагаю всем делать такое, но для меня это оказалось полезным, потому что мне нужно было знать всё о сериале и всё о правилах сериала и всю предысторию. Вот так и появился In the Flesh.

@темы: in Soviet Russia series are watching you, невероятной любви пост, zombie in my mind, свуны мои тяжкие, ай ноу инглиш вери бэд, наговорила роща золотая