Граммар-далек Ѣ / Человек-кроссовер © Snake Gagarin
немного ненужных букв К этому тексту отношение у меня двоякое. С одной стороны, идея мне кажется интересной, с другой - то ли у меня глобально не вышли характеры, то ли ещё что, но с выкладкой исполнения я долго колебалась. Вопрос: "зачем же ты показываешь то, что тебе самой не нравится?" в этом случае даже не риторический, потому что в последнее время мне не нравится практически ничего. Мистика в том, что этот сюжет меня именно что накрыл, в течение вечера я его записала, удивляясь, как я вообще такое могла измыслить, а потом - см. примечание 1.
Название: Поворот винта
Автор: Amnezyna
Размер: мини ( 3224 слова)
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс, мистер Холмс, миссис Холмс.
Категория: джен
Жанр: типодрама, кидфик
Рейтинг: G
Дисклеймер: сэр Артур Конан Дойл придумал, Моффат и Гэтисс сами там были, всё видели, но рассказали не всё, а дух графомана слаб
Примечания: 1) спойлер после того, как придумалась и записалась идея, я прочла, что Великие Сценаристы считают, что отец Шерлока и Майкрофта изменял их матери; 2) замышлялось как дилогия со второй частью от лица Шерлока, но не срослось; 3) Генри Джеймс ни при чём, это просто моё неумение придумывать названия.
читать дальше
Худой некрасивый мальчишка опрокинул в себя ещё стакан и закашлялся. Его сосед, в котором тоже явно плескалась не одна порция джина, с пьяной небрежностью хлопнул его по спине, заржал и протянул ему дымящийся окурок. Мальчишка, едва отдышавшийся от обжёгшего горло спиртного, затянулся, и вдруг затрясся и сполз со стула.
~*~
Он приоткрыл глаза, но тут же закрыл их вновь — свет был чересчур ярким. Он очень, очень медленно начал размыкать веки, привыкая к свету, путающемуся в светлых ресницах. Яркая полоса резала глаза, как кислотой, но он не отворачивался. Так и должно быть, всё именно так, как он читал. Нужно просто выждать несколько секунд, или, может быть, минут. Наконец он смог взглянуть вокруг, более-менее различая предметы и...
- С добрым утром, малыш.
Мамина улыбка была как всегда тёплой, но даже сейчас, сквозь пелену слёз, выступивших рефлекторно, он видел, насколько осунувшимся было мамино лицо.
- Мне... - "мне стыдно", хотел сказать он, но язык почти не ворочался в пересохшем рту, а едва он попытался повернуть голову, чтобы взглянуть на маму получше, желудок сжало и к горлу подкатила тошнота.
Мама приподняла его вместе с подушкой, и он почувствовал у губ холодную кромку чашки, и тёплую воду.
- Пей, милый.
Он отпил и движением ресниц поблагодарил маму. Она опустила его назад и положила руку на лоб, потом наклонилась и легко коснулась кожи губами.
- Жара у тебя уже нет, это хорошо.
- Мама, - говорить громко не получалось, но он и так чувствовал, что готов покраснеть, - мама, я...
- Я всё понимаю, малыш. Захотел попробовать, не рассчитал, друзья не подсказали.
- Мама, я хотел, чтобы так получилось, - он не рассчитывал, что станет легче, мучительный стыд всё ещё жёг его, выворачивая не хуже тошноты, но мама должна была знать.
Высокий лоб матери прорезали морщинки. Майкрофт облизнул губы.
- Я хотел, - раздельно произнес он, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. - Но мне очень жаль, что я причинил тебе столько неудобств.
Мама взяла его за руку.
- Ничего, Майти, мне не привыкать сидеть около тебя.
- А отец?
Мама чуть задержалась с ответом, погладила его ладонь и только после этого произнесла:
- Он занят, ты же знаешь. Выборная кампания, - она взглянула на сына с тревогой. - Что такое? Ты боишься его?
Майкрофт слабо улыбнулся:
- Нет, мам. Точно нет.
Мать посмотрела на сына с тревогой. Ей показалось, или в голосе мальчика звучало торжество?
~*~
К вечеру он почувствовал себя достаточно неплохо для того, чтобы спуститься в столовую к ужину. Шерлока ещё не было, его каникулы начинались на пару дней позже. Майкрофт вытащил из шкафа рубашку, придирчиво осмотрел пиджаки, взглянул на себя в зеркало — и, решительно отодвинув школьную форму и любимый твид, выбрал единственный свой чёрный костюм. В сочетании с бледной, а сегодня — ещё более белой, чем обычно, кожей, он производил впечатление вставшего из гроба фамильного привидения. Мальчик пригладил светло-рыжие волосы, криво усмехнулся своему отражению и направился в столовую.
В дверях он замер на короткое мгновение, но его хватило для того, чтобы отец, сидевший во главе стола, скользнул неприязненным взглядом по его костюму.
- Ты благоразумно надел траур по своему поведению?
Майкрофт сжал губы и промолчал, даже не наклонив головы, и медленно – отчасти из-за настроения, отчасти из-за слабости – прошёл к своему стулу и сел напротив матери. Она бросила на него взгляд, который одновременно спрашивал, всё ли в порядке, и ободрял. Мальчик чуть качнул головой. Отец если и заметил их беззвучный диалог, то не подал вида.
Ужин прошёл в молчании, нарушаемом лишь редким стуком приборов о фарфор и ещё более редким приглушённым звоном бокалов. В хрустале у Майкрофта плескалась вода, и каждый раз, когда он делал глоток, он чувствовал, как испытующе смотрит на него отец. Странным образом это только придавало ему решимости, и он против воли делал ещё одно движение вилкой и отправлял в рот ещё один кусок, не лезший в горло. Он старался, чтобы его жесты были точными, но руки всё-таки подводили его, то слишком громко звякая вилкой, то слишком сильно волнуя воду в бокале.
Наконец десерт был съеден, и отец встал из-за стола, направляясь в гостиную – пить традиционный кофе. Обычно эти минуты были посвящены семье, эту традицию отец неукоснительно соблюдал даже тогда, когда был чересчур занят, примерно как сейчас. Мать дождалась, пока отец скроется за дверьми, легко поднялась и обошла стол. Майкрофт оперся правой рукой о край столешницы, помогая себе встать. Мама поддержала его за локоть, но он махнул свободной ладонью.
- Ты уверен, что хочешь сейчас разговаривать с отцом? Может, тебе лучше прилечь? На тебе лица нет, - мама приложила ладонь к щеке Майкрофта, затем ко лбу. Ему очень хотелось закрыть глаза, кивнуть и пойти к себе, наверх, но он знал, что самое худшее, что он может сделать сейчас – расслабиться и показать свою слабость отцу. Сдаться. Не за этим он копил в себе злость и раздражение в течение последнего получаса. Он почти грубо отвёл мамину руку и сказал:
- Нет. Я должен, мама.
Вздох мамы не укрылся от его слуха. Он видел, какого труда маме стоит сохранять внешнюю безупречность, насколько сильно она устала. И в этой усталости была немалая доля его собственной вины. Майкрофт улыбнулся маме – губами, но не глазами, - и побрёл в гостиную.
Отец сидел в своём любимом кресле у камина. Ни трубки, ни сигары при нём не было, чашка кофе стояла почти нетронутой. Если бы художнику понадобилась для какой-нибудь картины персонификация недовольства и благородного, но тщательно сдерживаемого гнева, он мог бы писать её с Алистера Холмса. Майкрофт расправил плечи, сводя лопатки едва ли не до боли в ключицах, и максимально твёрдым шагом, на который он был сейчас способен, направился к своему креслу. Мама шла чуть позади.
- Тебе налить чаю? – мамин голос прозвучал не слишком ласково. Он не знал, поняла ли она, что именно это ему сейчас нужно, но был ей за это очень благодарен.
- Да, благодарю, - собственный голос его не очень устроил, он всё ещё был тихим и словно бы надтреснутым. Правда, и в полном здравии он не мог похвастаться его звучностью, на что регулярно указывал ему отец.
Получив из рук матери чашку, Майкрофт подхватил её за блюдце и чуть приподнял саму чашку над фарфоровой пластинкой – так у него была хотя бы небольшая гарантия того, что она не будет дребезжать. Он сел в кресло и поставил чашку на подлокотник рядом с собой. Его мутило от количества съеденного, голова трещала так, что хотелось морщиться и тереть виски, но вместо этого он выпрямился и позволил себе немного облокотиться на левую руку. Отец потянулся за своей чашкой, неспешно отпил кофе и, выдержав паузу, которыми он так славился в своих речах, начал.
- Надеюсь, ты понимаешь, в чём твоя оплошность. Непозволительная оплошность. Ты не только позволил себе предосудительное поведение, ты сделал это в компании, которая совершенно не соответствовала твоему уровню. Ты прекрасно знал, чем может обернуться такое непотребство.
Майкрофт смотрел на губы отца, не отрываясь. Краем глаза он видел, или, скорее, чувствовал, как напряжена мать. Он считал слова и фразы, пытаясь отвлечься от головной боли, и сравнивал их с планом отцовской речи, который он наметил днём, пока лежал в кровати. Пока что отец практически не отклонялся от выведенных Майкрофтом тезисов, и мальчик держал губы плотно сжатыми, чтобы они не разошлись в издевательской ухмылке.
- Я считаю, что ты достаточно умён, чтобы понять и рассчитать последствия. И сейчас я хочу, чтобы ты объяснил, что толкнуло тебя на этот поступок, поскольку я не верю в то, что ты не представлял, чем это грозит твоей будущей карьере.
Майкрофт разомкнул губы, усилием воли удержавшись от того, чтобы не облизнуть их.
- Твоей карьере, отец. Называй вещи своими именами.
- Как ты смеешь, - тон отца практически не изменился, это не было восклицанием или вопросом, он не мог позволить себе повысить голос и превратить образцовый выговор в обычную ругань. – Но, как я понимаю, угрозу моей карьере ты тоже осознавал.
- Я не думаю, что моя оплошность, - Майкрофт говорил размеренно и тихо, короткими периодами, делая аккуратные вдохи, - о которой наверняка уже говорит половина города, может навредить твоей карьере сильнее, чем твои постоянные измены, о которых говорит не половина, а весь город.
Майкрофт задержал дыхание, чтобы не сглотнуть – в наступившей тишине это прозвучало бы слишком громко. Мать быстро прижала ладонь к губам и быстро перевела взгляд с сына на мужа.
Алистер Холмс был прекрасным политиком. Жёстким, жестоким, умным. И умеющим держать удар, как никто другой. Сейчас он продемонстрировал все эти качества так, словно перед ним сидели очередные его избиратели. Он пристально смотрел на сына, не говоря ни слова.
Майкрофт встал с кресла, выпрямился, втянул живот, старательно игнорируя приступ тошноты, и сделал шаг в сторону двери.
- Ты думаешь, что можешь бросить мне в лицо обвинение и просто так уйти? – отец, разумеется, с кресла не поднялся.
- Именно так, - Майкрофт закрыл за собой дверь, сделал ещё одно усилие, давшее ему возможность добраться до лестницы. Но там силы оставили его, и он практически повис на перилах. Пока он не понимал, выиграл он этот бой или проиграл. Но знал, что, по крайней мере, выдержал его с честью.
До своей комнаты он добирался несколько минут. Переступив порог, он уронил пиджак на пол и упал лицом в подушку – как был, в рубашке и ботинках. Он не знал, сколько он пролежал так, когда дверь едва слышно скрипнула. Ему не нужно было открывать глаза, чтобы понять, кто это был. Кровать колыхнулась, и его плеча коснулась рука. Он повернулся на спину и уставился открытыми глазами в потолок, спустя пару мгновений повернул голову и посмотрел на мать.
- Извини, - сказал он.
- Почему ты не сказал мне?
- Я не мог так просто…
- Думаешь, при отце мне было проще?
Майкрофт сжал кулаки, напрягся всем телом, подтянул руки под себя и сел. Мама посмотрела на него испытующе.
- Вот почему ты себя так повёл. Тебе кто-то рассказал?
Майкрофт сглотнул. Он чувствовал, что ошибся: тяжелее всего было не выдержать разговор с отцом, а объяснить маме, почему он поступил именно так. Но разве он мог повести себя иначе?
- Я не слепой. Это видно, мама. Мама, почему ты позволяешь ему так себя унижать?
Мама отвернулась. Майкрофт сделал то же самое – он так же не хотел видеть её слёз, если они и были.
- Майкрофт, ты уже достаточно взрослый и понимаешь, что такое условности и соглашение. Наше соглашение с твоим отцом.
- Зачем?
- Затем, что он ваш отец. И затем, что я хочу, чтобы у вас – у тебя и у Шерлока – было нормальное будущее. Это – и возможность распоряжаться собой – разумная плата.
- Мама, если я уже достаточно взрослый, почему ты не хочешь спросить у меня, какого будущего хочу я сам?
Мать посмотрела на него почти в ужасе.
- Ты не понимаешь, о чём говоришь.
Майкрофт протянул руку и дотронулся до пальцев матери.
- Понимаю. Мама, я хочу, чтобы ты опять была счастлива. И я тоже. И Шерлок. Как раньше. И я не хочу жить с отцом после всего этого.
- Ты предлагаешь мне...
- Уйти от отца, - твёрдо закончил за неё сын. - Меня уже тоже ничто к нему не привязывает. Я видеть его не могу. После всего этого.
- Ты подумал о Шерлоке?
- Шерлок и так его почти не видит. Мама, я серьёзно.
- Это слишком серьёзно, Майкрофт.
- Я и не шучу, мама. Или ты и отец... - всей решимости Майкрофта не хватило, чтобы закончить фразу.
Мать отрицательно покачала головой. Её глаза заблестели, и она притянула Майкрофта к себе. Он смотрел открытыми глазами перед собой, ничего не видя, а потом закрыл их и только слушал быстрые удары сердца, чувствуя успокаивающее прикосновение знакомой руки к волосам, и не заметил, как тело подвело его и сознание отключилось.
Проснувшись утром, он обнаружил, что лежит под одеялом в одних трусах. Он начал по привычке разворачивать ленту событий в памяти, и когда он дошёл до разговора с мамой, он испытал секундную неловкость. Выходит, маме пришлось его раздевать, когда он вырубился. Но она ничего не ответила. Или нет, ответила? Майкрофт рывком поднял себя с подушки и голова немедленно отозвалась на издевательство над телом — перед глазами потемнело, затем темнота сменилась радужными кругами, уши заложило. Майкрофт прижал ладони к вискам и зажмурился. Одеяло сползло с плеч, и они немедленно покрылись мурашками от холодного воздуха. Майкрофт открыл глаза, голова чуть кружилась, но чувствовал он себя гораздо лучше. Он потянулся за халатом и как раз успел накинуть его, когда в дверь постучали.
За дверью дождались его "да", и в комнате появилась мама. По её лицу, а вернее, по нежности и тревоге в её глазах — так она смотрела на него весь вчерашний вечер, он осознал, что она не приняла их разговор за горячечный бред.
- Как ты? - спросила она.
- А ты? - ответил он.
Оба поняли, что спрашивали друг друга совсем не о самочувствии.
- Я подумала, Майкрофт. Если ты говорил...
- Мама, я не откажусь ни от единого слова.
- Дай мне неделю, хорошо?
- Ты хочешь дождаться Шерлока? Он же приедет завтра.
- Я отошлю его к родителям в Лондон.
Майкрофт кивнул и вдруг, неожиданно для себя самого, шагнул к маме, неловко обнял её и уткнулся носом в воротник её халата, задавив в себе позорный всхлип. Через пару секунд он отстранился.
- Мы будем завтракать в кухне?
Мама улыбнулась.
- Конечно. Я приготовила тебе сюрприз.
Майкрофт почти неслышно шмыгнул носом и расплылся в улыбке, чуть более широкой, чем требовал момент.
- Блинчики с сиропом, да?
~*~
Его выходка в пабе осталась почти незамеченной. Майкрофт прекрасно знал, сколько усилий пришлось приложить отцу, чтобы замять инцидент, и это наполняло его мстительной радостью. От повторения чего-нибудь в этом же роде его удерживал только здравый смысл и понимание того, насколько детским его поступок выглядел бы со стороны. Нет, он придумает что-нибудь получше. Потоньше. Поумнее. И побольнее.
Через пару дней мать спустилась к ужину с выражением спокойного торжества на лице и Майкрофт понял, что на сегодня она назначила тот самый разговор. После десерта отец, как всегда, ушёл в гостиную, мать задержалась на несколько секунд и сказала:
- Иди к себе.
Майкрофт поднял на мать глаза и отрицательно покачал головой.
- Иди.
Он встал с кресла и сделал несколько шагов к двери. Когда мать скрылась в гостиной, он вернулся на своё место и начал механически собирать тарелки, потому что прислугу на сегодняшний вечер мама отпустила. Он взял свою и мамину тарелки, поднял бокалы. Приборы отца остались на месте, он машинально обошёл их во время уборки. Составив посуду на стол в кухне, Майкрофт ухватился за край стола, до боли сжав пальцы. Вспомнил лицо матери. Развернулся. И пошёл назад в столовую, где сел на стул и сцепил руки в замок. Сегодня не его битва, но он чувствовал себя её зачинщиком, и должен был разделить её, хотя и понимал, что маме будет гораздо проще одной. Ничего, она не узнает.
Из-за неплотно прикрытой двери гостиной доносились обрывки реплик.
- …не отдам, - Майкрофту казалось, или голос отца слегка дрожал?
- Зачем они тебе? Ты даже не помнишь, сколько лет Шерлоку.
- Я люблю своих сыновей.
- Отличная фраза, помести её на свой предвыборный баннер. Избирательницы будут плакать от умиления. Добавь ещё что-нибудь про семейные ценности, у тебя отлично получается их защищать.
- Алисия, Шерлока я тебе не отдам.
- Только попробуй, Алистер. Только попробуй. Что ты сделаешь? Пойдёшь в суд? Учти, мне будет нечего терять. И я пойду не в суд. Я пойду к журналистам. Мне есть, что им рассказать, Алистер. Очень многое. А если я и не буду знать каких-то деталей – кто в этом будет разбираться?
- Почему сейчас, Алисия?
- Потому что твой сын, помнишь, у тебя двое сыновей? Твой сын больше не может находиться с тобой под одной крышей.
- Использовать Майкрофта против меня. Не ожидал от тебя такого.
- Я? – Майкрофт услышал смех матери, непривычный, неожиданный, резкий. – Ты сам настроил его против себя. Когда в последний раз ты с ним разговаривал нормально, а не отчитывал его за проступки и не тренировал его вести диспуты?
- Когда мы с тобой последний раз разговаривали нормально? – почему-то очень тихо спросил отец.
- Пять лет назад, Алистер. Пять лет назад, после твоей интрижки с Маргарет Колбейн, когда ты клялся мне, что это в последний раз. И через полгода после этого я поняла, что я – отличный электорат для тебя, потому что всё ещё тебе верю.
- Алисия, ты взвинчена из-за Майкрофта? Да, я был резок с ним, но ты понимаешь, что это для его же блага! Если не я буду строг с ним, то кто? Ты? Ты балуешь его с младенчества, он слишком не подготовлен к жизни, не такое воспитание ему нужно.
- Ах, я уже неправильно воспитываю сына.
Майкрофту хотелось закрыть уши, но он только сильнее сжимал ладони, сплетая пальцы. В том, что он был свидетелем ссоры родителей – первой ссоры за все почти пятнадцать лет, было что-то неправильное, извращённое, словно он подглядывал за ними в самый интимный момент. Более интимный, чем какой-либо ещё. В детстве он начал догадываться, что родители повздорили, если они разговаривали друг с другом исключительно вежливыми фразами и не обменивались ни одной шуткой, но вот уже несколько лет, как остроты отца превратились в колкости, а мама адресовала свои улыбки только ему и Шерлоку. Пять лет. Мама жила с этим пять лет, даже больше. Майкрофт подумал, что было бы, если бы он узнал об отце не сейчас, а те самые пять лет назад. Наверное, он бы не понял. Мосты горели прямо сейчас, осыпаясь за ним, но он не жалел. Единственные два человека, о которых он думал – мама и брат. Шерлок, в отличие от него, всегда любил отца гораздо больше. Ему будет тяжелее, он ведь ещё маленький, хотя и любит строить из себя взрослого. Но он поймёт. Не сейчас, потом. Когда узнает обо всём. Тогда он поймёт, что Майкрофт сделал это ради мамы и ради него.
- Алисия, ты никогда не позволяла эмоциям брать над тобой верх. Ты умная женщина.
- В этом я уже сомневаюсь.
- Давай всё-таки обсудим. Я не хочу вас терять. Я знаю, я далеко не идеал мужа для тебя сейчас, и не идеал отца для мальчиков, но ты знаешь, почему и для чего я это делаю. Давай обдумаем всё ещё раз.
- Я уже всё обдумала, Алистер. И не один раз.
- Алисия! Дай нам месяц. Пожалуйста. Когда закончится…
Майкорфт услышал стук каблуков и вскочил.
- Я должна была сразу понять. Твоя предвыборная кампания. Не волнуйся, Алистер, я не собираюсь тебе мстить. Я даже могу не разводиться с тобой. Пока. Но я решила. Мы уедем завтра.
- Мальчики будут видеться со мной.
- А вот это уже как они сами захотят.
Майкрофт выскользнул из столовой на лестницу, по возможности бесшумно добрался до своей комнаты и опустился на стул перед письменным столом. Приложил к губами рёбра соединённых ладоней. Мама сделала это. И он тоже. Сердце гулко билось о рёбра, в висках стучало. За дверью было тихо. Ему очень хотелось броситься к маме и спросить, как она, но в глубине души он чувствовал неловкость за то, что стал свидетелем разговора с отцом против её воли.
Майкрофт несколько раз глубоко вздохнул. Сейчас было бессмысленно переживать, дело было закончено, пути назад не было. Надо было отбросить все мысли, связанные с прошлым, и думать о будущем. О том, что он скажет Шерлоку. О том, как может повести себя Шерлок, и как ему придётся вести себя с младшим братом.
Он не знал, сможет ли он вернуться в свою прежнюю школу, не знал толком, где они будут жить, чем будет заниматься мама. Но к ужасу осознания непоправимости содеянного примешивалось ликование. Он свободен. Он будет делать то, что хочет, перестанет быть исполнителем отцовской воли. И в этот момент мысль прозвучала у него в мозгу так чётко, как будто он считывал её с открытой книги. Он станет политиком. Он добьётся всего сам. И он превзойдёт отца, чего бы это ему ни стоило.
Потому что это будет достойная месть.
для обзоров
Ну и для упрощения сбора фидбэка, опять голосовалка.
Название: Поворот винта
Автор: Amnezyna
Размер: мини ( 3224 слова)
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс, мистер Холмс, миссис Холмс.
Категория: джен
Жанр: типодрама, кидфик
Рейтинг: G
Дисклеймер: сэр Артур Конан Дойл придумал, Моффат и Гэтисс сами там были, всё видели, но рассказали не всё, а дух графомана слаб
Примечания: 1) спойлер после того, как придумалась и записалась идея, я прочла, что Великие Сценаристы считают, что отец Шерлока и Майкрофта изменял их матери; 2) замышлялось как дилогия со второй частью от лица Шерлока, но не срослось; 3) Генри Джеймс ни при чём, это просто моё неумение придумывать названия.
читать дальше
Худой некрасивый мальчишка опрокинул в себя ещё стакан и закашлялся. Его сосед, в котором тоже явно плескалась не одна порция джина, с пьяной небрежностью хлопнул его по спине, заржал и протянул ему дымящийся окурок. Мальчишка, едва отдышавшийся от обжёгшего горло спиртного, затянулся, и вдруг затрясся и сполз со стула.
~*~
Он приоткрыл глаза, но тут же закрыл их вновь — свет был чересчур ярким. Он очень, очень медленно начал размыкать веки, привыкая к свету, путающемуся в светлых ресницах. Яркая полоса резала глаза, как кислотой, но он не отворачивался. Так и должно быть, всё именно так, как он читал. Нужно просто выждать несколько секунд, или, может быть, минут. Наконец он смог взглянуть вокруг, более-менее различая предметы и...
- С добрым утром, малыш.
Мамина улыбка была как всегда тёплой, но даже сейчас, сквозь пелену слёз, выступивших рефлекторно, он видел, насколько осунувшимся было мамино лицо.
- Мне... - "мне стыдно", хотел сказать он, но язык почти не ворочался в пересохшем рту, а едва он попытался повернуть голову, чтобы взглянуть на маму получше, желудок сжало и к горлу подкатила тошнота.
Мама приподняла его вместе с подушкой, и он почувствовал у губ холодную кромку чашки, и тёплую воду.
- Пей, милый.
Он отпил и движением ресниц поблагодарил маму. Она опустила его назад и положила руку на лоб, потом наклонилась и легко коснулась кожи губами.
- Жара у тебя уже нет, это хорошо.
- Мама, - говорить громко не получалось, но он и так чувствовал, что готов покраснеть, - мама, я...
- Я всё понимаю, малыш. Захотел попробовать, не рассчитал, друзья не подсказали.
- Мама, я хотел, чтобы так получилось, - он не рассчитывал, что станет легче, мучительный стыд всё ещё жёг его, выворачивая не хуже тошноты, но мама должна была знать.
Высокий лоб матери прорезали морщинки. Майкрофт облизнул губы.
- Я хотел, - раздельно произнес он, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. - Но мне очень жаль, что я причинил тебе столько неудобств.
Мама взяла его за руку.
- Ничего, Майти, мне не привыкать сидеть около тебя.
- А отец?
Мама чуть задержалась с ответом, погладила его ладонь и только после этого произнесла:
- Он занят, ты же знаешь. Выборная кампания, - она взглянула на сына с тревогой. - Что такое? Ты боишься его?
Майкрофт слабо улыбнулся:
- Нет, мам. Точно нет.
Мать посмотрела на сына с тревогой. Ей показалось, или в голосе мальчика звучало торжество?
~*~
К вечеру он почувствовал себя достаточно неплохо для того, чтобы спуститься в столовую к ужину. Шерлока ещё не было, его каникулы начинались на пару дней позже. Майкрофт вытащил из шкафа рубашку, придирчиво осмотрел пиджаки, взглянул на себя в зеркало — и, решительно отодвинув школьную форму и любимый твид, выбрал единственный свой чёрный костюм. В сочетании с бледной, а сегодня — ещё более белой, чем обычно, кожей, он производил впечатление вставшего из гроба фамильного привидения. Мальчик пригладил светло-рыжие волосы, криво усмехнулся своему отражению и направился в столовую.
В дверях он замер на короткое мгновение, но его хватило для того, чтобы отец, сидевший во главе стола, скользнул неприязненным взглядом по его костюму.
- Ты благоразумно надел траур по своему поведению?
Майкрофт сжал губы и промолчал, даже не наклонив головы, и медленно – отчасти из-за настроения, отчасти из-за слабости – прошёл к своему стулу и сел напротив матери. Она бросила на него взгляд, который одновременно спрашивал, всё ли в порядке, и ободрял. Мальчик чуть качнул головой. Отец если и заметил их беззвучный диалог, то не подал вида.
Ужин прошёл в молчании, нарушаемом лишь редким стуком приборов о фарфор и ещё более редким приглушённым звоном бокалов. В хрустале у Майкрофта плескалась вода, и каждый раз, когда он делал глоток, он чувствовал, как испытующе смотрит на него отец. Странным образом это только придавало ему решимости, и он против воли делал ещё одно движение вилкой и отправлял в рот ещё один кусок, не лезший в горло. Он старался, чтобы его жесты были точными, но руки всё-таки подводили его, то слишком громко звякая вилкой, то слишком сильно волнуя воду в бокале.
Наконец десерт был съеден, и отец встал из-за стола, направляясь в гостиную – пить традиционный кофе. Обычно эти минуты были посвящены семье, эту традицию отец неукоснительно соблюдал даже тогда, когда был чересчур занят, примерно как сейчас. Мать дождалась, пока отец скроется за дверьми, легко поднялась и обошла стол. Майкрофт оперся правой рукой о край столешницы, помогая себе встать. Мама поддержала его за локоть, но он махнул свободной ладонью.
- Ты уверен, что хочешь сейчас разговаривать с отцом? Может, тебе лучше прилечь? На тебе лица нет, - мама приложила ладонь к щеке Майкрофта, затем ко лбу. Ему очень хотелось закрыть глаза, кивнуть и пойти к себе, наверх, но он знал, что самое худшее, что он может сделать сейчас – расслабиться и показать свою слабость отцу. Сдаться. Не за этим он копил в себе злость и раздражение в течение последнего получаса. Он почти грубо отвёл мамину руку и сказал:
- Нет. Я должен, мама.
Вздох мамы не укрылся от его слуха. Он видел, какого труда маме стоит сохранять внешнюю безупречность, насколько сильно она устала. И в этой усталости была немалая доля его собственной вины. Майкрофт улыбнулся маме – губами, но не глазами, - и побрёл в гостиную.
Отец сидел в своём любимом кресле у камина. Ни трубки, ни сигары при нём не было, чашка кофе стояла почти нетронутой. Если бы художнику понадобилась для какой-нибудь картины персонификация недовольства и благородного, но тщательно сдерживаемого гнева, он мог бы писать её с Алистера Холмса. Майкрофт расправил плечи, сводя лопатки едва ли не до боли в ключицах, и максимально твёрдым шагом, на который он был сейчас способен, направился к своему креслу. Мама шла чуть позади.
- Тебе налить чаю? – мамин голос прозвучал не слишком ласково. Он не знал, поняла ли она, что именно это ему сейчас нужно, но был ей за это очень благодарен.
- Да, благодарю, - собственный голос его не очень устроил, он всё ещё был тихим и словно бы надтреснутым. Правда, и в полном здравии он не мог похвастаться его звучностью, на что регулярно указывал ему отец.
Получив из рук матери чашку, Майкрофт подхватил её за блюдце и чуть приподнял саму чашку над фарфоровой пластинкой – так у него была хотя бы небольшая гарантия того, что она не будет дребезжать. Он сел в кресло и поставил чашку на подлокотник рядом с собой. Его мутило от количества съеденного, голова трещала так, что хотелось морщиться и тереть виски, но вместо этого он выпрямился и позволил себе немного облокотиться на левую руку. Отец потянулся за своей чашкой, неспешно отпил кофе и, выдержав паузу, которыми он так славился в своих речах, начал.
- Надеюсь, ты понимаешь, в чём твоя оплошность. Непозволительная оплошность. Ты не только позволил себе предосудительное поведение, ты сделал это в компании, которая совершенно не соответствовала твоему уровню. Ты прекрасно знал, чем может обернуться такое непотребство.
Майкрофт смотрел на губы отца, не отрываясь. Краем глаза он видел, или, скорее, чувствовал, как напряжена мать. Он считал слова и фразы, пытаясь отвлечься от головной боли, и сравнивал их с планом отцовской речи, который он наметил днём, пока лежал в кровати. Пока что отец практически не отклонялся от выведенных Майкрофтом тезисов, и мальчик держал губы плотно сжатыми, чтобы они не разошлись в издевательской ухмылке.
- Я считаю, что ты достаточно умён, чтобы понять и рассчитать последствия. И сейчас я хочу, чтобы ты объяснил, что толкнуло тебя на этот поступок, поскольку я не верю в то, что ты не представлял, чем это грозит твоей будущей карьере.
Майкрофт разомкнул губы, усилием воли удержавшись от того, чтобы не облизнуть их.
- Твоей карьере, отец. Называй вещи своими именами.
- Как ты смеешь, - тон отца практически не изменился, это не было восклицанием или вопросом, он не мог позволить себе повысить голос и превратить образцовый выговор в обычную ругань. – Но, как я понимаю, угрозу моей карьере ты тоже осознавал.
- Я не думаю, что моя оплошность, - Майкрофт говорил размеренно и тихо, короткими периодами, делая аккуратные вдохи, - о которой наверняка уже говорит половина города, может навредить твоей карьере сильнее, чем твои постоянные измены, о которых говорит не половина, а весь город.
Майкрофт задержал дыхание, чтобы не сглотнуть – в наступившей тишине это прозвучало бы слишком громко. Мать быстро прижала ладонь к губам и быстро перевела взгляд с сына на мужа.
Алистер Холмс был прекрасным политиком. Жёстким, жестоким, умным. И умеющим держать удар, как никто другой. Сейчас он продемонстрировал все эти качества так, словно перед ним сидели очередные его избиратели. Он пристально смотрел на сына, не говоря ни слова.
Майкрофт встал с кресла, выпрямился, втянул живот, старательно игнорируя приступ тошноты, и сделал шаг в сторону двери.
- Ты думаешь, что можешь бросить мне в лицо обвинение и просто так уйти? – отец, разумеется, с кресла не поднялся.
- Именно так, - Майкрофт закрыл за собой дверь, сделал ещё одно усилие, давшее ему возможность добраться до лестницы. Но там силы оставили его, и он практически повис на перилах. Пока он не понимал, выиграл он этот бой или проиграл. Но знал, что, по крайней мере, выдержал его с честью.
До своей комнаты он добирался несколько минут. Переступив порог, он уронил пиджак на пол и упал лицом в подушку – как был, в рубашке и ботинках. Он не знал, сколько он пролежал так, когда дверь едва слышно скрипнула. Ему не нужно было открывать глаза, чтобы понять, кто это был. Кровать колыхнулась, и его плеча коснулась рука. Он повернулся на спину и уставился открытыми глазами в потолок, спустя пару мгновений повернул голову и посмотрел на мать.
- Извини, - сказал он.
- Почему ты не сказал мне?
- Я не мог так просто…
- Думаешь, при отце мне было проще?
Майкрофт сжал кулаки, напрягся всем телом, подтянул руки под себя и сел. Мама посмотрела на него испытующе.
- Вот почему ты себя так повёл. Тебе кто-то рассказал?
Майкрофт сглотнул. Он чувствовал, что ошибся: тяжелее всего было не выдержать разговор с отцом, а объяснить маме, почему он поступил именно так. Но разве он мог повести себя иначе?
- Я не слепой. Это видно, мама. Мама, почему ты позволяешь ему так себя унижать?
Мама отвернулась. Майкрофт сделал то же самое – он так же не хотел видеть её слёз, если они и были.
- Майкрофт, ты уже достаточно взрослый и понимаешь, что такое условности и соглашение. Наше соглашение с твоим отцом.
- Зачем?
- Затем, что он ваш отец. И затем, что я хочу, чтобы у вас – у тебя и у Шерлока – было нормальное будущее. Это – и возможность распоряжаться собой – разумная плата.
- Мама, если я уже достаточно взрослый, почему ты не хочешь спросить у меня, какого будущего хочу я сам?
Мать посмотрела на него почти в ужасе.
- Ты не понимаешь, о чём говоришь.
Майкрофт протянул руку и дотронулся до пальцев матери.
- Понимаю. Мама, я хочу, чтобы ты опять была счастлива. И я тоже. И Шерлок. Как раньше. И я не хочу жить с отцом после всего этого.
- Ты предлагаешь мне...
- Уйти от отца, - твёрдо закончил за неё сын. - Меня уже тоже ничто к нему не привязывает. Я видеть его не могу. После всего этого.
- Ты подумал о Шерлоке?
- Шерлок и так его почти не видит. Мама, я серьёзно.
- Это слишком серьёзно, Майкрофт.
- Я и не шучу, мама. Или ты и отец... - всей решимости Майкрофта не хватило, чтобы закончить фразу.
Мать отрицательно покачала головой. Её глаза заблестели, и она притянула Майкрофта к себе. Он смотрел открытыми глазами перед собой, ничего не видя, а потом закрыл их и только слушал быстрые удары сердца, чувствуя успокаивающее прикосновение знакомой руки к волосам, и не заметил, как тело подвело его и сознание отключилось.
Проснувшись утром, он обнаружил, что лежит под одеялом в одних трусах. Он начал по привычке разворачивать ленту событий в памяти, и когда он дошёл до разговора с мамой, он испытал секундную неловкость. Выходит, маме пришлось его раздевать, когда он вырубился. Но она ничего не ответила. Или нет, ответила? Майкрофт рывком поднял себя с подушки и голова немедленно отозвалась на издевательство над телом — перед глазами потемнело, затем темнота сменилась радужными кругами, уши заложило. Майкрофт прижал ладони к вискам и зажмурился. Одеяло сползло с плеч, и они немедленно покрылись мурашками от холодного воздуха. Майкрофт открыл глаза, голова чуть кружилась, но чувствовал он себя гораздо лучше. Он потянулся за халатом и как раз успел накинуть его, когда в дверь постучали.
За дверью дождались его "да", и в комнате появилась мама. По её лицу, а вернее, по нежности и тревоге в её глазах — так она смотрела на него весь вчерашний вечер, он осознал, что она не приняла их разговор за горячечный бред.
- Как ты? - спросила она.
- А ты? - ответил он.
Оба поняли, что спрашивали друг друга совсем не о самочувствии.
- Я подумала, Майкрофт. Если ты говорил...
- Мама, я не откажусь ни от единого слова.
- Дай мне неделю, хорошо?
- Ты хочешь дождаться Шерлока? Он же приедет завтра.
- Я отошлю его к родителям в Лондон.
Майкрофт кивнул и вдруг, неожиданно для себя самого, шагнул к маме, неловко обнял её и уткнулся носом в воротник её халата, задавив в себе позорный всхлип. Через пару секунд он отстранился.
- Мы будем завтракать в кухне?
Мама улыбнулась.
- Конечно. Я приготовила тебе сюрприз.
Майкрофт почти неслышно шмыгнул носом и расплылся в улыбке, чуть более широкой, чем требовал момент.
- Блинчики с сиропом, да?
~*~
Его выходка в пабе осталась почти незамеченной. Майкрофт прекрасно знал, сколько усилий пришлось приложить отцу, чтобы замять инцидент, и это наполняло его мстительной радостью. От повторения чего-нибудь в этом же роде его удерживал только здравый смысл и понимание того, насколько детским его поступок выглядел бы со стороны. Нет, он придумает что-нибудь получше. Потоньше. Поумнее. И побольнее.
Через пару дней мать спустилась к ужину с выражением спокойного торжества на лице и Майкрофт понял, что на сегодня она назначила тот самый разговор. После десерта отец, как всегда, ушёл в гостиную, мать задержалась на несколько секунд и сказала:
- Иди к себе.
Майкрофт поднял на мать глаза и отрицательно покачал головой.
- Иди.
Он встал с кресла и сделал несколько шагов к двери. Когда мать скрылась в гостиной, он вернулся на своё место и начал механически собирать тарелки, потому что прислугу на сегодняшний вечер мама отпустила. Он взял свою и мамину тарелки, поднял бокалы. Приборы отца остались на месте, он машинально обошёл их во время уборки. Составив посуду на стол в кухне, Майкрофт ухватился за край стола, до боли сжав пальцы. Вспомнил лицо матери. Развернулся. И пошёл назад в столовую, где сел на стул и сцепил руки в замок. Сегодня не его битва, но он чувствовал себя её зачинщиком, и должен был разделить её, хотя и понимал, что маме будет гораздо проще одной. Ничего, она не узнает.
Из-за неплотно прикрытой двери гостиной доносились обрывки реплик.
- …не отдам, - Майкрофту казалось, или голос отца слегка дрожал?
- Зачем они тебе? Ты даже не помнишь, сколько лет Шерлоку.
- Я люблю своих сыновей.
- Отличная фраза, помести её на свой предвыборный баннер. Избирательницы будут плакать от умиления. Добавь ещё что-нибудь про семейные ценности, у тебя отлично получается их защищать.
- Алисия, Шерлока я тебе не отдам.
- Только попробуй, Алистер. Только попробуй. Что ты сделаешь? Пойдёшь в суд? Учти, мне будет нечего терять. И я пойду не в суд. Я пойду к журналистам. Мне есть, что им рассказать, Алистер. Очень многое. А если я и не буду знать каких-то деталей – кто в этом будет разбираться?
- Почему сейчас, Алисия?
- Потому что твой сын, помнишь, у тебя двое сыновей? Твой сын больше не может находиться с тобой под одной крышей.
- Использовать Майкрофта против меня. Не ожидал от тебя такого.
- Я? – Майкрофт услышал смех матери, непривычный, неожиданный, резкий. – Ты сам настроил его против себя. Когда в последний раз ты с ним разговаривал нормально, а не отчитывал его за проступки и не тренировал его вести диспуты?
- Когда мы с тобой последний раз разговаривали нормально? – почему-то очень тихо спросил отец.
- Пять лет назад, Алистер. Пять лет назад, после твоей интрижки с Маргарет Колбейн, когда ты клялся мне, что это в последний раз. И через полгода после этого я поняла, что я – отличный электорат для тебя, потому что всё ещё тебе верю.
- Алисия, ты взвинчена из-за Майкрофта? Да, я был резок с ним, но ты понимаешь, что это для его же блага! Если не я буду строг с ним, то кто? Ты? Ты балуешь его с младенчества, он слишком не подготовлен к жизни, не такое воспитание ему нужно.
- Ах, я уже неправильно воспитываю сына.
Майкрофту хотелось закрыть уши, но он только сильнее сжимал ладони, сплетая пальцы. В том, что он был свидетелем ссоры родителей – первой ссоры за все почти пятнадцать лет, было что-то неправильное, извращённое, словно он подглядывал за ними в самый интимный момент. Более интимный, чем какой-либо ещё. В детстве он начал догадываться, что родители повздорили, если они разговаривали друг с другом исключительно вежливыми фразами и не обменивались ни одной шуткой, но вот уже несколько лет, как остроты отца превратились в колкости, а мама адресовала свои улыбки только ему и Шерлоку. Пять лет. Мама жила с этим пять лет, даже больше. Майкрофт подумал, что было бы, если бы он узнал об отце не сейчас, а те самые пять лет назад. Наверное, он бы не понял. Мосты горели прямо сейчас, осыпаясь за ним, но он не жалел. Единственные два человека, о которых он думал – мама и брат. Шерлок, в отличие от него, всегда любил отца гораздо больше. Ему будет тяжелее, он ведь ещё маленький, хотя и любит строить из себя взрослого. Но он поймёт. Не сейчас, потом. Когда узнает обо всём. Тогда он поймёт, что Майкрофт сделал это ради мамы и ради него.
- Алисия, ты никогда не позволяла эмоциям брать над тобой верх. Ты умная женщина.
- В этом я уже сомневаюсь.
- Давай всё-таки обсудим. Я не хочу вас терять. Я знаю, я далеко не идеал мужа для тебя сейчас, и не идеал отца для мальчиков, но ты знаешь, почему и для чего я это делаю. Давай обдумаем всё ещё раз.
- Я уже всё обдумала, Алистер. И не один раз.
- Алисия! Дай нам месяц. Пожалуйста. Когда закончится…
Майкорфт услышал стук каблуков и вскочил.
- Я должна была сразу понять. Твоя предвыборная кампания. Не волнуйся, Алистер, я не собираюсь тебе мстить. Я даже могу не разводиться с тобой. Пока. Но я решила. Мы уедем завтра.
- Мальчики будут видеться со мной.
- А вот это уже как они сами захотят.
Майкрофт выскользнул из столовой на лестницу, по возможности бесшумно добрался до своей комнаты и опустился на стул перед письменным столом. Приложил к губами рёбра соединённых ладоней. Мама сделала это. И он тоже. Сердце гулко билось о рёбра, в висках стучало. За дверью было тихо. Ему очень хотелось броситься к маме и спросить, как она, но в глубине души он чувствовал неловкость за то, что стал свидетелем разговора с отцом против её воли.
Майкрофт несколько раз глубоко вздохнул. Сейчас было бессмысленно переживать, дело было закончено, пути назад не было. Надо было отбросить все мысли, связанные с прошлым, и думать о будущем. О том, что он скажет Шерлоку. О том, как может повести себя Шерлок, и как ему придётся вести себя с младшим братом.
Он не знал, сможет ли он вернуться в свою прежнюю школу, не знал толком, где они будут жить, чем будет заниматься мама. Но к ужасу осознания непоправимости содеянного примешивалось ликование. Он свободен. Он будет делать то, что хочет, перестанет быть исполнителем отцовской воли. И в этот момент мысль прозвучала у него в мозгу так чётко, как будто он считывал её с открытой книги. Он станет политиком. Он добьётся всего сам. И он превзойдёт отца, чего бы это ему ни стоило.
Потому что это будет достойная месть.
для обзоров
Ну и для упрощения сбора фидбэка, опять голосовалка.
Вопрос: Спасибо, автор,
| 1. мне понравилось | 16 | (84.21%) | |
| 2. мне не понравилось | 0 | (0%) | |
| 3. что-то в этом есть, но исполнение хромает | 3 | (15.79%) | |
| 4. ниже шапки не читал | 0 | (0%) | |
| Всего: | 19 | ||
@темы: мамуля, псевдопсихиатрия, the Holmes, Big Brother, fanfiction