[Amnezyna]

Рассматривала я сообщество "Зверушек", никого не трогала, вижу - арт симпатичный, классный такой арт, и подпись к нему, зарисовка-однострочник. А звёзды в тот день сошлись в какое-то непотребство, поэтому мне настала эта самая АУшка. Во всю голову. До состояния "я не хочу записывать, но надо". Понимаете, на фоне отвращения от собственных текстов такой категоричный ультиматум - это просто праздник мазохизма какой-то.
Из этого получилось следующее в классическом стиле "много пафоса, текст наполовину состоит из метафоры (одной), и повторов (сильно больше одного)".
Спасибо автору арта  Klodwig, подарившему прекрасное, саму идею, да ещё и выдержавшему получившийся пафосиоз.

Название: Подари мне цвет
Канон: Fantastic Beasts and where to find them
Персонажи: Персиваль Грейвз / Криденс
Жанр: флафф
Размер: мини ~2500 слов
Предупреждение: Tattoo-AU
Примечание: написано по арту от  Klodwig

Стартовый однострочник

"— Эскизы мои и только мои, — буркнул Грейвз, не поднимая головы, в ответ на бряцанье дверного колокольчика. — Да, дорого. Да, больно. Нет, анестезию не применяем. Да, все стерильно. Да, на всю жизнь. Сводить тоже больно. Надписи не бью. Бабочек на пояснице не бью. Да, вот такой я...
Персиваль наконец-то удосужился поднять глаза и столкнулся взглядом с парнем, который был уже настолько бледен, словно пришел не в его студию, а куда-нибудь в пыточную.
— Мне бы... — выдавил он. — Мне бы роз."

Криденс уже не первый раз стоял и смотрел на это здание. На улице их было много, мимо сновали люди в разноцветной одежде, с разноцветными волосами, разноцветной кожей и разноцветными мыслями. Они не такие, как Криденс, в мире которого всего два цвета. Вернее, один. Чёрный. И отсутствие чёрного. Но Криденс настолько привык к этому, что даже не чувствовал себя обделённым, просто не знал, как бывает иначе, по-другому. Пока не увидел людей, выходящих из старого здания, которое когда-то было не то магазином, не то кинотеатром: на фасаде уцелели только четыре буквы, побитые, пыльные, тусклые. Между ними зияли дыры, но вместе они складывались в слово «AURA». Криденс знал, что такое аура, и он думал, что у него она такая же чёрная, как и всё остальное в его жизни. И он знал, почему его тянет в это здание: входящие туда выходили иными. Они словно светились изнутри, они свободны, будто сбросили что-то там, в недрах дома со старыми буквами, оставили там что-то, что их тяготило. Криденс понимал, что не сможет сбросить всю свою тьму, но может, ему удастся избавиться хотя бы от её части?

Наверное, всё это время он ждал какого-то знака. Он не знал, сколько простоял напротив «Ауры» сегодня, но стоило ему сделать шаг из-под навеса, как на него обрушился ливень. Настоящий, холодный, шумный, вымывающий все мысли, оставляющий только инстинкты. Инстинкт подтолкнул его к двери, и вот он уже стоял на пороге комнаты и озирался, как впервые увидевший свет. Стены были тёмными, наверное, кирпичными, ему не было видно, но снизу доверху, насколько хватало глаз, они были заклеены листами бумаги. Вернее, обрывками листов с рисунками – цветными, однотонными, разной формы, какие-то были обтрёпаны по краям, какие-то – совсем новыми, но казалось, что каждый рисунок жил своей собственной жизнью.

- Работаю только по своим эскизам, дурацких надписей не бью, бабочек на пояснице не бью. Не нравится – разворачиваемся, уходим и никогда не возвращаемся.

Криденс с трудом отвёл взгляд от огромной раскинувшей крылья золотой птицы и посмотрел в глубь комнаты. Спиной к нему стоял человек, видны были только спина, обтянутая простой белой рубашкой, да затылок, обильно тронутый серебром. Человек отличался от всех, кого Криденс видел на улице. Те люди были шумными, суетливыми, они носили открытую вычурную одежду, выставляя себя напоказ. От этого человека, от его спины и седого затылка веяло силой и уверенностью. И в этот момент человек обернулся.

- Кто ты? – спросил он.

Не «привет», не «как тебя зовут». «Кто ты». Криденс не смог даже разомкнуть губ, потому что карие глаза смотрели на него и видели всё. Они изучали, оценивали, ощупывали каждую его мысль, каждое устремление. Они видели, кто такой Криденс, видели всю тьму в его сердце, всё, что он совершил. Криденс не знал, кто он, и не мог ответить этому страшному человеку. Он сделал единственное, на что хватило сил – оторвался от этих пронизывающих, всевидящих глаз и перевёл взгляд ниже, туда, где сходился клином расстёгнутый ворот рубашки.

Это было ошибкой, потому что оттуда на Криденса смотрел ещё один глаз, вытатуированный посреди груди. Ещё более безжалостный, чем карие живые глаза над ним.

- Эй, - щелчок пальцев прозвучал, как выстрел.

Криденс вздрогнул. Человек опустил ладони на пояс, отчего ворот рубашки разошёлся ещё больше и глаз уставился на Криденса, словно ещё недостаточно узнал о нём.

- У меня тут не музей. Так ты кто?

- Криденс, - с трудом выдавил Криденс.

Собственное имя застряло в горле, оно не подходило этому месту, этим рисункам, этому человеку с глазом на груди. Оно подходило только ему, Криденсу, и его тьме, но здесь даже ему самому оно показалось чуждым.

- Кри-денс, - по слогам повторил человек.

И развернул руки.

С предплечий скалились пантеры – одна взбиралась вверх по правой руке, вторая – спускалась вниз по левой. Нет, не пантеры, какие-то другие, похожие на пантер, звери.

- Так чего ты хочешь, Криденс?
- Мне бы… Я хотел розы.

Человек поднял тёмные брови и улыбнулся. Губы остались неподвижными, улыбнулись только глаза, но они улыбались именно ему, Криденсу, и тёмный сгусток в душе словно стал не таким плотным. Губы Криденса дрогнули, но так и не вспомнили как это – улыбаться.

- Олдскул, значит, - хмыкнул мастер. – Ты не похож на человека, которому подошёл бы олдскул. Где бить хочешь?

Криденс вздрогнул снова, его будто ударило наотмашь. Но глаза продолжали смотреть на него и улыбаться, поэтому он овладел собой и произнёс:

- На спине. Я… там…

- Старая тату? Шрам? – мастер вновь скрестил руки, пантеры улеглись одна поверх другой ,око с его груди изучало Криденса.

Криденс кивнул.

- Чего киваешь? Показывай!

Рука Криденса судорожно схватилась за ворот. Об этом он не подумал. Он не подумал, что ему придётся раздеваться перед кем-то, не просто перед кем-то, а перед этим человеком, его оком и его пантерами.

- Если тебе даже раздеться страшно, что же будет, когда я за машинку возьмусь?

Насмешка. Но не злая, чёрная, а тёплая, как ореховый цвет его глаз. Криденс глубоко вдохнул, приказал рукам перестать дрожать и начал расстёгивать пуговицы. Ему показалось, что время растянулось, как тогда, когда мать – приёмная мать, одёрнул он себя, - начинала изгонять из него грех.

Мастер зашёл ему за спину и положил руку на плечо. Криденс осторожно скосил глаза. Оскаленная морда пантеры оказалась совсем рядом с его лицом.
- Ничего себе, - тихо произнёс голос у него над ухом.

Криденс почувствовал слова вместе с дыханием, коснувшимся кожи. Никто и никогда не оказывался так близко к нему обнажённому, не желая причинить боль.
- Отец?

Криденс не сразу понял, что это вопрос и на него нужно ответить.
- Это с тобой отец сделал?

Рука на плече сжалась сильнее, пантера шевельнулась, словно пытаясь заглянуть Криденсу в глаза.

- Мать. Приёмная.
Ещё какое-то слово, неразборчивое, прокатившееся по коже волной вместе с горячим дыханием. А потом пришло прикосновение.

Криденс никогда не видел своих шрамов. Только несколько, те, что были ближе к плечу. Он только знал, что они наверняка уродливы, как то, что свернулось тёмной спиралью внутри него. Сейчас он чувствовал каждую из своих отметин, пока тёплые пальцы осторожно прослеживали их, едва касаясь.

- Розы, - еле слышно шептал мастер. – Нет, не розы…

Криденс закрыл глаза, позволяя пальцам исследовать себя. Это казалось почти бесстыдным, греховным, как будто мастер касался не его кожи, а чего-то внутри него, и Криденсу хотелось податься назад, чтобы рука прошла через его спину, через рёбра. Может, тогда тьма распалась бы от прикосновения, испугалась пантер, отпрянула от всевидящего ока.

Тепло, окутывавшее Криденса, уступило место привычному ознобу. Он боязливо оглянулся – пантеры больше не было на его плече. Мастер стоял за его спиной, отступив на шаг, глядя на него и сквозь него, не видя Криденса, но вглядываясь во что-то внутри него. Он грыз костяшку пальца, перевёрнутая пантера карабкалась вверх, к его лицу.

Криденс не шевелился, боясь разорвать невидимые нити, тянувшиеся от него к мастеру, растерять последние крупицы подаренного ему тепла и света. Вдруг мастер резко дёрнул головой, будто стряхивая что-то, и его взгляд вновь сфокусировался на Криденсе.

- Ты доверишься мне, Криденс?

Никто и никогда не говорил ему таких слов. Никто и никогда не произносил его имя так, что звуки словно ласкали его изнутри, распускались розами поверх тёмного сгустка в груди.

- Ты достоин большего, чем просто цветы. Кажется, ты достоин одного из лучших моих эскизов.

Криденс кивнул. Он всё равно не смог бы произнести ни звука, горло перехватило, и он боялся, что вот-вот из глаз потекут слёзы.

- Хочешь увидеть, что это будет?

Криденс мотнул головой. Он надеялся, что мастер прочитает всё по его глазам. Губы мастера нервно дрогнули, словно он хотел улыбнуться, но передумал, и он быстро заговорил снова.

- С первого раза не получится. Рисунок слишком большой, я не смогу набить тебе его в один приём. Но я начну сегодня, если ты хочешь.

Криденс кивнул снова.

- Идём.

Криденс с трудом воспринимал услышанное, звуки не желали складываться в слова, слова не хотели делиться с ним смыслом. Только когда он увидел приглашающе протянутую руку, он понял, что надо сделать шаг вперёд.

Мастер уложил его на кушетку, и куда-то отошёл. Криденс чувствовал, как натягиваются связывающие их нити, как отдаляется свет, как вновь накатывает холод. Но мастер возвращался – и тепло накрывало его, будто мягким одеялом. По спине вновь пробежали пальцы.

- Расслабься. Я не собираюсь тебя… - Голос прервался. – Просто расслабься.

На его лопатку легла ладонь, и вдруг всё оказалось неожиданно легко. Поддаться. Представить, что он – глина, которую разминает руками мастер. Представить, что ладонь погружается в плоть и начинает переделывать его, лепить нового Криденса.

- Сейчас я начну. Будет больно. Если станет нестерпимо – скажи мне. - Ладонь прикоснулась к его шее, мягко разворачивая к себе. – Понял? Скажи.

Криденс облизнул губы, но язык по-прежнему его не слушался. Он сумел выжать из себя слабый звук, который вызвал у мастера улыбку.

- У тебя такой вид, как будто ты пришёл на пытку, но тебе внезапно понравилось.

Видимо, Криденс должен был что-то ответить, но ладонь всё ещё лежала на его шее, и он знал, что пантера взбирается вверх, отталкиваясь задней лапой от его уха.

Прикосновение игл было неприятным. Наверное. Криденс его не заметил, потому что между лопатками, на позвоночнике угнездилась ладонь, просвечивавшая его насквозь. Он приоткрыл глаза – чуть-чуть, чтобы видеть сквозь ресницы, но взгляд упёрся в обтянутое джинсой колено. И тут он понял, что доверился человеку, даже не узнав его имени.

- Как вас зовут?
- А ты не знаешь? – Опять мягкая насмешка. – Я Грейвз.

Ему подходило это имя – рычащее, как хищники, обвивающие его руки.

- Но обычно меня зовут Аврором.

- Как? – одними губами переспросил Криденс.
- Видел, как буквы на крыше этой берлоги? Раньше здесь был кинотеатр, назывался «Аврора». А я, стало быть, Аврор.

Аврор Грейвз. Человек, несущий свет и свободу. Криденс был в руках божества рассвета, и он растворился в струившемся от него тепле. А божество творило.

Под его пальцами распускались розы, опутывали каждый шрам и прорастали вглубь, вовнутрь, вгрызаясь в его тело, шипы сжимались вокруг сердца Криденса, вокруг тьмы, лежавшей в его душе. От Грейвза пахло джунглями – Криденс никогда не был в джунглях, но они должны были пахнуть именно так – травой, солью и сладковатым деревом, и в этих джунглях бродили пантеры. Пантеры шли среди роз, проросших между его рёбрами, обвивших его позвонки, и скалили клыки, и от их рыка тьма отступала всё дальше, обращаясь в серый туман.

- На сегодня хватит, - произнёс голос, отозвавшийся в пустоте, которая сейчас была Криденсом.

Криденс разомкнул веки и попытался повернуть голову. Тело не слушалось. Оно было мягким, словно расплавившимся, и неожиданно лёгким. Чужим. Криденс никогда не чувствовал такого.
- Чёрт, я ведь даже тебя не перекладывал. Увлёкся. Прости. Давай помогу.

Перед глазами опять появились пантеры, и Грейвз снова начал лепить из Криденса кого-то. В кожу впивались крохотные искры, будто свет, которым наполнил его мастер, рвался наружу, выходил через мельчайшие отверстия, пробитые иглами. Криденсу казалось, что он светится сам.

- Ты как будто обкурился, - засмеялся Грейвз. Аврор. – Посиди немножко, приди в себя. Давно меня так не переклинивало. Чай будешь? Или воды?

Ещё одна улыбка – и Криденсу уже не нужно было ни воды, ни чая, он стал розой. Розам не нужны слова, они только тянутся к свету.

- Спиртное не предлагаю – и учти, если кто предложит, беги от такого мастера. Если ты, конечно, решишь мне изменить.

Изменить ему? Даже перестать смотреть и ощущать его близость было немыслимым. Где-то на задворках сознания билась мысль, что сейчас придётся уйти отсюда, и она причиняла боль, тупую и тянущую вниз. Но пока Аврор был рядом, и улыбалось даже его око, которое видело всё, о чём думает Криденс. А значит, оно видело, что тьма в Криденсе начала отступать. Рядом с Аврором не было места тьме, даже в таком греховном человеке, как Криденс.

- Посмотришь, что вышло? Или потом, когда я всё закончу?

Криденс-роза впитывал слова и звуки, но розы не умеют говорить. Тогда на его плече оказалась рука - у него есть плечо? Да, у него есть руки, потому что в них оказалась чашка с чем-то горячим.

- Земля вызывает Криденса. Ты и правда странный, парень.

Чашка дрожит в руках, он сейчас выплеснет её содержимое на пол, и опять будет виноват. Он опять всё испортил. Искры гаснут, тьма вновь захлёстывает его, утвердив свои права. Он принадлежит ей и только ей. Он глупец, думавший, что сможет изгнать то, что является его сутью.
В его глаза заглядывает око, а потом – карие живые глаза.

- Не хотел обидеть. Просто ты словно здесь и не здесь одновременно. У меня такое тоже бывает – ты меня вышиб, парень, вышиб в другую реальность. Я не помню, когда последний раз работал по четыре часа не разгибаясь. Ты, случайно, не волшебник?

Волшебник? Он?

- Я дурной человек, - вырывается у Криденса.

- Кто это тебе сказал? – Карие глаза холодеют. – Тот, кто бил тебя до полусмерти?

Криденс опускает голову. Слышится шорох, стук, он осмеливается бросить короткий взгляд – Аврор садится напротив него.

- Твоя суть – это не то, что о тебе думают другие, парень.
- Я совершал страшные поступки. Вы меня не знаете.
- Я чувствую, - Аврор хмыкает и стукает раскрытой ладонью по груди, прямо по оку. – Я всё чувствую. Мой отец хотел, чтобы я пошёл в полицию, как он. «Твой долг - помогать людям», - так он говорил. Помогать можно не только гоняясь за оступившимися людьми по улицам. Нужно просто держать глаза открытыми и видеть, кому нужна помощь. Тебе – точно нужна.
- Помогите мне, - просит Криденс.
- Я могу скрыть твои шрамы от окружающих. Но избавиться от них полностью только в твоих силах. Для этого надо прекратить бичевать себя самостоятельно. Понимаешь, Криденс?

На ладонь Криденса ложится чужая ладонь. Пантера что-то мурлычет, Криденсу безумно хочется прикоснуться к ней, прижаться щекой, вслушаться в её голос.

- Подумай об этом, парень.

Криденс возвращается ещё дважды. Всё повторяется – пальцы, которые расплавляют Криденса и перелепливают его во что-то иное, в кого-то иного, рвущиеся наружу искры, горячая кружка после, горячая ладонь поверх его собственной. Он впитывает в себя Аврора, как иссохшая земля впитывает дождь. И из него вырастают розы. Даже когда он закрывает за собой дверь, он, как стрелка компаса, может безошибочно сказать, где сейчас Аврор, он настроен на него, как тончайший инструмент, золотые нити дрожат в воздухе, натягиваются – но не рвутся.
На третий раз Аврор отрывается от него, Криденс чувствует не его пальцы, но его взгляд, обнимающий его израненную спину. Нет, не израненную – излеченную. Аврор подводит его к зеркалу, поворачивает лицом к себе и подтягивает второе зеркало, в человеческий рост. И отступает. Криденс остаётся в зеркальном коридоре, из которого на него смотрит пантера – сестра-близнец тех, что оберегают руки Аврора. Передняя лапа тянется к его плечу, жёлтые глаза горят, и пантера излучает свет, как птица, поразившая его в первый раз. Вокруг неё джунгли, цветущие всеми известными, а может, и неизвестными в природе цветами. Криденс не может понять, есть ли там розы, но это уже неважно. Время останавливается. Криденс осторожно двигает плечом – пантера оживает и движется вместе с ним. Джунгли шумят, залитые рассветными лучами, где-то в их глубине прячется тьма, но у неё больше нет власти над этими цветами, над этими красками.

Вторая пантера входит в джунгли, Криденс поворачивается – сложно дышать, когда ты насквозь пророс корнями и ветвями, - и вдыхает запах травы, соли и сладкого дерева. Он тянется к его источнику, всё его существо раскрывается навстречу рассвету. Пантеры кружат по джунглям под всевидящим оком, Криденс видит их сквозь сомкнутые веки.

- Ты странный, - слова щекочут ухо, - но я этому рад.

Криденс счастливо улыбается. Теперь они вместе - Аврор и укрощённая им тьма.

@темы: версия 1.0, AU-ау и тёмный лес, Фантастические зверушки, fanfiction