[amnezyna]

Опять про то же, да не про тех же. Выложу и уберу. Я и так стараюсь захламлять теперь только сообщество))
И да, знаете, Энтони Флэнаган в роли неживых пугающих мужиков - это что-то удивительное. В жизни умеет быть исключительно плюшевым мишкой, а тут просто мороз по коже каждый раз.

Вот такой. Джулиан. У меня всё.


Канон: In the Flesh | Во плоти
Автор: Amnezyna
Размер: мини, ~1200 слов
Категория: джен, слэш подразумевается
Жанр: драма, ангст
Пейринг/Герои: Саймон, Джулиан
Рейтинг: PG-13
Примечания: 1. Постканон в жанре missing scene.
2.

major spoiler

Смерть персонажа


С порога Саймон почувствовал, что что-то не так. Дом выглядел всё так же. Дверь всё так же неловко висела на одной петле, он никак не мог собраться её починить, словно она, захлопнувшись как следует, заперла бы его в Рортоне навсегда. Просветы по краям вселяли в него надежду на то, что это всё временно, что вот-вот он снимется с места и покинет этот городишко, прихватив с собой Кирена. Или не прихватив. Это чувство, как жжение в груди, преследовало Саймона с того самого момента, когда он впервые ступил на платформу рортонской станции. Уехать. Уехать подальше отсюда. После смурного декабрьского дня к нему прибавилось ещё одно: тревога.

Толкнув дверь, Саймон вошёл, стараясь вести себя как обычно. Но что-то в воздухе, не то аромат, которого он не чувствовал, не то даже расположение пылинок, кружащихся в солнечном луче, было иным. Саймон миновал несколько пустых дверных проёмов и остановился на пороге самой большой комнаты в доме, в которой ещё недавно собирались его последователи. Он не любил называть их так даже про себя, но иного имени придумать не мог.

Он сделал шаг, и тревога отступила. Когда долго летишь с обрыва, удар о землю кажется благом, потому что ожидание и неизвестность мучают сильнее, чем любая боль. Саймон выпрямился, хотя чувствовал слабость от облегчения. Его ожидание подошло к концу. До удара оставались считанные мгновения.

- Привет, Саймон.

Человек сидел в его кресле, почти точно копируя его собственную позу — руки расслаблено лежат на подлокотниках, нога закинута на ногу, глаза смотрят прямо на вошедшего.

- Привет, Джулиан. Я ждал тебя раньше.

Саймон встал в дверях, опустив руки. Джулиан шевельнул ладонью, приглашающим жестом указав на кресло рядом с собой.

- Разве мне стоит садиться?

Саймон сунул руки в карманы парки и немного ссутулился.

- Всё так же склонен к драматизму, - Джулиан усмехнулся, но его светлые глаза не изменили выражения.

Саймон помнил: они не меняли выражения никогда. Ни тогда, в Норфолке, когда Джулиан заговорил с ним впервые. Ни потом, когда он первым встретил его в заброшенном доме и назвал братом. Ни после, когда просиживал с ним вечера, беседуя о жизни и смерти — сначала больше о смерти. Ни тогда, когда он принёс ему проклятый диск с посланием от Пророка. Это и завораживало его в Джулиане — пронзительный, недобрый взгляд, который смотрел сквозь него и выворачивал душу. В нём не было сочувствия и сострадания, эмоций, которые всегда казались Саймону фальшивыми. Поэтому Джулиан был единственным, кому Саймон поверил.

- Ты же пришёл не для дружеского визита.

- Если бы я пришёл ради чего-то иного, думаешь, я разговаривал бы с тобой до сих пор? - бледная рука Джулиана на подлокотнике вновь шевельнулась, Саймон заворожённо проследил за её движением.

- Думаю, да.

Саймон прошёл в комнату и опустился в кресло напротив. Он сидел выше Джулиана, но у него всё равно было ощущение, будто он смотрит на него снизу вверх. Как всегда.

Джулиан покачивался в кресле, изучая Саймона, всё с той же усмешкой, всегда чуть приподнимавшей его верхнюю губу. Саймон провёл слишком много времени, глядя на эту усмешку, она слишком сильно отпечаталась у него в памяти вместе с подсознательным желанием сделать так, чтобы усмешка превратилась в улыбку. Даже сейчас ему хотелось, чтобы Джулиан улыбнулся. Перед тем, что он должен сделать.

Джулиан сложил ладони перед собой и резко подался вперёд. Саймон вздрогнул от неожиданности, руки машинально сжались в кулаки в карманах.

- Ну, рассказывай, - Джулиан смотрел на него, в уголках глаз собрались морщинки.

- О чём? О том, как я предал Пророка?

- О том, как ты променял будущее всего нашего рода на одного мальчишку.

- Зачем? - Саймон пожал плечами. - Ты знаешь, я могу рассказать тебе всё, что угодно. Это не изменит сделанного.

- Не сделанного, - поправил Джулиан, сплетая пальцы. Указательный был направлен прямо между глаз Саймону, как дуло пистолета. - Что в нём такого?

- Ничего из того, что понравилось бы тебе, - Саймон сжал губы, чтобы не проронить лишнего слова.

- Первый восставший и первый пробудившийся, - медленно, словно пробуя сказанное на вкус, произнёс Джулиан. - Настоящая поэзия. Кажется, ещё ты говорил, что он прекрасен.

- Ты и так всё знаешь.

Больше всего Саймону хотелось встать, чтобы Джулиану пришлось взглянуть на него оттуда, снизу. Бросаться на камни надёжнее с большой высоты, но ему оставались до них лишь последние дюймы, вдруг ставшие вязкими и тягучими, как рортонский воздух. И он всё-таки поднялся с кресла. Джулиан не изменил позы, он просто смотрел на него, подняв голову, и его усмешка всё никак не хотела превращаться в улыбку.

- Я был двенадцатым апостолом. Мне было назначено стать Иудой. Чего же от меня ждал Пророк?

- Иудой?

Джулиан слитным движением откинулся в кресле и запрокинул голову на его спинку, разглядывая Саймона, как изваяние в музее — с интересом исследователя. Уголки его губ дрогнули и чуть приподнялись, но это была не улыбка, а насмешка.

- Саймон, Саймон. Ты всегда был и останешься Саймоном. С ролью Иуды ты бы не справился, даже если бы и захотел.

Саймон застыл посреди комнаты. Его взгляд метался от лица Джулиана к линялым незадёрнутым занавескам, к полустёртой надписи на стене.

- Не было никакого пророчества о втором Восстании. Ничего не было. Это была проверка.

Джулиан прищурился, насмешливость в его ухмылке обратилась в удовлетворение. Он покачал головой.

- Умный мальчик.

- А если бы я прошёл проверку? Если бы убил его? Что тогда?

Джулиан молчал, а Саймон не мог произнести ни слова, он просто стоял и смотрел на Джулиана, всезнающего, всегда уверенного в собственной правоте Джулиана, который указал ему новый смысл жизни - а потом отнял его, дав взамен свёрток с ножами. Джулиан продолжал смотреть на него, как на неодушевлённый предмет, а потом коротко моргнул и сжал пальцы на подлокотниках кресла.

- Ты чертовски везучий ублюдок, Саймон. Самый везучий из тех, кого я встречал до и после смерти. Пророк даёт тебе второй шанс.

- Что мне нужно будет сделать на этот раз, чтобы подтвердить свою верность? Перегрызть горло живому младенцу? Вдохнуть "Голубого забвения" и зайти в церковь во время службы?

- Ты должен привести первого к нам, - сказал Джулиан. - Пророк хочет его видеть.

Ресницы Саймона затрепетали.

- Нет.

- Нет? - переспросил Джулиан.

Он поднялся с кресла и подошёл вплотную к Саймону. Саймон хотел посмотреть ему в глаза, но он смотрел только на губы Джулиана, изгибавшиеся, складывающиеся в новую усмешку. Пальцы Джулиана легли на его скулы, огладили вдоль подбородка до мочки уха и крепко, как стальными тисками, обхватили его лицо.

- Саймон, - он заставил его поднять голову, пальцы держали, не давая опустить взгляд. - Ты обрёл любовь, но утратил веру?

Глаза Джулиана по-прежнему были бесстрастны и по-прежнему видели Саймона насквозь. Хватка ослабла, но ладонь по-прежнему касалась щеки Саймона. А потом он отнял пальцы - и Саймон наконец ударился о камни.

- Возвращайся, - сказал Джулиан. - Твоё место среди нас.

Саймон покачал головой.

Входная дверь натужно скрипнула, поворачиваясь на единственной петле.

- Саймон? - крикнул мальчишеский голос.

Джулиан обернулся к Саймону и улыбнулся. Всё так же, улыбаясь и глядя на него, он сделал шаг к двери. Саймон шагнул за ним. Лезвие с мелкими зазубринами по кромке вошло в плоть гораздо легче, чем он думал.